Дурная слава
Шрифт:
— И где же учатся столь обворожительные девушки?
— В институте связи.
— Боже! Я, признаться, думал, что познакомился с будущей актрисой. Или тележурналисткой.
— Увы! — весело улыбнулась Марина. — А где работают серьезные джентльмены, коротающие ночь возле барной стойки?
— Так… Бизнес.
В бар ввалилась группа молодых людей. Они облепили стойку, шумно изучая меню заведения.
— Мариночка, можно я приглашу вас за столик, пока Игорь занят посетителями? — неожиданно для себя брякнул Борис Львович. И испугался до одури: что, если она откажется? Но девушка весело кивнула. Они пересели за маленький столик на двоих возле окна. В кармане Бориса зазвонил мобильный телефон. Он отключил его, не вынимая. Звонит, ясное дело, Инна. И черт с ней!
Инна Яковлевна вошла в квартиру. В прихожей валялись вещи. Ее дубленка, дубленка мужа, его куртки, ее белое кашемировое пальто, бирюзовый шелковый шарф, ее шляпы — все было свалено кучей. Сверху на куче сидела канарейка Синька. На белом кашемире и бирюзовом шелке отчетливо виднелись следы пребывания птицы на свободе.
— Боже! — вскричала женщина. — Лев Давидович!
В квартире стояла тишина. Женщина оглядела замки. Все было в порядке. Да и дверь открылась без проблем. Она шагнула в комнату старика. Свекор сидел в дальнем углу с ножом в руке.
— Лев Давидович! Что с вами? — ахнула Инна.
— Тише! Здесь люди! — пробормотал старик, приложив палец к губам.
— Где? — ошалела от страха женщина.
— Вон за тобой двое стоят, за спиной у тебя. Не шевелись, порежут!
Инна застыла. Она стояла в полном оцепенении бессчетное количество секунд. Стояла, ожидая удара и спину. Ну вот и все, кто-то навел на квартиру норов! И убийц! Перед глазами пронеслась калейдоскопом вся жизнь. Школьная золотая медаль, ранний аборт, лишивший ее возможности стать матерью, замужество с нелюбимым человеком, которого навязали родители. Семейная жизнь — однообразная, как утренняя каша, и пресная, как маца. Единственная, короткая и яркая, как фотовспышка, любовная связь на стороне — и снова годы скуки и хандры. И все это сейчас кончится! Но это несправедливо! Я же еще и не жила, хотела вскрикнуть Инна Яковлевна. Не убивайте, подождите!
Но никто не торопился ее убивать. Более того, за спиной не было слышно ни единого шороха или вздоха. Не ощущалось ни запаха, ни чего-либо иного, что выдавало бы присутствие чужого человека. Сцепив зубы, она заставила себя обернуться. Сзади никого не было. Инна Яковлевна посмотрела на старика:
— Где люди?
— Стоят за тобой! С ножами! Ты лучше молчи, а то убьют!
Инна вздохнула, повернулась, пошла по комнатам. Все ясно! Если бы воры были здесь, они давно бы расправились со свидетелем. Связали бы, кляп в рот сунули… Что там еще полагается? Могли и убить. Во всяком случае, не позволили бы старому идиоту вооружаться самым большим кухонным ножом.
Действительно, в квартире никого не было. Был лишь фундаментальный беспорядок. Вещи выброшены из шкафов, птичья клетка распахнута настежь. Инна все же проверила запертые ящики стола, сейф, еще пару укромных мест. Все, что должно было там находиться, находилось на своих местах. Женщина вернулась в комнату старика. Тот все так же сидел в углу на диване с ножом в руке.
— Лев Давидович, — стараясь быть ласковой, произнесла Инна, — а кто разбросал вещи в комнатах?
— Я! — ответил старик.
— Зачем?
— У меня пропали деньги! А потом пришли люди, сказали, чтобы я их искал. Что деньги в шкафу. В каком — не сказали. Вот я и искал.
— Что за люди?
— Так эти… Они что, ушли уже?
— А зачем вы птицу выпустили?
— Она кричит громко!
Инна Яковлевна чувствовала, как голова наливается кипятком, как стучат в висках молоточки. Ее любимое пальто, ее любимый шарф изгажены птичьим пометом, потому что птица, видите ли, громко кричит! Она только что пережила минуты смертельного ужаса из-за того, что у старого маразматика появились галлюцинации! А если завтра эти же «люди» прикажут ему убить ее, Инну? Или их обоих? Нет, с этим нужно кончать!
Она захлопнула дверь в комнату свекра, повернула ручку. Пусть посидит взаперти, я его разоружать не собираюсь! Голова отчаянно болела. Это давление. Нужно немедленно выпить коньяку. Иначе я убью его! Или их обоих! И старика и мужа! Где он, кстати? Куда он делся, этот кретин? Она достала из сумки мобильник, яростно защелкала кнопками.
— Вы ешьте, Мариночка, ешьте. Вы такая худенькая!
— Я не худенькая, я стройная! Но все равно спасибо, что вы сделали заказ. Если честно, я проголодалась. И очень люблю рыбу, как вы угадали?
— У вас глаза цвета морской волны. И имя морское — Марина.
— А! Понятно. А вон мои окна, видите? — Она указала вилкой в окно. — Девятый этаж, лоджия не застеклена.
— Вижу, вижу. Два темных окна.
— Да. Комната и кухня.
— И с кем же вы там проживаете?
— Одна. Разъехалась с родителями. В двадцать лет пора жить самостоятельно.
— И они вас отпустили в свободное плавание? Такую юную и прекрасную?
— Они разводятся, у каждого новая семья. И что же мне, переходить в разряд падчериц?
— Как печально, — вслух огорчился за девушку Борис Львович.
«Как прекрасно! Живет одна! И живет рядом!» — пронеслось в его голове.
— Ничего печального, — тряхнула она хорошенькой головкой. — Лучше разойтись с миром, чем клевать друг другу печень — то, чем они занимались последние лет десять. Я так устала от их ссор, передать невозможно! Всю мою подростковую жизнь родичи были заняты только собой — своими изменами, разборками. До меня им и дела никакого не было. Правда! Просто удивительно, что я не сбилась с праведного пути, — рассмеялась Марина, демонстрируя свои жемчужные зубы. И ямочки на щеках.
«Господи, до чего же она славненькая и хорошенькая», — умилялся про себя Борис Львович.
— А теперь все свободны, все дружат, все меня любят, — продолжала девушка. — И я наконец свободна от чужих проблем.
— Но на что же вы будете жить, извините за нескромный вопрос. Вы же еще учитесь.
— Ну и что? Я вечерами работаю. Менеджер по продажам бытовой техники. Продавец-консультант, если угодно.
— Где именно? С этого момента я стану покупать технику только у вас!
— В «Форуме».