Душехранитель
Шрифт:
— Не стирается! А вы говорите… эт самое… манья-я-яки!
— Однажды мы с папой сильно разругались, — внезапно заговорила Рената: минута как раз истекла. — И я решила открыть свое дело, чтобы не зависеть от его указок... Впрочем, неважно… Потом я связалась, с кем не надо было связываться. В итоге — крупные убытки для моей фирмы... Многое пришлось спустить, чтобы покрыть расходы и отдать долги, но и после этого осталось несколько клиентов-кредиторов... В отчаянии, через одного папиного приятеля, я провернула не очень чистую сделку... Не учла, что он — тертый калач, а я… это я. Сергей Егорович (он юрист, очень опытный)… он научил
— Гм… — получив новую информацию, телохранитель задумался. — Интересная вы штучка, оказывается!
«Интересная, интересная! Никогда тебе не прощу, что заставил меня унижаться, рассказывая все это в присутствии ублюдка-Гарика!» — подумала Рената, исподлобья глядя то на одного, то на другого и выискивая малейшие следы укора на их лицах.
Однако Игорь смотрел на нее с восхищением и даже завистью, мол, умеют же люди «бабки» делать, а Саша был слишком занят поиском взаимосвязей в ее рассказе, чтобы стыдить подопечную. Девушка встряхнулась. А почему это, кстати, она решила, что кто-то имеет право ее осуждать?! Сейчас такое время, что каждый живет в меру своих способностей, выкручивается, как может. И вообще…
Что «вообще», Рената додумать не успела, ибо Саша задал следующий вопрос:
— А что, были какие-то угрозы, обещание расправы?
— Нет. Не было: они еще не успели понять, что мы с Сергеем Егоровичем их «обули»…
— Вы точно уверены? Вам не кажется, что этот самый Сергей Егорыч вас и подставил?
— Не знаю.
— Что, и женская интуиция молчит?
— В этом отношении — да… Мне кажется, это не он…
— Гм… А кому еще вы могли перебежать дорогу? Думайте-думайте! Время пока есть.
Рената пожала плечами. Это напоминало ей сцену из фильма «Узник замка Иф»: аббат Фариа, пытающийся докопаться до истины и понять, кто и за что предал Дантеса.
— Не знаю… Ну, мой бывший мог иметь на меня зуб… Он ведь немало поунижался, когда просил меня вернуться, а я ему отказала. При его себялюбии… Но все-таки думаю, что он тут не при чем. Я успела его узнать за четыре года. Он на такое не способен.
— Знать бы заранее, Рената Александровна, кто на что способен, так на Земле уже давно царил бы мир и покой… Иногда люди до золотой свадьбы доживают, а потом он или она такой сюрприз выкидывает, что ни в какие ворота.
— Николай другого склада! — возмутилась Рената. — Вы его не знаете, так и не говорите!
Вот уж не думала она, что когда-нибудь вступится за гуляку экс-мужа. Да еще и перед кем?! Перед обслугой!
Саша отвернулся в окно. Гарик не вмешивался. Ренате также не имело смысла говорить что-то еще, а потому в комнате повисла напряженная тишина.
— Великолепно! — усмехнулся телохранитель в конце концов; это был уже совсем не тот весельчак-гедонист, что вещал в бане о прелестях жизни, теперь голос его звучал надтреснуто, без малейшего оптимизма. — Чудная ситуация: у нас нет средств, а где-то болтается набитый деньгами «дипломат»...
— Пилите ее, Шура! Пилите! Она золотая! — воодушевился Гарик, радуясь, что Саша наконец осознал необходимость «разбора полетов» этой чистоплюйки.
Рената ругнулась,
— Вы не понимаете, что нам надо решить проблему этого «дипломата», Рената Александровна? Я уверен, что дело не в деньгах. Я уверен, что дело в другом. Но Александр Палыч говорил о «дипломате», а перед смертью о чепухе не вспоминают! «Дипломат» — это зацепка. В нем лежит что-то очень важное. Я шагу дальше не ступлю, пока вы не скажете, где он!
— Да не знаю я! И какое право вы имеете наезжать на меня?! Это хамство! А раз вы хамите, то и я скажу: отчего бы мне вам верить? Вдруг вас перенаняли? Вдруг это вы убили вчера отца, а потом примчались к Дашке с Артуром, изображая невинную овечку и спасителя? Вдруг вам только и нужно, что вытрясти из меня сведения, а потом вы отправите меня на тот свет?!
Все это девушка выпалила с бешеной скоростью, от негодования перестав контролировать словесный поток. Беглый зэк даже присвистнул: не ожидал, не ожидал...
Саша с полминуты изучающе смотрел на подопечную, а затем повернулся и пошел к выходу. Рената опомнилась, перевела дух. Сообразив, каких ужасов она только что наплела своему телохранителю, девушка бросилась за ним, схватила его за руку (Гарик удовлетворенно фыркнул).
— Не уезжайте! Пожалуйста! — взмолилась она, вкладывая в свою просьбу всю горячность, на которую была способна. — Извините! Я… я глупость сморозила… Не бросайте меня!
Ну что ж поделать? Можно и унизиться, коль скоро ей необходима помощь этого человека…
— Заманчивая идея... Но я, вообще-то, иду завтракать. Если хотите — можете присоединяться. Возможно, пища для желудка поможет и вашей памяти.
Рената сразу успокоилась, в разнесчастных ее глазах снова ожила надменность:
— В четыре часа дня?! Завтракать?! Вы каждый день так завтракаете?
— Благодаря вам, уже через день.
Наблюдательный и сметливый Гарик покачал головой.
— Кошка! Вот же кошка! — пробормотал он себе под нос. — Хитрая, курва…
Наверняка ведь вертит мужиками, как хочет… Такие глаза состроила, что впору под поезд бросаться, до того жалко ее становится. И тут же — снова язвить… Хорошего же она мнения о своем охраннике — эк ее прорвало-то! Намается с ней Санька, видит бог: намается. Хоть и красивая она, стервоза… Может, и есть смысл маяться, Сане лучше знать. Сам Гарик таких женщин побаивался, больше злясь на них и завидуя счастливчикам, до которых эти дамы снисходили.
Саша смерил подопечную взглядом сверху вниз, развернулся и вышел. Гарик выскочил вслед за ним.
Рената облегченно вздохнула. Ну что ж, можно надеяться, что телохранитель сдержит данное отцу слово и не покинет ее в столь трудной ситуации. Подозрения почти рассеялись. Хотя, конечно, если он не лжет и действительно в прошлом актер, то сыграть мог все. Даже тот взгляд, который сказал больше любых слов…
Кузен Гарика приехал только вечером. В отличие от жены, хозяин дома обрадовался гостям: это был повод «расслабиться» за бутылочкой «беленькой». Фразы он строил еще ужаснее, чем его двоюродный брат, громыхая раскатистым голосом, как прапорщик в казарме, и Ренате, из приличия вынужденной сидеть с ними со всеми за ужином, очень хотелось уйти.