Дурная кровь
Шрифт:
Талла собиралась уже по традиции съехать в сугроб, но Верд поймал её на руки, поставил по-человечески на тропинку и отправился осматривать травму. Прикинул, не проще ли разом прирезать и лошадь, и наездника, разделив тем самым надвое количество проблем, но пока не спешил.
— А ведь молитва Санни принесла пользу, — напомнила колдунья, смачно целуя ошалевшую Каурку в нос. И добавила: — Мы свидетели!
Охотник сжал зубы, аж скулы заострились, и буркнул:
— Тоже мне польза…
— Тш-ш-ш-ш-ш! — Санни приложил палец к губам Верда, а тот от подобной наглости аж забыл, что можно в ответ съездить по морде. — Я слышу! Боги продолжают говорить со мной! Я внемлю, о справедливые! — служитель замер на вдохе, впитывая божественное откровение и, наконец, изрёк: — Полностью согласен с вами, защитники и благодетели! Да! Вы говорите… Что-что? Ну конечно! Верд — козлина!
Следующие две версты Санни вынужденно галопировал, причём лошадь ему для этого не понадобилась.
Глава 5. Огонь в снегу
Санни — проклятье этого похода!
Сначала Верд думал, что это Талла приносит ему несчастья. Стрекочет без умолку, мешается, суетится; и всё-то ей интересно, всё нравится! Но в сравнении с непрестанно ноющим служителем колдунья оказалась приятным дополнением к прогулке.
— Я уста-а-а-ал! — сетовал раскрасневшийся толстячок. От его пунцовой физиономии и выглядывающей из расстёгнутого воротника шеи поднимался пар в доказательство.
— Можешь пойти обратно, — равнодушно пожимал плечами наёмник. Он тоже шёл пешком: размашистым пружинящим шагом. Привычно, легко. А чего жаловаться? Сумки везёт Каурка, доспеха тоже нет. Не поход, а сплошная радость. Кабы не попутчики…
Кляча Сантория хромала всё сильнее. Именно поэтому мужчины спешились. С бедной лошади уже сняли всё, что можно, в первую очередь, согнав наездника. Но ни это, ни отдых на опушке, ни двойная порция овса облегчения ей не принесли.
Несколько раз приходилось останавливаться, чтобы колдунья ласково пошептала ей на ушко и погладила по спутавшейся гриве. После этого боль ненадолго отступала, но скакать, как прежде, кобылка не могла. Дать бы ей ночку прийти в себя в тепле да уюте, подлечить как следует, а не впопыхах. Вот только где?
Охотник сначала украдкой, а после и в открытую сверялся с картой, но небольшенькая деревенька у озера появляться никак не желала. То ли безымянный художник напортачил, перенося местные красоты на бумагу, то ли они, проклятые, провалились сквозь землю. Шутка о том, что хромоножку не мешало бы продать мяснику, смешила всё меньше. А жалобы Санни только добавляли Верду решимости. Интересно, много придётся приплатить, чтобы вместе с лошадью в колбасных изделиях сгинул и один излишне разговорчивый толстяк?
— Нам уже и поесть пора! Я голо-о-о-одный!
— Когда ж ты проголодаться успел? После того, как втихаря сожрал остатки хлеба или до?
— Во время! — торопливо втянул живот Санни. — Я, в отличие от некоторых, к труду умственному привычен, а не к физическому!
— Ну тогда мозгами шевели, коли поможет!
— А ты не кричи на меня!
— А ты не нарывайся!
Санторий повесил повод клячи на сгиб локтя и сложил ладошки в молитвенном жесте:
— Справедливые Боги, благодарю вас за ровную дорогу и скромную пищу! А также благодарю за то, что судите по справедливости верных слуг и караете грешников! Так воздайте же каждому по заслугам! — Санни ехидно зыркнул на приятеля. — А Верду особенно воздайте за то, что он козлина!
— Я тебе сейчас голову откручу, — спокойно предупредил охотник, но колдунья помешала, беспокойно завертевшись в седле.
— А пока ты её откручиваешь, можно я ещё лошадку полечу?
— Цыц сказал! Будет привал — хоть залечись свою клячу! — в том, что привал будет раньше деревни, охотник уже не сомневался.
— Ты это и перед прошлым привалом говорил!
— И перед следующим скажу! Дойдём до села какого, там можешь хоть ночевать с ней в стойле, а сейчас время терять нельзя. Или хочешь в лесу до утра куковать?
Вопрос был риторический, но ответ на него всё равно последовал. Правда, не от Таллы, а из зарослей, подобравшихся к дороге, как хищник. Оттуда отчётливо рыкнули. Санторий с усилием проглотил слюну и перебежал на другую сторону дороги, закрываясь от леса, а заодно и от Верда, клячей.
— В лесу? — а вот Талла чуть не ломанулась готовить ночлег сразу же. — Здорово же! Там звёзды! И костёр! И дымок!
— И голодные волки, и злой я! — поддакнул Верд.
Темнело неумолимо быстро. Кажется, только что колея чётко виднелась на бледном полотне поля, а опустил взгляд на миг — и её уже не разобрать. И ночь к тому ж, как и пророчила колдунья, ожидалась звёздная, холодная. Самое то, чтобы жаться друг к дружке у костра, снова и снова уязвляя того, по чьей милости случилась задержка. Словно угадав, о ком думал нехорошую думу наёмник, Санни выругался словами, которые наверняка Боги запретили произносить своим верным слугам.
— А вот выбирали бы с утра себе платья побыстрее, вышли бы раньше! Небось уже бы в тепле сидели! — заявил он в попытке найти ещё виноватых.
Верд отбрехиваться поленился. Только повернулся к приятелю, приподнял в удивлении брови, толстячок и замолчал.
— Извините пожалуйста, — пролепетала девчонка, но на неё никто не обратил внимания.
В конце концов, охотник, деловито выругавшись, свернул в сторону деревьев. Благо, чащоба то и дело норовила проглотить дорогу, хоть не пришлось пробираться по колено в снегу. Каурка воротила нос и упрямилась, но хватило одного окрика от хозяина, чтобы она вспомнила, что спорить с ним бесполезно. Хромая кляча и вовсе смирилась с участью и готова была хоть добровольно сунуться в берлогу к медведю, лишь бы от неё все отстали.
— Куда расселся?
Верд с большим наслаждением пнул служителя под зад, хоть и притворился для виду, что проверяет, суха ли сосна, на которой тот устроился. Повезло! Укрытое от непогоды пушистыми лапами соседок дерево, хоть и сыроватое, но в огонь годилось.
— А тебе что? — огрызнулся Санни. — Всё одно здесь ночевать и придётся, можно уже и отдохнуть.
— Отдыхай, — легко согласился охотник. — Можешь сразу яму выкопать, чтобы на вечный отдых устроиться. На небо глянь, дурень! Без костра околеем ещё к полуночи!
— Так а отдохнуть когда? Пешком же шли…
А вот Талла охотника порадовала. Она-то, конечно, ехала верхом, притомилась куда меньше, но всё одно умница: не прохлаждалась, уже обламывала сухие низенькие ветки и обдирала, где можно, кору для растопки.
— Вот сейчас лошадок протрём да накормим, огонь разведём, поесть приготовим, шалашик сложим…
— И наступит глубокая ночь! — горестно вскинулся Санни.
— И можно будет отдыхать, — подтвердила колдунья. — Вы гляньте, какая красота вокруг! Разве работа не в радость?