Дурная примета
Шрифт:
— Хорошо. Принимаю дело к производству, — прекратил сопротивляться он. — Кто в оперативном сопровождении?
Вопрос относился непосредственно к начальнику ОУР Коршунову.
От того, кто из оперативников и как будет осуществлять оперативное сопровождение, от того, как сложится практическое взаимодействие между следователем и опером, не бумажное для проверяющих, а настоящее — зависело расследование преступления.
Паромов любил, когда все работают дружно, с огоньком, а не по необходимости, так сказать, из-под палки.
— Да все опера с данной зоны. И мы с моим заместителем на подхвате, если что…
— Нет, это не ответ. Все — это никто! — ощетинился Паромов, понимая, что может остаться без оперативного сопровождения, а, значит, и без помощников. — Кто конкретно будет работать?
— Вот так хватка, — улыбнулся лукаво Алелин. — Сразу видно, старший следователь! Враз — быка за рога! Впрочем, не расстраивайся, будут конкретные люди. Коршунов, кто?
— Капитан Аверин и лейтенант Студеникин, — вынужден был уточнить Коршунов.
Аверина Паромов знал еще по совместной работе в почившем в бозе ОМ-6. Студеникина знал плохо. Новенький… Слышал, что старательный и въедливый оперок.
— Думаю, что поработаем дружно.
— Иначе и быть не может, — вмешался Василенко. — Это когда мы работали не дружно? Что-то такого не помнится!
— Подозреваемый… Крючков еще здесь или уже отправили в ИВС? — поинтересовался Паромов.
— В ИВС. А что? — спросил начальник ОУР.
— Хотел сам с ним побеседовать. Посмотреть собственными глазами, прощупать на «вшивость»: кто такой…
— С ним уже в ИВС работают опера. Часам к семнадцати они подъедут. Возможно, с первыми результатами.
— Дай-то бог!..
— Я просил Подаркову задержаться, чтобы назначить экспертизы, — вновь вмешался начальник СО. — Впрочем, — уточнил он, — биологическую и судебно-медицинскую по подозреваемому она уже назначила.
Глебов пролистывал материалы уголовного дела — еще тоненькую стопочку листков, не прошитых, а только скрепленных в уголке канцелярской скрепкой.
— Копии постановлений о назначении экспертиз имеются. Но отвезли ли сами постановления в бюро экспертиз, не видно… Просил поручить это операм… — доложил он начальнику отдела о проделанной работе, так необходимой для установления виновности подозреваемого.
Производство СМЭ, то есть, судебно-медицинских экспертиз можно было ускорить, переговорив с судебными медиками, попросив их отложить иные дела в сторону и заняться только этими экспертизами. Если упирались, следовало прибегнуть к радикальному средству: «подмазать» их бутылочкой водочки. «Смазка» действовала безотказно. А вот ускорить до двух дней выполнение судебно-биологической экспертизы было невозможно. Никакие подмазки, личные контакты, просьбы высоких руководителей не помогали. Виной тому — технология. А ее, требующее длительного временного процесса, не ускоришь!
— Отвезли? — спросил Алелин начальника ОУР.
— Должны были отвезти, — неопределенно ответил тот, но тут же добавил, извиняясь: — Не проконтролировал… со своей работой закрутился…
— Так отвезли, или должны отвезти? — повысил голос начальник отдела: его начала не на шутку раздражать бестолковость оперативных работников, сплошная неопределенность, отсутствие конкретных данных. — А то следователя просите, взаимодействие обещаете, но сами — ни с места!
Чувствовалось, что Коршунов не в курсе, но он, как истинный опер, «выкрутился»:
— Товарищ полковник, проверю и доложу!
— Всегда так! Когда только научитесь делать все как надо и быть в курсе? Ведь знаете, что спрошу! — посетовал Алелин и окончил с категоричностью, не терпящей любого возражения: — Проверить и доложить! Если не отправлены — немедленно отправить!
— Есть! — отчеканил Коршунов.
— Еще какие вопросы, пожелания? — вновь обратился он к старшему следователю.
— Я, как сами понимаете, дело не изучал, но думаю, что дополнительно допросить жену потерпевшего не мешает. Здесь она или отпущена домой?
— Еще дома, — пояснил Алелин. — Фролов утром докладывал, что вызвана в следственное отделение на послеобеденное время.
— Еще не приходила, — среагировал немедленно Глебов.
— Доставим, нет проблемы, — поторопился предусмотреть последующее распоряжение начальника отдела Василенко. — Самим интересно посмотреть, что за дама?
— Вот-вот! — согласился со своим заместителем Алелин и потянулся к пульту связи, чтобы отдать распоряжение оперативному дежурному. Но дежурный опередил. На пульте загорелся красный огонек внутренней связи и мелодично запел зуммер.
Алелин поднял трубку аппарата.
— Слушаю.
О чем докладывал ему дежурный слышно не было — громкоговорящая связь была отключена. Но докладывал быстро, так как Алелин положил трубку на пульт и сказал:
— Легка на помине. — И пояснил для присутствующих более полно: — Пришла Смирнова и требует встречи со следователем. Но сначала я сам с ней побеседую. Прощупаю, чем «начинена», как только что выразился Паромов. Не возражаешь, старший следователь? — усмехнулся он опять одними уголками губ.
— Только вспомни черта — он тут как тут, — не удержался от саркастического замечания Василенко.
— Это обо мне? — иронически спросил начальник отдела своего первого заместителя.
— Нет! Что вы? — слегка смутился тот. — Я о женщине. Это они всегда являются, как чертик из табакерки. Неожиданно.
— Ну-ну!
Все промолчали, не отреагировав на шутку начальника КМ. Было не до игривого настроения.
— Закругляемся, — стал подводить итог совещанию Алелин. — В двадцать часов в этом же составе плюс опера и участковый с этой зоны с результатами и планами милости прошу.