Дурная кровь
Шрифт:
— Волки… — пискнул Санни, тоже выхвативший отражение тлеющих углей во мраке, казавшимся пустым.
— Это не волки, — прошептал охотник. И он не смог бы повторить это громче, потому что тогда все бы услышали, что голос бесстрашного наёмника охрип, а горло пересохло.
— Это шварги, — первой поняла Талла.
И тогда, рассекреченные, они бросились вперёд.
— Да чтоб меня шварг сожрал, — выругался Верд прежде, чем понял, что шварг не только действительно может осуществить озвученное, но и, судя по всему, уже подготовил приборы к трапезе. Допросился! — Н-н-но!
Охотник никогда не считал себя отличным наездником. Неплохим быть может, но не лучшим. Что он, что Каурка больше привыкли к долгим походам, одинаково умели сносить и пургу, и палящее июльское солнце. Но оказалось, что нечисть способна пробудить таланты, о которых никто и не подозревал. По крайней мере, Верд измудрился вскочить в седло с места, без разгона и стремени, оттолкнувшись лишь от оскаленной морды со слишком широкой алой прорезью рта. Все четыре лапы шварга разъехались в разные стороны, а приплюснутая харя зарылась в снег. Каурка, прыгнула через неё, точно всю жизнь училась брать препятствия, прорвала кольцо, добавила немного пороши из-под копыт, делая холмик рыжеватой шерсти чуть более живописным. Наёмник, игнорируя правила четного боя, добил лежачего лезвием поперёк хребта.
Кабы это помогло! Нечисть боится доброй стали, особенно если последняя достаточно глубоко входит в тушу. Но не шварги. Этих не убить ничем. Оттого, наверное, их и считают тварями из другого мира, теми, кто одинаково легко убивает живых и жрёт мёртвых. Оттого и желают недругу оказаться во чреве шварга, обрекая на вечные муки…
Упавшая тварь встряхнула шерсть, забрызгав белоснежное полотно брусничинами крови, и единым прыжком развернулась, чтобы пуститься в погоню.
— Гони-гони-гони!!! — надрывался Санни, зажмурившись, поторапливая Клячу ударами, вообще не понимая, куда скачет. Лишь бы подальше отсюда! Благо, впереди неслась Каурка, которой худо-бедно успевал управлять Верд, так что и служитель двигался за нею.
Ещё широкий росчерк меча, и ещё один, и ещё… Но твари не желали отступать! Они бежали слева и справа, пытаясь снова окружить жертв и не отказывая себе в удовольствии цапнуть на ногу или развевающийся лошадиный хвост. Что им пара царапин, когда вот он, рядышком, сытный завтрак?
Охотник резко натянул поводья, разворачивая лошадь, чтобы встретить мечом прыгающего сверху монстра. Шварги лазают по деревьям не хуже белок, впиваясь в стволы загнутыми когтями, но делают это очень медленно. Пока гадина забралась, пока прицелилась, пока сиганула вниз, метя сбить Сантория на землю, Верд успел выставить клинок. И едва не лишился его, когда отяжелевшую тушу повело в сторону. Расслабил руку, позволяя твари соскользнуть с лезвия, а та, скотина эдакая, едва оказавшись на лапах, вскочила и продолжила погоню. Хоть отставать начала, и то хорошо.
— Глаза разуй! — гаркнул охотник, выхватывая нож из-за голенища сапога и на ходу перекидывая его другу.
Служитель едва успел выполнить приказ, но оружие не упустил, к тому ж, сразу полоснув им по загривку шваргу, вцепившемуся в чересседельную суму. Кляча заржала так испуганно, словно клыки полоснули не дерюгу, а её собственный зад, метнулась в сторону, проваливаясь, но тут же выскакивая из сугроба. И слава Богам! Отстав от Каурки, она пустила неприятеля вперёд и тот выскочил бы перед ней, вцепился бы в беззащитное горло. Повезло! Шварг лишь проскользил мимо, когти, вспарывая рыхлый снег, почти не затормозили его. А вот сбившаяся в кучу позади свора — да.
Послышалось оскорблённое тявкание, возня, рычание и оборвавшийся посередине рык. Стая не заметила потери бойца, продолжая движение.
Верд не пожалел драгоценной секунды и оглянулся. Недвижимая клякса рыжей шерсти так и осталась на месте. Оказывается, шваргов всё же можно убить. Жаль, что сделать это могут только такие же твари.
— Да сколько же их?! — хныкал Санториий, снова вынужденный орудовать ножом и делавший это удивительно ловко.
— Я их считаю по-твоему? — огрызнулся Верд
— Двадцать шесть, — невозмутимо сообщила колдунья, которая, казалось, вообще ничего не должна видеть из-за густой Кауркиной гривы. — Уже двадцать пять, один тяжело ранен.
— Кабы это ему помешало…
Костлявые, лёгкие, больше похожие на волчий труп, чем на живое существо, шварги могли нестись по сколь угодно глубокому снегу. Чего не скажешь про лошадей. Ёлки не пустили метель в лес, но о проторенной дорожке не стоило и мечтать. Каурка начала спотыкаться, цеплять пни и поваленные стволы, замаскированные зимой. Потная, бешено косящаяся Кляча всё больше годилась на откуп голодным чудищам. Зато Санторий, вспомнив былые времена, раскраснелся, подтянулся и щедро одаривал хищников ударами, но при этом и сам не остался без травм. Хотелось бы верить, что укусы шваргов не ядовиты. Но ещё никому не доводилось выжить после стычки с ними, чтобы это доказать.
Неожиданно Талла, прежде лишь крепко цепляющаяся за лошадь, чтобы не мешать охотнику, выхватила и потянула поводья:
— Направо!
— Куда, дура! — дать бы хорошую оплеуху девке, чтоб помалкивала, так вылетит же к шваргам, в прямом и переносном смысле, из седла! — Там сугробы! Лошади ноги переломают!
— Направо! — упрямо дёргала уздечку Талла, махнув на плотно сомкнувшиеся ёлки, чтобы и Санни не проскочил их.
— Не пробьёмся! — охотник локтем встретил алый зев пасти, куртка заскрежетала, кровь брызнула в голодную морду, подстёгивая интерес к ускользающей добыче.
Колдунья завизжала, хватая мужчину за плащ, чтобы звери не стянули того вниз, её ладони засияли, точно погрузившись в звёздный свет, оставляя за собой искры в воздухе. И шварг зажмурился, замотал головой, принялся когтями выцарапывать из жёлтых глаз переливающихся светлячков.
— Да чтоб тебя! — не стал снова поминать шваргов Верд, заставляя Каурку свернуть в кажущуюся непроходимой чащу. — Санни! Сюда!
Колючие ветки приближались, грозя выколоть глаза. Лошади невыносимо медленно плыли по сугробам, высоко подбрасывая крупы.
«Не успеем», — понял охотник, когда зелёные иголки хлестнули его по щекам.
Деревня у озера всё-таки была. А вот озера — уже нет.
Безымянный автор карты, с которой сверялся охотник, не напортачил. Но ни запаха печного дыма, ни проторенной стёжки, ни любопытных шумных собак, что обозначили бы правильно выбранную дорогу, путникам не встретилось. Потому что не только некогда прозрачный идеально круглый водоём покрылся слоем вонючей тины, но и саму деревню словно усыпила, заболотила неведомая сила.