Душа Ужаса. Мозаика осколков души
Шрифт:
Последняя фраза привела Щена в полное недоумение, поэтому он никак не прореагировал, когда тонкие, но уверенные руки нырнули под грубоватую ткань и ловко стянули одежку через голову. И лишь оставшись по пояс голым, мужчина спросил:
— Зачем?
— Я же уже сказал, — улыбнулся Эрн.
— И… что дальше?
— Ш-ш, — Щен ощутил ласковое прикосновение к щеке. — Не волнуйся так. Это почти не больно. Тебе даже будет очень хорошо. Расслабься. Не думай ни о чем.
Щен с радостью поддался на уговоры, а ведь хотел еще что-то спросить. Но этот голос, эти прикосновения завораживали его. Вроде суровый воин, а здесь чувствовал себя совсем ребенком.
— Хорошо. Все правильно, — шептал целитель прямо на ухо молодому мужчине.
Губы Эрна скользнули по ушной раковине, скуле, спускаясь все ниже и ниже. Никто и никогда не касался Щена… так. Наверное, это неправильно, так не должно быть, и в то же время мужчина готов был умолять, лишь бы это не прекращалось. Что-то из самого сердца стремилось прямо к этим губам.
Обучай царь Щена именно воинской чести, возможно, он пришел бы в ужас от собственных желаний, но в него вбивали лишь преданность и покорность приказам, поэтому Щен испытывал лишь смутное беспокойство. А в какой-то момент реальность просто перестала существовать, взорвалась ослепительными красками, затягивая в сладкую негу, даруя наслаждение. На фоне этого легкий укол оказался совершенно незаметным. Кажется, из Щена что-то вытягивали, словно пили, но чем больше выпивали, тем более прибывало.
Разве так важно, что сердце бьется все медленнее и медленнее? Что ему не хватает сил разогнать по венам кровь, которой осталось так мало. Ведь так хорошо…
Погруженный в грезы, Щен не сразу понял, что ему пытаются что-то влить в рот. Закашлялся. Распробовал. И тотчас приник к этому чудесному источнику, стараясь втянуть в себя как можно больше. И не важно, что он пьет и зачем. Жидкость походила на загустевший свет.
Сколько это продолжалось? Сложно сказать. Но вдруг свет обратился огнем. Все тело Щена скрутило судорогой боли, которая проникала в каждую частичку тела и жгла, жгла. Казалось, что сейчас он не выдержит, все кончится, этот огонь погубит, но внезапно жар схлынул, даруя странную легкость.
Первое, что понял Щен, придя в себя, так это то, что он слышит буквально все, что происходит вокруг: как шуршит мышь под кроватью как переругивается кухарка с помощницами двумя этажами ниже, как сонно всхрапывают лошади в конюшне, а главное — размеренный стук сердца совсем рядом. Такой притягивающий, завораживающий звук.
Щен потянулся к нему всем своим существом и открыл глаза, а потом и вовсе распахнул их в ошеломлении. Ведь в комнате было темно, это он четко помнил, да и сейчас света не прибавилось — неоткуда, и, тем не менее, Щен все видел едвали не яснее чем днем. Он и не думал, что у ночи столько оттенков! Кажется, можно разглядеть любую деталь. Вот, например, видны все микроскопические царапинки, грани кольца на руке, что так бережно обнимает его. Щен проследил взглядом по этой руке и выше: плечу, шее, разметавшимся каштановым кудрям, пока не встретился с чуть насмешливыми серыми глазами. Эрн. Мужчина еще никогда не видел его таким. Щен только сейчас осознал насколько тот молод — ведь выглядел не старше его самого, а то и младше, но при этом во врачевателе ощущалась какая-то мудрость, даже тайное знание. И это именно стук его сердца так заворожил Щена.
Не меньше минуты длилась эта пикировка взглядами, пока Щен не решился спросить:
— Что со мной стало?
— Ты изменился. Теперь можешь в полной мере считать себя царским Псом, — без особой на то радости ответил Эрн.
— Как это? Ты провел обряд?
— Можно и так сказать.
— Хм…
Щен задумчиво провел рукой по подбородку и только сейчас ощутил, что тот в чем-то вымазан. Рассмотрев бурые пятна на пальцах, он воскликнул:
— Кровь? Ты напоил меня кровью?
— Так было нужно.
— Но откуда она?
Вместо ответа Эрн протянул ему свое тонкое запястье. Его пересекал длинный розовый шрам.
— Я… пил твою кровь? Но зачем?
— Она изменила тебя. Без этого бы ничего не вышло. Теперь ты Ночной Пес. Твои сила, зрение, слух, обоняние многократно увеличились. Твоя плоть отныне почти неуязвима и не постареет ни на день.
— Но ведь это… это не просто так?
— Нет. Тебе следует опасаться солнечного света, не лезть в огонь. Отсечение головы все же может тебя убить.
— И это все сделала твоя кровь? — в неверии спросил Щен, разглядывая собственные руки.
— Да.
— Значит, ты…
— Я такой же, — кивок и взгляд, но за ними, безусловно, скрывается гораздо больше. Щен понял это, хотя раньше вряд ли бы уловил. Одновременно его пронзила догадка:
— Получается, что ты был…
— Да. Я прошел посвящение Ночного Пса, — кивнул Эрн, кажется, машинально проведя рукой по шее парня. Там, где все еще виднелись две аккуратные розовые точки на золотистой коже — следы от клыков.
— Но зачем тогда я? — голос Щена вновь упал до шепота. Почему-то захотелось теснее прижаться к Эрну, отгородиться от всех и вся.
— Царь так и не дождался пробуждения во мне того, чего хотел, поэтому решился нарушить обычаи и провести обряд еще раз, — голос целителя звучал глухо, видимо, ему не нравилась эта тема. — Выбор пал на тебя.
— Почему?
Рука Эрна скользнула дальше, под голову мужчины, легла на затылок, а врачеватель продолжил, чуть нажав на определенную область:
— Вот здесь жрица нашла знак, говорящий, что ты избран для этого, обладаешь нужными качествами, чтобы нести это бремя.
— И… что дальше?
— Ближайший месяц ты будешь жить здесь и покидать покои только вместе со мной. Я научу тебя жить с твоей новой сутью, питаться, соизмерять силы. Ты должен будешь все это уметь, прежде чем…
— Вернусь к царю?
— Да.
Щен кивнул. Месяц… Месяц с Эрном. Как ни странно, он был этому рад. Рад, несмотря на то, что произошло. Месяц…
Кажется, никогда еще время не неслось так быстро, как ни старался Щен его удержать, растянуть драгоценные мгновенья. Он изменился, кровь стала его единственной пищей и питьем, он больше не был человеком, но никогда еще не чувствовал себя настолько живым! Эрн… Щен никогда не думал, что кто-то может окружить его таким теплом, пробуждая ответное тепло. Порой испытываемые чувства ставили мужчину в тупик, но он предпочитал не задумываться об этом.
Целитель оказался очень терпеливым и внимательным и лишь ободряюще улыбался при ошибках Щена. А поначалу их было много. Да, он получил огромную силу, обострились все органы чувств, но управлялся Щен с этим с грацией новорожденного жеребенка. Потребовалось немало усилий, чтобы освоиться и научиться обращаться с окружающими предметами соразмерно, а не крошить все в капусту. А когда Щен не выдерживал и закипал от ярости, Эрну было достаточно лишь ласково похлопать его по плечу, обменяться взглядом. Ярость тотчас уходила, сменяясь чем-то совсем иным. Так Щен и учился.