Душа Ужаса. Мозаика осколков души
Шрифт:
— Да. Очень древний, и выдающийся оружейник. Причем все его работы именно для Детей Ночи, рассчитаны на нашу силу, а иногда и способности.
— Он идеален! — заключил Деймос, закончив осмотр. — Человеку такое создать не под силу.
— В этом ты прав. Он изготавливает их, вплетая в металл силу. Зачастую его оружие со временем словно обретает свой разум, а то и несет отпечаток души хозяина. Сложно предугадать, какой талант раскроется.
Деймос не стал возражать, что, возможно, такой дивный меч попал не в самые лучшие руки, и
На следующий день Деймос возобновил тренировки, и, к удивлению всех, согласился давать уроки Димьену. Причем последний, кажется, удивился больше всех.
На первую тренировку телохранитель явился преисполненный самых разных опасений. И нет ничего удивительного, что их спарринг начался очень напряженно. Он бы так и продолжился, не заметь Деймос:
— Я вовсе не собираюсь довершать начатое или как-либо членовредительствовать. Ты же пришел учиться.
— Да.
— Вот и приступим. И не советую ловить ворон.
— Это я уже понял.
— Отлично, начнем.
Конечно, первый урок не принес резкого улучшения мастерства, но они встали на этот пусть, и пару интересных приемов Димьен выучил. Когда они закончили занятие, Деймос сказал:
— Хороший у тебя был учитель.
— Знаю. Он находился при Менестрес с самого ее рождения.
— Угу. Только слишком правильный.
— В смысле?
— У тебя очень хорошие задатки и опыт тоже есть, но он, в большинстве своем, тренировочный. На многие движения ты ожидаешь, что противник ответит тебе как по правилам. Не срою, часто так и бывает, так как эти правила разрабатывались на основе практики, но не всегда. И уж тем более не следует ожидать честной игры от тех, кто готовит покушение. Я понимаю, госпожа почти неуязвима, но все равно.
— Ты хочешь сказать, что я плохо ее защищаю?
— Нет. Но тебе еще не хватает практического опыта.
— А у тебя он есть? — с некоторым подозрением поинтересовался Димьен.
— Он у меня двоякий. И да, среди прочего меня учили и защищать любой ценой.
— Почему двоякий?
— Не забывай, я очень долго был царем. Не проходило и пары месяцев без попытки меня убить.
— И тебя охраняли?
— Да, хотя многих я ловил и расправлялся сам. Было у меня такое своеобразное… развлечение, — едко усмехнулся Деймос. — Но у тебя обстоятельства и легче, и сложнее.
— В смысле?
— Ты охраняешь если не всеми любимую, то уважаемую королеву, мать для Детей Ночи — это легче, но тот, кто решится на серьезное покушение — он будет знать с кем имеет дело, и подготовится куда тщательнее.
— Да, наверное, так и есть. Но неужели твои подданные так и не заподозрили в тебе вампира?
— У нас их не было почти. К тому же когда стала проявляться моя непохожесть, почти не осталось тех, кто помнил меня человеком. Поэтому и покушались на меня, как на человека. Хорошо хоть с перерождением шрамов от ран не остается.
— А
— Постоянно.
— Но у тебя все равно много шрамов.
— Я же не родился вампиром, меня сделали. А до этого всячески… готовили, — к концу фразы Деймос совсем помрачнел, и Димьен поспешил сказать:
— Прости.
— Ты-то тут причем? Дело прошлое.
— В принципе, от многих шрамов можно избавиться, если вскрыть заново.
— Ерунда. Я к ним привык.
Димьен опасался, что после таких откровений Деймос откажется от занятий, но нет, они продолжились, словно ничего и не было.
Фаул искренне радовался, что его партнер нашел себе занятие по душе, это помогало лечению. Иногда он и сам присоединялся к тренирующимся, и они возились втроем. Вот только Фаул отвлекался больше обычного.
Близость Деймоса будоражила кровь и возбуждала совсем иные желания, нежели махание мечом, хотя последнее и помогало сбросить напряжение. И Фаул малодушно старался пореже бывать на тренировках.
Вот только эти предосторожности нисколько не помогали. Ведь по-прежнему проводилось лечение, и ежедневный совместный сон, да и привычка Деймоса стремительно избавляться от лишней одежды, коей для него являлось практически все…
А Фаул сдерживался. Кажется, из последних сил, лишь бы не обидеть, не спугнуть, чтобы сначала попривык. Хотя порой ему казалось, что Деймос нарочно провоцирует.
Неизвестно, сколько бы это еще продолжалось, если бы уединение вампиров не было нарушено самым возмутительным образом.
Изможденное долгим переходом войско кочевников решило, что цветущий оазис станет легкой добычей и пополнит запасы.
Нужно ли говорить, что ни переговоров, ни предупреждений не последовало? Они просто напали под покровом темноты, думая, что это им поможет.
Вампиры услышали приближение недружелюбно настроенных всадников задолго до того, как они достигли ворот. Димьен, Фаул и Деймос собрались в мгновение ока, но каково было их удивление, когда к ним присоединилась Менестрес!
Не в широких длиннополых одеждах, а в легких доспехах и с тщательно заплетенными волосами, и с мечом в руках, который держали явно не в первый раз.
Оглядев воинов, Владычица Ночи заключила:
— Отлично. Руфус и Раши неважные воины. Они останутся в доме. Позаботятся о людях, и они хорошие лучники. А мы выходим, встретим этих варваров!
— Госпожа! Вы… — кажется, телохранитель и Деймос воскликнули одновременно.
— И не начинайте! — остановила Менестрес. — Деймосу простительно, он не знает, но ты-то, Димьен, ты более чем в курсе, как я обращаюсь с оружием!
— Но ведь Вы…
— Не буду стоять в стороне, безусловно. И не стоит терять время на ерунду.
Мужчины кивнули, а Деймос вдруг опустился на одно колено и спросил:
— Вы хотите, чтобы я сражался, госпожа?
Менестрес ласково коснулась ладонью щеки вампира, проговорив: