Дурной ген
Шрифт:
Как водится, в груди прощупывалось множество мелких узелков. Ни один не выпирал. Интересно, это должно обнадеживать? Отчасти да, но ведь неизвестно, который из них, всегдашних, оказался встревожившим рентгенологов новообразованием. Лори казалось, будто ее предало собственное тело, ополчившись против хозяйки.
Сбросив одеяло, она села и нащупала ногами тапочки, оказавшиеся именно там, где она их оставила. После того, как вечером, едва закончив ужин, она чуть не лишилась чувств от физического и умственного перенапряжения, среди ночи ее что-то подняло. Она некоторое время побродила по темной квартире из комнаты в комнату, обдумывая, как же поступить с внушающим опасение уплотнением в груди. Но принять решение по такому насущному вопросу не получалось, и поэтому Лори в конце концов отправилась в кабинет, включила свет и стала просматривать архитектурные проекты нового здания отделения судебно-медицинской патологии. Несмотря на все опасения по поводу собственного здоровья и даже жизни, она знала, что с этими проектами нужно разобраться в ближайшем будущем, чтобы затем составить окончательную смету расходов и представить ее в городской совет. Как ни удивительно, Лори действительно удалось сосредоточиться и что-то сделать, хотя, возможно, ей так только казалось. Лишь когда ее снова стало клонить в сон, она выключила настольную лампу, вернулась в спальню и легла.
Она надела хала! и посмотрела на Джека Как и вчера утром, тот выглядел совершенно умиротворенным, лежа на спине и сложив руки на груди Муж не то чтобы храпел в буквальном смысле слова, просто дыхание было особенно глубоким. Лори решила, что ему снится сон, потому что глаза под веками метались туда-сюда. Несмотря на обоюдную близость с Джеком, именно в такие моменты она чувствовала, что они — два отдельных человека, каждый из которых видит себя центром собственной вселенной. Эта мимолетная мысль вызвала у нее улыбку, потому что подтверждала: ей ни за что не узнать, что творится в голове у мужа.
В точности как вчера утром, Лори тихонько покинула спальню и прошла по коридору в комнату Эммы. И снова, вглядываясь в своего четырехлетнего ангелочка, внезапно испытала прозрение. Ее дети, особенно Эмма, в ней нуждаются, и в этом заключается ответ на вопрос, как быть с уплотнением. Раз уж у нее мутация гена рака груди, повышающая также вероятность возникновения рака яичников, следует перестраховаться, пусть даже такой вариант может сказаться на ее представлении о себе как о женщине. Нужно последовать примеру Анджелины Джоли, сделав мастэктомию и овариэктомию. Все вдруг стало совершенно ясно.
— Спасибо, деточка моя, — прошептала Лори чуть слышно.
Эмма с ее аутизмом помогла понять, как справиться с насущной проблемой. Гора упала с плеч, и Лори, почувствовав внезапное облегчение, вышла из дочкиной комнаты, одновременно увидев, как солнце осветило горизонт, заливая золотыми лучами водонапорную башню и здания по соседству. Оттого, что Лори приняла решение, появление солнца показалось ей символичным.
Она быстро заглянула в комнату Джей-Джея, потом вошла в ванную, чтобы принять душ, и вдруг ощутила желание немедленно схватить телефон и позвонить хирургу и онкологу, раз уж решение относительно «ситуации с грудью» принято. Она знала: стоит только позвонить, и можно будет отодвинуть эти мысли на задний план, позволив себе сосредоточиться на других вещах, вроде подготовки свидетельства о смерти Керы Якобсен. Переключая воду на душ и настраивая температуру, Лори снова улыбнулась сама себе. Учитывая другие, куда более масштабные задачи, включая руководство бюро, так носиться с одним-единственным делом казалось смехотворно. Хотя она понимала, почему так поступает. Если вынести за скобки личность интерна Николс, Лори получила удовольствие, делая вскрытие, что лишний раз напомнило, как не хватает ей мозгового возбуждения работы судмедэксперта. Правильно ли было выйти из игры и перестать лично проводить аутопсии во имя того, чтобы стать администратором? Она не знала. Обнаруженная во время вскрытия беременность была неожиданностью, и Лори гадала, действительно ли эта самая беременность имеет отношение к способу смерти, как предположила доктор Николс. Известная Лори статистика заставляла в этом сомневаться, но она не препятствовала действиям Арьи, потому что, скорее всего, повела бы себя так же, поменяйся они ролями. Ясно было лишь одно: тот час с небольшим, пока она делала аутопсию, оказался единственным за весь день, когда «ситуация с грудью» не застила ей мысли, в отличие от всего остального времени с тех пор, как радиолог расшифровал ее МРТ.
Лори залезла в душ, встала так, чтобы вода лилась на голову, а уж потом стекала на все изгибы и складки тела, и вспомнила, что до восьми утра нужно сделать еще одну важную вещь: позвонить в школу Брукс и сказать мисс Росси, что они решили обследовать Джуниора. Есть надежда, что школьный психолог сможет порекомендовать специалиста, а именно — психиатра или психолога мужского пола. Чем больше Лори обдумывала ситуацию, тем сильнее было ощущение, что мнение профессионала лишь поможет им с Джеком принять правильное решение.
Глава 17
9 мая, 6:45
Во время трехминутной пешей прогулки от квартиры на 73-й улице до входа в метро на площади Верди Мэдисон не могла даже представить, как мерзла, проходя этот путь зимой. Сейчас, когда весна уже по-настоящему вступила в свои права, приятно было находиться на улице, пусть даже и в центре большого города, вдыхать свежий утренний воздух и слушать пение птиц на деревьях крошечного парка. А ведь всего полтора месяца назад утром тут было холодно и сыро, шел мокрый снег пополам с дождем, и ей даже захотелось найти попутку с помощью приложения, хотя обычно она проделывала такие вещи лишь глубокой зимой, да и то не чаще раза в месяц.
Обычный маршрут, которым она с сентября следовала дважды в день, выглядел следующим образом: вначале спуститься в подземку, сесть там на второй или третий экспресс-маршрут до 42-й улицы, там пересесть на семерку, которая довезет до Центрального вокзала, а потом по шестой линии вдоль Лексингтон-авеню добраться до угла 33-й и Парк-авеню. Оттуда до больницы было двенадцать минут пешком — приятная прогулка в хорошую погоду. Хоть и приходилось делать две пересадки, весь путь занимал обычно чуть меньше получаса, если поезда не запаздывали.
Когда Мэдисон только переехала сюда из Сент-Луиса, то побаивалась метро. Оно казалось ей пугающим потусторонним миром, зачастую наполненным неприятными запахами, порой там раздавался оглушительный скрежет металла о металл и встречались странного вида люди, от прекрасно одетых до предположительно бездомных бродяг. Но прошли месяцы, она освоилась и теперь, глазом не моргнув, наблюдала в подземке целые процессии разнообразной публики. Как и многие другие пассажиры, по пути она обычно что-нибудь читала: либо сайты в телефоне, либо профессиональные журналы, если хотелось немного повысить квалификацию, либо «Дейли ньюс», если такого желания не возникало. Сегодня утром Мэдисон прихватила блокнот на спирали, где последние два года делала заметки, связанные со своим происхождением. Ей было проще всего учиться, записывая информацию: записанное обычно запоминалось лучше. А когда ей хотелось освежить что-то в памяти, заметки отлично помогали.
Мэдисон добралась до станции метро на площади Верди (ее наземная часть представляла собой интересное с архитектурной точки зрения зрелище) и стала спускаться к поездам, готовясь ощутить характерный запах — не то чтобы особенно неприятный, просто своеобразный. Как обычно, ее окружали люди, потому что миллионы ньюйоркцев ездили на работу подземкой. От этого у нее возникало чувство причастности к великой единой общности.
С месячным проездным пройти через турникет было просто, и вскоре Мэдисон оказалась на довольно узкой платформе в толпе людей, которые ожидали поезда, идущего в южном направлении. Пути обычных маршрутов располагались слева, экспрессов — справа. Когда Мэдисон только привыкала к метро, то держалась подальше от края платформы, представлявшегося ей обрывом, началом опасной пропасти. Ей не нравилось смотреть вниз, на темные пути, часто чем-то перепачканные и заваленные мусором, порой с лужами черной воды, а ведь был еще так называемый силовой рельс, снабжающий поезда электроэнергией. Еще страшнее казалось стоять у края, когда из тоннеля вырывался состав и приближался с нарастающим басовитым грохотом, похожим на мини-землетрясение. Прибытие поезда сопровождалось также неожиданным порывом сквозняка и усилением присущего метро запаха. Теперь же, набравшись опыта, Мэдисон раскрыла блокнот, чтобы просмотреть пометки по первым главам книги Беттингера, и так сосредоточилась на них, что даже не подняла глаз, когда на станцию прибыл первый состав. Она вскинула голову, только услышав, как открылись двери. Подошла двойка-экспресс, поэтому Мэдисон шагнула в вагон.
Как обычно, в поезде было полно народу, не сядешь. Ничего удивительного. Как обычно, ей предстояло ехать стоя, найдя, за что уцепиться. Вскоре двери закрылись, состав сделал несколько коротких рывков, отбывая от станции, и набрал скорость. Мэдисон пустилась в свой привычный утренний путь.
Несясь с бешеной скоростью на юг, она попыталась читать записи в блокноте, но тряска и раскачивание сделали это настолько сложным делом, что она быстро сдалась, закрыла глаза и снова стала думать, каким же ужасным выдался вчерашний день. Лишь бокал вина перед сном в «Нобу» с эксцентричной Арьей Николс в конце концов немного изменил ситуацию к лучшему.