Два дурака на чемодан алмазов
Шрифт:
То, что это зеваки, прибывшие посмотреть на необычный корабль, было подтверждено уже во время швартовки.
На палубу как раз вышел ленивой походкой Григорий и направился к швартовам. Толпа заволновалась. Но в её волнении не было ничего такого… нездорового.
Правда, какие-то «знатоки», видимо обсуждая манёвры капитана, что-то начали оживлённо обсуждать показывая пальцами насколько далеко яхта подошла к пирсу.
А вот когда Василий, подойдя бортом к пирсу врубил боковую тягу гидродинамического двигателя, толпа
Григорий всё также опираясь на фальшборт, как ни в чём не бывало, созерцал окружающие пейзажи.
Как и полагается любому нормальному компьютеру, — а процесс причаливания на последних метрах вёл именно он, — расчёт был до миллиметра. Даже не коснувшись бортом причала, яхта встала как вкопанная всего-то в полуметре от пирса. Толпа взвыла от восторга. Встречающие «официальные лица», вслед за «знатоками», тоже выпучили глаза от изумления.
Григорий бросил трос принимающему с носа, потом быстро прошёл на корму и проделал ту же самую операцию. После также прошёл к середине судна и как бы невзначай ткнул в какой-то красный кружок.
По борту яхты тут же выросла гряда амортизаторов. Включившиеся электромоторы, подмотали швартовы и прижали яхту к стене причала. Тут же часть фальшборта отвалилась и превратившись в великолепный трап, перекинулась на пирс.
Толпа разве что подпрыгивать от восторга не стала.
«Таможня» же вообще «замёрзла».
Пришлось «отмораживать», дважды пригласив пройти на борт.
Как и предполагал Григорий, никаких особых претензий к ним со стороны местных властей не было. Более того, сама процедура прошла очень быстро. Гораздо быстрее, чем в прошлые разы. С них даже взяток никаких не пытались содрать.
А из любопытства, сквозившего прямо через слово, в разговоре таможни, можно было судить, что они получили, стараниями газетчиков славу чуть ли не нуворишей королевской крови. Таинственность и полная неизвестность их происхождения, только добавляла перцу в слухи и сплетни, распространяемые жёлтой прессой.
Братьям захотелось срочно отвалить, но проснувшаяся жаба грозно рыкнула и оба поплелись к трапу, вслед за удаляющимися «официальными лицами».
— Что-то мне подсказывает, — произнёс Григорий на санскрите, — что прогулочка до Парфенона будет очень утомительной.
Таможня заозиралась, услышав более чем непривычный язык из уст «нуворишей», а газетчики, стоявшие на пирсе тут же сделали стойку. Слух у этих щелкопёров был отменный. Ведь услышали несмотря на изрядный шум рядом стоящей толпы.
— И чем утомительной? — не понял брат.
— Вниманием затрахают. — Так же недовольно ответил Григорий. — Пойдём собак кормить. Может отстанут… Хотя бы на время.
— Э-э! — проблеял Василий, но Григорий влёт понял его затруднение.
— Хорошо. Молчи, или поддакивай, а я с ними
— Благородный дон… — подскочил к ним рыцарь пера, как только нога Григория коснулась бетона пирса.
— Румата. — буркнул Григорий созерцая виды поверх шляпы газетчика.
— Благородный дон Румата! Мы вас приветствуем…
— Спасибо! — тут же невозмутимо оборвал Григорий всё также созерцая виды. — что-то ещё?
— Не могли бы вы, удовлетворить любопытство публики и читающей общественности…
— Да. Можем. Слегка! — дал он согласие на интервью. Щелкопёр понял намёк правильно, так как тут же перешёл к делу.
— …Откуда вы, и с какой целью прибыли на нашу славную землю!
— На Парфенон посмотреть. — ответил на вторую часть Григорий и тут же посмотрел на стоящего рядом такого же газетчика с блокнотом на перевес. Тот тоже понял правильно.
— Как вы прокомментируете скандал в Риме…
— Какой? — вяло и скучающим тоном спросил Григорий.
— Про корсиканку, убийцу благородного…
— Никак!
— Но, судя по подписи, Вы благородный дон, написали целую книгу.
— По мотивам… — тут же отбрехался Григорий. — Кстати! Как я понимаю, книга вышла?
— Да, но пока что в Италии, где, по сообщениям итальянской прессы, наделала много шуму. До нас ещё не дошла.
— Жаль! — всё также смотря поверх головы репортёра, улыбаясь заявил Григорий.
— Вы не отрицаете, что именно вы её написали?
— Нет!
— Значит, вы были в курсе происходящего?
— Слегка, отдалённо, из слухов и сведений, полученных окольными путями.
— Так значит, написанное в Вашей книге — не литературный вымысел?
— Частично.
Полученная информация, похоже «вставила» не только газетчиков. Толпа онемела.
— И вообще… Мы развлекаемся. Со скуки. Имеем право?
— Э-э да! — очнулся от оцепенения журналист, и только тут заметил, что с ним разговаривают вполне по-гречески.
— Не соблаговолит ли уважаемый Дон Румата, прояснить нам… Я заметил, что вы общались с нами на греческом. В Италии ваша книга на итальянском. Во Франции вы говорили на чистом французском, с испанцами — на испанском. Вы наверное получили очень хорошее образование… Сколько вообще языков вы знаете в совершенстве?
— Много.
— В совершенстве?!!
— Да. Много и в совершенстве.
Глазёнки корреспондента округлились и он временно потерялся. Чем тут же воспользовался другой.
— Но, — набрался он наглости. — Вы не сказали, откуда вы родом и откуда прибыли!
Григорий хмыкнул.
— Издалека! — отмахнулся он и величественным жестом дал понять, что интервью окончено.
Толпа расступилась их пропуская.
Подскочил какой-то носильщик, но тут же был отослан подальше, так как «господа» несли свою поклажу самостоятельно. И никому не хотели её вручать.