Душа Императора
Шрифт:
— Вот тебе и на… — Улыбнулся Артур. Я обвел глазами дайверов. Закусив губу, в огонь смотрела Рита. Максим уже тихо прикорнул.
Значит, их никто кроме меня не видел? Мне хотелось подтверждения ее слов. Как это может быть, что я вижу, а остальные нет?
— Ребят, подождите. — Встрепенулся я. — Вы хотите сказать, что не видели старика, которого облаивали собаки у бани?
— Собаки лаяли на нас… — Твердо ответил Влад. Я снова обежал всех глазами.
Вздохнул и решил пока не думать об этом. Время придет, разберемся, что к чему,
Хелен сняла с костра котел и кивнула нам, что ужин готов. Положив купцу, себе и проводнику, она села на прежнее место, предложив распоряжаться ужином нашим девочкам. Катя взяла хозяйство в свои руки.
— Ну, хорошо. А какое влияние у вас имеет религия? — Снова начал Артур. Хелен непонимающе посмотрела на него, медленно пережевывая. — Ну, религия, бог.
Уже привычно женщина повернулась к Рите за разъяснениями в картинках. Потом тихо рассмеялась и отправила ложку в рот.
— Я честно, никогда не могла себе представить, что может существовать мир, населенный полностью рабами.
— В смысле? — Тимур оторвался от еды.
— Если я правильно поняла, сильные вашего мира придумали некий религиозный институт власти. Потом то ли поссорились, то ли просто решили, что вами будет легче управлять, если разделить на группы в виде приверженцев одной религии. То, что вы общаетесь между собой только посредством языка, уже является явной точкой разделения для более успешного управления. А теперь еще и религии. Удивительно то, что я сижу сейчас с вами и не понимаю, как вы могли быть частью тех рабов, что населяют ваш мир.
— Да, почему рабов? — Влад повысил голос. — При чем тут рабы? У нас давно отменено рабство, в отличие от вас! Какое отношение к этому имеет религия? Я тоже верующий!
Хелен внимательно посмотрела на молодого человека и грустно улыбнулась.
— Владислав, в нашем мире нельзя сделать рабом человека, если он сам себя таковым не считает.
— Как это? — Не понял Тимур.
— Ну попробуйте представить, как можно сделать рабом, например, меня. — Хелен помолчала, и я действительно понял, что ее невозможно поработить. — Ну, или например Марго. Не тогда, когда мы познакомились, а сейчас. У нас есть Гильдии, у нас каждый человек — личность. Именно в том понятии, в каком и у вас. Мы не можем и не пытаемся управлять людьми. Наш Император лишь решает конфликты и организует большинство в единое направление развития. Нами — не надо управлять.
Мы сами знаем, что нам нужно и что нам делать. У нас нет религий. Наш путь к богу освещен лишь внутренним сознанием. Между нами ничего не стоит. Потому, и споров не возникает… Мы совершенны и значимы достаточно, чтобы любая религиозная власть стала бессмысленной изначально…
— Это утопия, Хелен. — Перебил ее Артур. — Так не бывает.
— Почему же не бывает? Александр видел вчера людей, которые из простой прихоти могут уничтожить в несколько мгновений город со всем живым в нем. Ты можешь представить себе глупца, который предложит одному из боевых магов служить себе?
Глава Гильдии псиоников при одном желании может материализоваться в любой точке нашего мира и завладеть умами тысяч людей. Какая война возможна при расстановке таких сил? Мы совершенны, мы можем разрушать и творить, нашему сознанию покорны мельчайшие частички нашего мира. Зачем придумывать что-то, что будет таким же совершенным, если все уже существует и живет? А более совершенного существа, чем человек, в нашем мире нет.
— Бррр… — Пробубнил Артур, встал и отошел от костра на пару шагов.
— У вас есть рабы, Хелен? — Задал опять вопрос Влад, и я не понял, что им руководило. Хелен звонко рассмеялась и поднялась на ноги.
— Владислав, хочешь быть рабом, будь им!
Она встала и пошла в шатер, в котором тусклым светом горел вытянутый конус, сделанный то ли из матового стекла, то ли из камня. Несколькими минутами раньше туда вошел купец.
Я тоже поднялся. Мозг пылал от мыслей и непониманий. Точнее, от рождающегося понимания устройства их мира.
— Надо укладываться, завтра вставать на рассвете. — Хлопнул я по плечу Артура и тот повернулся к костру.
— Я понимаю, что она говорит. Но отказываюсь верить, что у них это работает.
Какая магия, Саш? Я слишком стар для этого…
Я хотел как-то ободрить мужика, но остановился, поймав его взгляд. Обернулся на шатер и тоже замер. Там разыгрывалась картина любовной игры. Размазанные в неровном свете лампы очертания тела Хелен и купца. Я сглотнул и услышал смешок Артура.
— Лучшая телохранительница, какую можно себе представить. — Пробормотал я, чтобы замять неловкость. — Кто может защитить лучше, чем влюбленная женщина?
— Ошибаешься. И она не любит его. — Голос Артура чуть охрип. — Это такая форма верности.
— В смысле? — Не понял я и обернулся к нему. Он неотрывно смотрел на шатер, в глазах мелькали отблески костра.
— Есть такая форма верности, Саш, когда женщина отдает себя всю. Она не любит его. Хотя, скорее всего, если не встретит на своем пути достойного ее мужчину, полюбит именно его. Но сейчас она так выражает верность. Она совсем молода, возможно, это ее первая работа. Что ценно для него, то ценно для нее. Она работает за деньги, но при этом готова отдать очень много и даже жизнь за охраняемого человека. Она не чувствует к нему ничего, кроме долга быть рядом.
Чем ближе она, тем вероятнее, что максимально хорошо выполнит свою задачу. Если бы она любила, то не смогла бы быть боевой машиной, какой является сейчас.
Любовь рождает страх. А она не имеет права бояться.
— Откуда ты это взял?
— Я не первый раз встречаю такой тип женщин, Саша. — Улыбнулся он и отвернулся от шатра. — У них есть одна особенность. При потере объекта своей верности они остаются верными ему. Это как незавершенный цикл — если им не дать официальную отмашку, они будут продолжать работать.