Два брата
Шрифт:
После двухдневных поисков русские обнаружили у острова Фрисберг шведскую эскадру: линейный корабль, четыре фрегата и девять более мелких судов. Юго-западный ветер не позволил голицынским галерам подойти к шведам и взять их на абордаж.
27 июля, в годовщину знаменитого Гангутского боя, Голицын собрал консилию, на которой было решено ввиду бурной погоды отступить к острову Гренгам [197] и там ожидать развития событий. Если море успокоится и шведская эскадра не уйдет, вступить в бой.
197
Острова
Приняв отступление русских за намерение бежать, шведская эскадра под командованием вице-адмирала Шеблата пошла за галерами на всех парусах. Углубившись слишком далеко в шхеры, два шведских фрегата сели на мель. Тотчас их облепили русские галеры и лодки, рвавшиеся вперед, несмотря на жестокий огонь неприятеля. На борт фрегата «Сторфеникс» тучей полезли солдаты… После короткой, но упорной схватки шведы побросали оружие. Недолго сопротивлялся и другой фрегат.
Шведы пустились наутек, но им трудно было лавировать в мелкой воде, среди отмелей и шхер, куда они неблагоразумно забрались. Мелкосидящие русские суда действовали решительно и умело: они отрезали фрегатам путь отступления. Пушечная и мушкетная перестрелка была отчаянная; достаточно сказать, что за время боя русские сделали из пушек около двадцати четырех тысяч картечных выстрелов; не менее того сделали шведы. Бой велся на таком близком расстоянии, что среди раненых оказалось много опаленных пороховыми вспышками.
Упорное сопротивление не помогло окруженным шведским фрегатам: русские солдаты и моряки взбирались на борта и вступали в рукопашный бой. Фрегаты спустили флаги.
Вице-адмирал Шеблат на линейном корабле и мелкие суда успели выйти в море; бегство их было таким поспешным, что русские гребные суда не могли за ними угнаться.
Четыре фрегата стали добычей победителей: тридцатичетырехпушечный «Сторфеникс», тридцатипушечный «Венкер», двадцатидвухпушечный «Кискин» и восемнадцатипушечный «Данкс-Эрн».
Четыреста семь пленных взято было на захваченных кораблях.
Князь Голицын не мог решить, что делать с трофейными кораблями. Уничтожить – жалко; провести среди шхер – невозможно: у судов была слишком большая осадка; выйти же с ними на большую морскую дорогу – опасно: их могут отбить шведы.
Царю было послано подробное донесение о победе. Петр дал приказ: разгрузить фрегаты, сколько возможно, и провести в Або открытым морем под конвоем галер. Это удалось благополучно выполнить, и еще четыре трофейных корабля вошли в состав русского военного флота.
Гренгамская победа произвела огромное впечатление в Европе. Все явные и тайные враги России поняли: Северной войне приходит конец. Не помогли Швеции ни союз с Англией, ни отпадение от России всех ее союзников.
Петр торжествовал: десантные операции русских войск и морские победы при Эзеле и Гренгаме имели немаловажное значение особенно потому, что все это происходило на глазах у англичан.
В Петербурге приход захваченной в плен эскадры был отпразднован трехдневными торжествами. Участники битвы получили награды: офицеры и солдаты – медали в честь победы, а князь Голицын – почетную трость.
Шведы вновь запросили мира.
Новый конгресс собрался в финском городе Ништадте 28 апреля 1721 года. Шведские уполномоченные пытались сделать хорошую мину при плохой игре.
– О прежних условиях мира теперь и думать нечего, – сказали шведы. – Раньше Швеция имела четырех неприятелей, из коих с датским и прусским королями мир заключился, а с польским, надобно надеяться, тоже скоро помиримся; король же английский – союзник Швеции, и на помощь его она всегда надеется.
Бахуров перевел на русский язык заявление шведов. Брюс язвительно улыбнулся:
– Всем ведомо, что его царское величество от своих союзников почти никакой помощи в войне не имел, и Россия одна вела и выиграла войну. А что касаемо английской помощи, то господа шведы в прошедших девятнадцатом и двадцатом годах, я чаю, довольно убедились, чего она стоит.
Русские делегаты с удовольствием выслушали отповедь Брюса.
Шведы крепче всего держались за Лифляндию и за Выборг:
– Лучше пускай нам руки отрубят, чем мы согласимся Лифляндию и Выборг отдать.
– Выборг будет наш, – возразил Брюс.
Опять начались длительные оттяжки. Чтобы заставить шведскую делегацию решиться на уступки, царь снова послал десант в Швецию – в третий раз за три года.
3 сентября 1721 года царь Петр ехал из Петербурга в Выборг. Его встретил отправленный из Ништадта курьер со срочным донесением.
Взволнованный Петр разорвал пакет и прочитал первые строки:
«Всемилостивейший государь! При сем к вашему царскому величеству всеподданнейше посылаем подлинный трактат мирный, который сего часу с шведскими министрами заключили, подписали и разменялись…»
– Кончено! – воскликнул Петр, и щеки его вспыхнули румянцем. – Окончена великая война, сия жестокая наша трехвременная школа.
Швеция получила мир на таких условиях: она перестала претендовать на Лифляндию, Эстляндию, Ингрию и часть Карелии с городом Выборгом.
Россия навсегда укрепилась на Балтийском море. Петербург ликовал: народные гулянья, торжественные процессии, пушечная стрельба, пиры, парады. Завершена со славой долгая и трудная война.
Глава XXIII. Завет Акинфия выполнен
Гудели зимние бури над Онего-озером. Злые метели доверху заносили крестьянские избы. Голодный волк крутился у деревенской околицы, и, чуя зверя, заливались бешеным лаем собаки.
Тих и молчалив был Кижский завод Андрея Бутенанта. Погасли домны, закупоренные козлами [198] засаженными в них по воле озлобленных литейщиков. Замолкли молоты в железном цеху. Завалило снегом узкие отверстия шахт. Не скрипели по дорогам сани с коробами угля и руды. Не падали в лесу деревья, подрубленные топором дровосека.
198
Козёл – здесь: застывший слиток металла.