Два лика одиночества.
Шрифт:
– Не понимаю, чего они хотели добиться? – недоумевающее спросил Мантикора. – Разве не видно с первого взгляда, как сильна охрана?
– Видать, была причина, заставившая их понадеяться на один шанс из ста, – ответил Оракхан.
– Один из ста? Ты так низко нас ценишь? – Талеанис рассмеялся. – Я бы сказал…
Договорить он не смог. Полуэльфу в грудь вонзилось лезвие полуторного меча, убивая наверняка, но не мгновенно. Едва он смог вдохнуть, подавляя дикую боль, как другой клинок снес Мантикоре голову, но он почему-то все не умирал. Третий удар рассек его от плеча до солнечного сплетения, четвертый отрубил руку по плечо, пятый вспорол горло, шестой раскроил
Следом за болью и смертью пришли чувства. Перед глазами Мантикоры в одно мгновение пронеслись жизни восьми эльфов, которых он убил сегодня. Он понял, что чувствовал каждый из них, умирая, увидел их возлюбленных, матерей, детей, осознал, почему эльфы решились на столь дерзкое и практически безнадежное нападение.
Их семьи прятались в некотором отдалении в лесу. Они лишились всего, маленькие дети и женщины, голодные и замерзшие, им необходимы были еда и одеяла, так как жечь костры они боялись. Эльфов преследовали люди, которые сожгли их дома и перебили тех, кто не успел сбежать. Почему они просто не попросили помощи? Неизвестно.
Талеанис с трудом открыл глаза. Орогрим помог ему встать.
– Пойдем, парень. Нечего тут делать.
Мантикора не мог описать словами, как он был благодарен орку за то, что тот не стал задавать вопросов.
Восстановив порядок, похоронив своих погибших и записав их имена, чтобы выплатить заработок их семьям, караванщики двинулись дальше.
Через час полуэльф внезапно ощутил резкую и очень сильную боль в животе. Перед глазами пронеслись становящиеся привычными картины чужой жизни и смерти. Это умер, наконец, тот эльф, которому Талеанис вспорол живот. Он отполз в канаву и его не заметили. Промучившись три часа, эльф все-таки умер. Перед смертью он пытался доползти до своих, чтобы предупредить их, что нападение не удалось.
Вечером на стоянке Мантикора был мрачнее тучи. Перед тем, как ложиться спать, он отправил Лианну к Оракхану, послушавшись странного предчувствия, и правильно сделал.
Ночью люди, уничтожившие эльфийскую деревню, настигли беглецов. Большинство женщин успели зарезать своих детей и себя, чтобы не попадать живыми в руки извергов, но не все. Талеанис на собственной шкуре ощутил, что чувствует девчонка, когда ее насилует по очереди семнадцать человек, каково ребенку, когда с него живьем сдирают кожу, как это – быть разрезанным на мелкие кусочки, сгореть заживо, смотреть, как насилуют и зверски убивают твою маленькую дочь, а потом самой подвергнуться той же участи…
Когда все наконец закончилось, в голове Талеаниса осталась только одна мысль – Дианари, почему? Как ты можешь допускать подобное? Ты спасаешь с алтаря одну-единственную эльфу, для которой самое страшное уже позади, но не заступаешься за них, почему?
Он лежал на спине, устремив к звездам невидящий взгляд. Мантикора прекрасно знал ответ на вопрос почему и ужасался участи богини. Как выбрать меньшее зло, позволить ему совершиться, дабы не допустить зло несравнимо большее? Как смириться с кошмаром, постигшим ни в чем не повинных беглецов, даже зная, что вмешательство спасло бы их сейчас, но погубило бы всех, весь мир, позже?
Впервые в жизни по щекам Талеаниса, с трудом пробиваясь сквозь щетину, текли слезы.
– Можно? – раздалось за спиной.
Мантикора резко сел, быстрым движением вытирая лицо.
– Да, Оракхан, конечно.
Орк обошел затухающий костер и сел напротив полуэльфа, устремив на него пронзительный взгляд черных глаз.
– Сложно смириться с проклятием, сложно его нести, но особенно сложно понимать, что ты его заслужил. Страшно чувствовать на себе то зло, которое ты сам несешь в мир, страшно убивать, зная, что за каждую смерть от твоего меча ты сам умрешь, страшно при этом не иметь ни права, ни возможности умереть окончательно. Жутко чувствовать себя предназначенным, все равно что осужденным на что-то, и чем более величественно и важно твое предназначение, тем хуже.
Талеанис медленно поднял голову и поймал взгляд Оракхана. Орк традиционно выбривал волосы на голове, оставляя лишь длинную косу на макушке. Сейчас жесткие черные волосы были распущены и рассыпались по спине зеленокожего, закрывая его сзади почти до колен. Вместо обычной кожаной жилетки и широких штанов на Оракхане красовалась балахонистая безрукавка до щиколоток, изукрашенная странными узорами и символами, в разрезе до живота виднелись бесчисленные обереги и амулеты из костей, дерева и камня. Зеленую кожу покрывали замысловатые узоры татуировок и символы, нанесенные красной краской. Татуированное лицо также было расписано красным.
Мантикора не сразу заметил на запястьях орка спекшуюся кровь. А когда заметил, догадался о происхождении «краски».
– Ты плачешь, мальчик, который считает себя мужчиной. Жестокий мальчишка, впервые испытавший на себе собственные шалости. Нет, молчи, я понимаю твое недоумение. Шалости? Жестокие убийства, клятва, принесенная мерзейшему из созданий, проклятие изнасилованной тобой жрицы… Вот твои шалости. И ты платишь за них соответствующую цену.
Молчи, Талеанис Нортахеле по прозвищу Мантикора, молчи, мальчишка-полуэльф. Молчи и слушай, потому как, может статься, более у меня не будет возможности тебя чему-нибудь научить. Слушай и запоминай.
Когда-нибудь ты благословишь свое проклятие. Когда-нибудь ты поймешь. А может – не поймешь. Этого даже я не знаю. Ты осознаешь, что несешь справедливое наказание – значит, ты не безнадежен. Я постараюсь тебе помочь.
Я вижу перед тобой две дороги. Ты ведь понимаешь, что она способна сама остановить Тварь. Пусть не навсегда, пусть на десять–пятнадцать тысячелетий, но все же остановить. Мир будет спасен, она отправится снова спасать своих эльфов от таких же, как ты, безумцев, а Тварь – корчиться от бессильной злобы в очередной бутылке. Не переоценивай себя, мальчик – ты нужен, но не необходим. Если хочешь – уходи. Забирай Лианну и уходи, я прикрою тебя. Заработай денег, построй дом на берегу реки, женись на ней. Я вижу, у вас будет много детей и больше половины из них – девочки. Раса полуэльфов начнет свое существование с Талеаниса и Лианны Нортахеле. Вы вместе доживете до старости и успеете увидеть, как ваши дети создадут страну новой расы, успеете понять, что слова «получеловек» более не существует. Хочешь этого? Собери вещи и разбуди Лианну. Вашего ухода даже не заметят, обещаю.
Есть и другая дорога. Она скрыта туманом, даже я мало что могу увидеть. Знаю, что там – боль и страх, холод и гибель, разочарование и – торжество, за которое придется платить кровавую цену. Будут друзья и будут враги. Я вижу мертвого эльфа и северного волка, вижу существо, которому нет имени, но есть место под этим солнцем, вижу свободного раба и его госпожу с чистой душой, занесшую меч над несчастным миром, вижу благородный, но глупый меч и его подделку, вижу клинок, пронзающий сердце мира и… Все.