Два года из жизни Андрея Ромашова
Шрифт:
Я взглянул и обомлел: двое незнакомые, а третий - Вадим Борчунов. "Ну, - думаю, - все. Пропал!" Он же за Зою меня теперь ненавидит. Так что вполне может продать, хоть и комсомолец. Пощупал я для успокоения в кармане браунинг, встал и как ни в чем не бывало: "Здравствуйте, меня зовут Андрей", а сам покачиваюсь - вроде пьяный.
Вадим только глянул на меня и так сквозь зубы: "Мы, кажется, знакомы". А я ему: "Ну, конечно. Вы же Зои Сазоновой жених!" Он сразу покраснел, посмотрел на Симочку. Та встала и говорит: "Я сейчас. Мальчики, за дамами на другую половину сбегаю".
Потом девушки пришли. Даже Коренастов разошелся - плясать стал. И я вдруг понял, что это за община у них такая религиозная - обычный притон. Так и доложил Золотухину и Лесову и еще сказал, что немедленно надо облаву устроить - прикончить это гнездо. А они мне: "Коренастов уедет. Надо пойти туда и попытаться разузнать все получше, а не пробавляться догадками". Такие дела...
* * *
В последнее время Борчунов зачастил к Симочке. Даже Коренастов, обычно встречавший его радушно, начал коситься. Но Вадима неудержимо влекло в этот дом. Началось это месяца три тому назад, после того как Андрей Ромашов спас Зою Сазонову на Волге. Вадим быстро почувствовал, как изменилось к нему отношение девушки. Нет, он вовсе не любил ее до потери памяти - просто она ему нравилась, как и другие хорошенькие девушки. Но он считал, что ему уже пора как-то устраиваться в жизни, приобретать себе положение. А у Зоиного отца - прекрасный особняк, сам он - известный врач и, конечно же, по убеждению Вадима, имеет где-то надежно припрятанный капиталец. Ну чем не партия! В этом взгляде утвердил Вадима и его отец бывший самарский купец, ловко разыгравший еще перед войной банкротство и наживший таким образом немалые деньги. Их семья тогда переехала в Симбирск, где отец купил каменный дом.
Когда Вадиму показалось, что невеста разлюбила его, он решил выяснить свои сомнения у известной в городе гадалки. Симочке очень понравился высокий красавец. Правда, молод, но какое это имеет значение! И знаменитая хиромантка чуть ли не два часа гадала парню... Коренастов, войдя в комнату, быстро оценил положение. Вадима тут же пригласили к столу, напоили, познакомили с девушками из общины. Так он стал ходить на Северный Выгон. И Симочка, особенно когда не бывало "брата", не обделяла его вниманием. Парень в наплыве чувств как-то обещал даже жениться на ней. Вот почему он так смутился, когда Андрей сказал, что знает его как жениха Зои.
Но сегодня за столом не было ни Симочки, ни девушек, встретил его один Коренастов.
– Пошли в церковь, - коротко объяснил он.
– А ты, я вижу, расстроен чем-то? Давай-ка тяпнем для хорошего настроения.
– Филипп Антонович поставил на стол бутыль самогона и миску квашеной капусты.
Они молча выпили.
– Эх, парень, до чего тебя бабочки довели, - продолжил хозяин.
– Вон даже с лица спал. На Зое Сазоновой собираешься жениться? Собираешься - я знаю. И моей сестрице тоже ведь предложение сделал. А она, дуреха, и растаяла вся. Не подумает даже, что старше тебя почти на десять лет. И Женьке рыженькой из общины нашей предлагаешь жениться...
– А это вы откуда знаете?
– встрепенулся Вадим.
– Да вот фотография твоя, голубчик, ей даренная. Что на обороте писано? Читай! Не хочешь? То-то же...
–
– А что, если Зоя узнает?
– Не узнает. К тому же... К тому же она и так меня бросать собралась. К этому суслику белобрысому из ЧК переметнулась...
– К кому, к кому?
– Коренастов наполнил опустевшие стаканчики.
– К Андрюшке Ромашову. Вы ж его знаете - он у вас тут был. Помните, я с приятелями приходил. Вы еще на пароходе с ним познакомились...
– На пароходе? Так он не Лосев?..
– Ромашов, Ромашов! Я его хорошо знаю. Чекист! Меня когда в комсомол принимали, ему такие дифирамбы пели.
– Чекист, говоришь? Точно?
– Еще как точно! В губчека работает. Когда он Зойку от бандитов спас, его мой будущий тесть пригласил к себе. А там как увидел его доктор Суров, сразу признал: он у него в доме обыск делал. Убил бы его за Зойку! Видеть не могу. И зачем он сюда приходил? Я бы дернул еще стаканчик.
– Вадим совсем захмелел, язык его заплетался.
– На, пей. И забудь об этом. А то ты все на баб сводишь. Кто о чем, а шелудивый всегда о бане твердит. Пора бы тебе за дело настоящее браться. Одними женитьбами жизнь свою не устроишь. Думаешь, комсомольцем стал - так все образуется. Шиш!.. Они вон еще раскопают, кто твой отец, узнают, как ни ловчи. С ними знаешь как надо?
– Коренастов поднял глаза на собеседника и, увидев, что тот уже спит, положив голову на руки, с досадой сильно толкнул его. Мертвецки пьяный парень кулем свалился под стол.
Чекист! Как же теперь быть? Филипп Антонович поднялся, прошелся по комнате. А может, за его домом уже наблюдают? Да нет, глупости! Если бы следили, он заметил бы, опыта достаточно. Однако предпринимать что-то надо... Его размышления прервал осторожный, но настойчивый стук. Что обыск, уже?.. Нет, нет, без паники! Так с обыском не стучат... Он налил в стакан самогон, выпил одним глотком и пошел к двери.
– Кто?
– Скажите, Синегубов Сергей Сергеевич не здесь живет?
– А вы ему кем приходитесь?
– Двоюродным братом, - донеслось снаружи.
– Свой, - с облегчением вздохнул Коренастов и загремел засовами.
В свете керосиновой лампы перед ним возник высокий носатый мужчина в крестьянском чапане и широкополой шляпе.
– Привет, Антоныч! Не узнаешь?
– Гнусавый голос незнакомца что-то напоминал хозяину, но он только молча пожал плечами.
– Сейчас узнаешь.
– Пришелец сбросил прямо на пол чапан, снял шляпу и... сдернул нос.
– Ф-фу, проклятый! И как только актеры эту муру на лицо цепляют! Я прямо измучился. Теперь признаешь?
– На Коренастова уставилось уродливое безносое лицо бывшего начальника контрразведки каппелевцев Баньковского.
– О, господин полковник! Как это вы решились пожаловать сюда? Вас же в городе многие знают.
– Для этого нос проклятый и приклеил - чуть не задохнулся. Ну, здорово, давно не виделись.
– С прошлого года. Вы зачем к нам?
– Дела, дружище, дела. Личные и государственные. Как брат поживает?
– Убили его красные. Он у Ухначева начальником штаба был.
– Ай-яй-яй, не знал, не знал. Жаль, хороший офицер был. Сочувствую от души. Может, пригласишь, наконец, в комнату? Или у тебя там есть кто?