Дурной ген

Кук Робин

Зная, что всего через пару секунд в палату набьются доктора, медсестры и бригада кардиореанимации, мужчина быстро убрал руки от лица Мэдисон, сунул шприц в карман и опустил боковую перекладину кровати. Когда в дверях появились первые люди, он уже взбирался на кровать, чтобы начать массаж сердца.

— У нее фибрилляция! — крикнул, подбегая, кто-то.

— Знаю, — лихорадочно отозвался он и начал массаж, нажимая на грудную клетку Мэдисон.

Вокруг уже толпился народ, включая реанимационную бригаду, которая быстро перехватила инициативу. Один из ее представителей залез на кровать, сменив предшественника, другие откатили койку от стены, чтобы можно было провести

интубацию и затем провентилировать легкие стопроцентным кислородом.

Убийца попятился, освобождая место для реаниматоров. К этому времени в палате находилось то ли десять, то ли двенадцать человек, что дало ему возможность отойти в сторонку и двинуться к выходу.

— Разряд! — услышал он голос старшего группы.

Через миг раздался характерный треск дефибриллятора, и наступила краткая тишина, когда все смотрели на кардиомонитор в надежде, что сердце вернется к нормальному ритму. Он-то знал, что этому не бывать и теперь способа спасти Мэдисон, вероятно, уже не существует. При передозировке хлоридом калия меры нужно принимать немедленно, и даже тогда они не обязательно приводят к успеху, к тому же у реанимационной бригады не было возможности определить, что проблема заключается в гиперкалиемии — избыточном содержании калия в кровеносной системе.

Он услышал, как старший реаниматор снова кричит: «Разряд!», и вышел в коридор, воспользовавшись тем, что все заняты оказанием помощи либо полностью поглощены наблюдением за этим процессом. На главном посту очень удачно никого не осталось. Довольный тем, что ему удалось осуществить задуманное, мужчина устремился к лифтам. После тревоги, терзавшей его почти весь день, он почти физически ощутил облегчение, а еще — истощение, как моральное, так и физическое. Ему срочно требовалось выпить чего-нибудь крепкого.

Глава 27

10 мая, 6:45

Погода стояла прекрасная, и Джек получил возможность хотя бы несколько минут ни о чем не думать и не тревожиться: он просто наслаждался быстрой ездой, только ветер свистел в ушах под шлемом. Джек мчался по Вест-Драйв Центрального парка на своем относительно новом шоссейном велосипеде, сильно разогнавшись просто для тренировки. Потом он выехал на проезжую часть неподалеку от 106-й улицы и встретился с группой существенно более молодых профессиональных велосипедистов. Все они были в дорогой экипировке, а их железные кони явно делались на заказ в Италии или во Франции. Он любил гонять с этими ребятишками, которые относились к себе чрезвычайно серьезно и смотрели свысока на него, одетого в вельветовую куртку, джинсы, клетчатую рубашку и вязаный галстук. Джек сбивал с них спесь тем, что не только не отставал, но иной раз и шел на обгон, особенно когда дорога поднималась в горку. Благодаря баскетболу сердце у него было в прекрасной форме.

Сегодня он не слишком хорошо спал, причем, как ни смешно, Лори спала отлично. Теперь, приняв решение насчет хирургического вмешательства, она почти расслабилась, а вот на Джека близость операции подействовала совершенно противоположным образом. Нынче утром пришла его очередь проснуться ни свет ни заря и бродить по квартире, украдкой бросая долгие взгляды на спящих детей. Накануне он сказал Лори, что предпочел бы сам лечь под нож хирурга, и это было правдой. Без сомнения, тогда он бы замечательно высыпался и спокойно ждал вызова на операцию, не терзаясь мрачными мыслями о здоровье жены.

В южной оконечности парка Джек кивком распрощался с попутчиками-велосипедистами: те свернули к северу, а он направился по Ист-Драйв к югу, потом доехал до площади Гранд-Арми-Плаза и ушел на Пятую авеню — его обычный маршрут, по которому Джек мог катить на автопилоте. В такое раннее утро машин на улицах было немного. Всего несколько лет назад он, бывало, соревновался с такси, но те времена прошли. Теперь, когда у него существовали обязательства перед семьей, Джек стал в этом плане более консервативным.

Наконец он свернул к востоку, чтобы выехать на Вторую авеню. Это был единственный непостоянный участок маршрута, и сегодня Джек решил поехать по 54-й улице. Как обычно, он с нетерпением ждал, когда окажется в бюро. Работа лучше всего помогала ему отвлечься от подспудных тревог, и чем сильнее его что-нибудь беспокоило, тем усерднее он трудился. Вчера он сделал четыре аутопсии, а позавчера вообще пять, поэтому на его рабочем столе громоздились документы, буквально взывая к тому, чтобы он завершил бумажную часть работы. Не в пример большинству коллег, Джек предпочитал находиться в яме и проводить вскрытия, а не сидеть за столом, подбивая материалы для заключения о смерти, во всяком случае, если дело не касалось особенно сложных случаев. Ему нравилось и работать непосредственно на месте происшествия, хотя считалось, что этим должны заниматься судебно-медицинские дознаватели. Беда в том, что в свое время Джека готовили по криминалистической программе, которая поощряла медицинских экспертов при необходимости выезжать на освидетельствование умерших, и он с первого дня в бюро роптал, что тут такое не приветствуется.

Оказавшись на Второй авеню, он свернул на юг. Сегодня машин оказалось куда меньше, чем обычно, и у Джека появилась возможность подумать. После того как вчера вечером он сбежал с баскетбольной площадки, где играл из рук вон плохо из-за тревоги за жену, они с Лори еще раз переговорили о докторе Николс. Лори сказала, что была бы совершенно не против и дальше сотрудничать с интерном по делу Якобсен, но у нее нет ни времени, ни сил справляться с проблемой, которую создает поведение этой женщины. Жена собиралась переложить задачу на Чета, однако попросила протянуть ему руку помощи, чтобы ситуация не усугублялась. Джек обещал поучаствовать, а значит, ему предстояло проявить куда больше уступчивости, чем он привык.

Как обычно, Джек проехал вдоль здания бюро по 30-й улице и зарулил на эстакаду. Потом взвалил велосипед на плечо, внес внутрь и пристегнул на обычное место неподалеку от зала для вскрытий. Оттуда он поднялся в комнату для опознании на первом этаже, где начинался день всех судмедэкспертов. Было только семь пятнадцать утра, поэтому тут оказалось всего двое сотрудников: доктор Дженнифер Эрнандес и Винни Амендола. Дженнифер была на этой неделе дежурным младшим экспертом, в обязанности которого входило просматривать поступившие за ночь дела, решить, какие передать на вскрытие, и распределить по сотрудникам. Винни, один из старших лаборантов морга, пришел, чтобы убедиться, что пересменок пройдет как по маслу, а еще — и это, возможно, было даже важнее для работников бюро — чтобы приготовить для всех кофе.

Проходя мимо, Джек шлепнул ладонью по газете, которую Амендола держал перед собой, полностью погрузившись в чтение спортивных новостей. Винни почти никак не отреагировал, потому что это происходило каждый день. Поначалу много лет назад, он в буквальном смысле подпрыгивал и возмущался, но после стольких повторений перестал — в тщетной надежде, что Джеку надоест развлекаться подобным образом.

Подойдя к столу, где сидела Дженнифер, Джек спросил:

— Как прошла ночь? Люди все еще умирают, чтобы попасть сюда?