Два харалужных клинка
Шрифт:
Отжиг5 - перед закалкой с изделия требуется снять внутренние напряжения стали, чтобы не осталось перекосов, искривлений и других деформаций. Для этого клинок нагревают и дают остыть вместе с печью, приблизительно в течение 10-12 часов. Нагревать следует до температуры 850-900 градусов Цельсия. Визуально нужно смотреть, чтобы металл приобрел ярко-красный или оранжевый цвет.
Огниво6 - крестовина перед рукоятью (черенком) меча.
Яблоко7 - навершие на конце рукояти меча.
Глава 6
Со следующего дня работа закипела с новой силой, я усердно шлифовал мечи, лезвия которых постепенно приобретали всё более блестящий и законченный вид. Добрыня, оформив до конца рукояти клинков, сразу же потерял к ним всякий интерес и возился со старым железом или варил оцел, привлекая меня на проковку. По поведению мастера было заметно, что он нервничает и чего-то ждёт.
Закончив шлифовку самым тонким камнем, я как раз начал толочь в ступе порошок для полировки, как вдруг в дверь постучали. Это оказался Голик, младший сын углежёга.
– Здравы будете, люди добрые, - поздоровался он.
– Матушка сказала, что вы давно ждёте, когда дома появится кто-нибудь из нас.
– И тебе не хворать, - улыбнулся кузнец.
– Конечно, ждём, уголь у нас кончается.
– Это с деляны надо везти, - пояснил парнишка.
– Там мешки под навесом лежат.
– А когда сможешь привезти?
– Завтра на телеге поеду, дорога почти просохла, а лужи можно лесом обойти.
– Прекрасно, - обрадовался старик.
– У нас с Путивоем дело есть на гнилом ручье, вместе доберёмся туда, а на обратном пути ты нас заберёшь.
Отпустив юношу, Добрыня стал готовиться к поездке, а я остаток дня ломал голову:
"Что за дело имел в виду учитель?"
Гнилой ручей находится примерно на полпути от городка до заимки углежёгов, выехав с рассветом, вскоре после обеда мы оказались на месте.
– Не забудь, уголь нам нужен дубовый, на худой конец - буковый, - напутствовал кузнец Голика на прощание, затем закинул на спину короб с припасами для ночёвки и бодро засеменил вниз вдоль ручья по еле заметной тропинке.
Я поспешил следом с пустым двухведёрным бочонком для воды на плечах. По чистому весеннему лесу шагалось легко и приятно, слабые росточки зелени пока ещё робко проклёвывались сквозь прелую листву на открытых солнцу местах. Пройдя версты полторы, старик резко свернул с тропинки и скинул короб возле маленького бочага с тёмной ржавой водой.
– Этой водой, только чистой и без мути, наполнишь бочонок и отнесёшь к дороге, - поручил он мне.
– А я пока осмотрюсь, поищу заветное место.
Когда я, выполнив задание, вернулся назад, солнце стало клониться к вечеру.
– Давай поспешим, - встретил меня наставник.
– Основная работа ещё впереди.
Чуть ли не бегом мы пересекли болотистое место, поднялись на сосновую гривку, и, пройдя по ней до конца, вышли к маленькому лесному озеру.
– Дальше, Путяй, придётся купаться, - посетовал Добрыня.
– Без этого никак. Ты молодой, кровь горячая, выдержишь. Дно твёрдое, заходи в воду по пояс и ищи под ногами камни. Как найдёшь - вытаскивай на берег.
Надо так надо. Раздевшись догола, я постарался представить перед собой, что это наш городской пруд в разгар знойной поры, и полез в озеро. Сажень за саженью я бороздил разведёнными в стороны ступнями дно вдоль берега, но камней не попадалось. Скоро от студёной воды ноги стали деревенеть, а по коже побежали мурашки.
– Добрыня, может это не то место?
– не выдержав, окликнул я старика.
Тот уже натаскал дров и разводил костёр рядом с большой раскидистой елью.
Посмотрев в мою сторону, учитель вдруг хлопнул себя по лбу:
– Ах, голова моя дубовая, тогда же воды меньше было.
Осмотревшись, тут же внёс поправку.
– Сейчас она, кажись, по плечи тебе будет.
Зайдя глубже, я вдруг почувствовал под стопой что-то твёрдое, нырнув, ухватил руками странный продолговатый камень и поволок на берег. Закоченевшие ноги отказывались подчиняться, мне пришлось бросить его на землю и бегом бежать к костру.
Солнце опускалось за край, и, согревшись у огня, я поспешил повторить заплыв. На этот раз мне удалось найти три непонятных каменных куска, и затем, уже в сумерках, ещё два. Покрытые бурой коркой и залепленные илом, они оказались необычно тяжёлыми для простых камней.
– Хватит, - остановил меня Добрыня.
– Сушись, одевайся и попей-ка сбитня горячего.
К этому времени он успел соорудить лежанку с наклонным навесом и приготовить ужин. Отогревшись и поев, я незаметно для себя сразу уснул.
Утром меня разбудил громкий стук, присев у воды, мой учитель отмывал вчерашние камни от грязи и затем сбивал верхнюю корку обухом топора. Это оказались железные крицы с неровно изъеденной и местами пористой поверхностью. Пока я делал разминку, старик осмотрел весь улов и выбрал из него три куска, которые сложил в мешок.
– В этой воде за несколько лет железная крица очищается от вредных примесей, остаётся чистое железо, - пояснил он.
– Остальные забросишь обратно, пусть дозревают. И место хорошенько запомни.
Позавтракав, мы тронулись назад. Тащить железо в мешке оказалось очень неудобно, с меня сошло семь потов, прежде чем показалась дорога. Зато потом, коротая время в ожидании Голика, я занялся сбором берёзового сока и даже успел наполнить баклагу. Остальной путь так же прошёл без приключений, и к вечеру мы оказались дома.
Стояли ясные погожие дни, природа расцветала, бурная весенняя вода сходила на нет, неумолимо приближая время отъезда, и мы с Добрыней снова от темна до темна работали в кузнице. Половину привезённого железа, очистив от шлаков, пустили на оцел, несколько дней выдерживая в горячем горне, затем вытягивали проволоку из разного по качеству металла, сплетали её в косички и проковывали до однородного прутка. Что интересно, пяточную часть каждого прутка, примерно одну четверть, мастер неизменно срубал и откидывал в отходы. Раз за разом мы сплетали вместе, сваривали и вытягивали полученные куски харалуга, пока не получилась единая заготовка для меча.