Два лика одиночества.
Шрифт:
Не помня как, он добрался до ванной, осколком сознания возблагодарив Эль’Чанта за то, что тот позаботился о благоустройстве жилья своего любимца и устроил так, чтобы ему за счет театра провели в дом одно из последних изобретений умельцев из Механикума,
note 18
подправленное магами Академии под реалии быта Мидиграда – горячую воду, по специальным трубам поступающую прямо в дом.
Отмывшись и переодевшись в простые домашние штаны и мягкую рубашку, Ким натянул темно-серую маску и спустился в комнату, где оставил Ниалэри. Она так и сидела на диване, сжавшись в комочек. Тяжко вздохнув и помянув про себя всех родственников Ярлига Проклятого, эльф поднял девушку на руки и отнес в ванную. Показав, как пользоваться подающими горячую воду изогнутыми кранами, Ким сказал, что будет ждать ее в гостиной, и ушел, предварительно выдав спасенной «крокодилице» чистые штаны и рубашку вместо ее перепачканного платья и плаща.
Сам Киммерион устроился в кресле перед камином, налил себе бренди, залпом выпил. На душе было паршиво. Стоило прикрыть глаза, как перед внутренним взором появлялось лицо несчастного Экена. Эльф еще никогда так не ненавидел себя, как в этот вечер. Себя – и того, по чьей вине он стал таким. Вампиром. Паразитом.
Ниалэри спустилась вниз через полчаса. Переодетая в одежду Кима, она странным образом оказалась симпатичнее, чем в своем страшненьком платье. Но в синих глазах по-прежнему метался испуг и какое-то странное чувство вины.
– Не стой, как статуя, – грубо бросил Ким. Злой на себя и весь мир, он подсознательно пытался выплеснуть обиду на того, кто оказался ближе всех. – Садись.
Села она, как всегда, неловко. Оступилась, запнувшись о край ковра, взмахнула руками и кончиками пальцев случайно сбросила со столика пустой стакан. Эльф успел его поймать в каком-то дюйме от пола. Девушка побледнела и, рухнув в кресло, залилась слезами. Ким тяжело вздохнул – который раз за этот вечер – и наполнил бренди оба стакана.
– Простите, что доставила вам столько неприятностей, – пролепетала Ниа.
– Пустое. Забудь. Какого Ярлига ты делала в такое время на задворках Вольного квартала? – поинтересовался вампир, поправляя маску.
– Мадам выгнала меня… – Девушка вновь разрыдалась. – Я уронила поднос с бокалами прямо на колени герцогу фон Ларду… он меня чуть не убил… а Мадам…
– Ясно. Можешь не продолжать. – Киммерион почувствовал, что в груди вновь разгорается неконтролируемая ярость. Он не забыл ни избиения, ни костер, на котором чуть не оказался именно по милости герцога и его сыночка. Память тут же услужливо подбросила самое жуткое воспоминание эльфа – Лианэй, его любимая младшая сестренка, и трое ублюдков, человеческих выродков. «Ай да Мамаша Динки! Какой товар подкинула…» Эльф глухо зарычал, Ниалэри немедленно залилась слезами. – Хватит реветь!
– Маэстро, простите…
– Уже простил. Не обращай внимания, к герцогу у меня свои счеты, – оборвал ее вампир, чудовищным усилием воли загоняя ненависть в глубины души. – Что ты собираешься делать теперь?
– Не знаю… Может, возьмут прислугой в какую-нибудь таверну…
– Даже думать об этом забудь. С твоей неуклюжестью тебя даже в благотворительную харчевню для нищих или богадельню не возьмут.
– Тогда не знаю… – кажется, она снова хотела зареветь. – Я не хочу продавать себя…
Киммерион громко, обидно рассмеялся.
– Продавать себя? Ниа, ты хоть раз в зеркало смотрелась?
Она все-таки разревелась. Эльф грубо выругался, проклиная себя, ее, пьяных ремесленников, Кайрана и весь мир.
– Успокойся. До утра можешь остаться здесь, а дальше – думай сама.
Уже лежа в постели, Ким вспоминал события прошедшего вечера. И проклинал себя за то, что не согласился, чтобы Вэйлианесс подвез его до дома в своей карете. Впрочем, решение он уже принял.
Встав, эльф подошел к зеркалу. Из прозрачных глубин на него глядели грустные зеленые глаза.
– Зачем я пытаюсь казаться хуже, чем я есть на самом деле? – спросил он у отражения. Отражение издевательски повторило движение губ.
Киммерион подошел к шкафчику, достал бутылку с бренди и отпил прямо из горлышка. Хотелось выть на луну, кататься по полу, кричать от боли и стыда, от лютой ненависти к самому себе. Но вместо этого вампир только сидел на подоконнике и пил бренди из горлышка.
Он уже засыпал, когда тихо скрипнула дверь его спальни. Пальцы скрипача сомкнулись на рукояти стилета, лежащего под подушкой.
Мягко ступая по ковру, к постели приблизилась фигура и склонилась над эльфом. Ким выровнял дыхание и притворился спящим. Фигура неожиданно опустилась на кровать и скользнула под одеяло, всем телом прижимаясь к Киммериону.
– Маэстро…
– Ниалэри? Что ты здесь делаешь? – Он резко дернулся к тумбочке, схватил маску и в который раз возблагодарил Эль’Чанта за магические замочки, благодаря которым кусок бархата достаточно было прижать к лицу – снять маску мог только ее носитель.
– Маэстро, позвольте мне хоть так отблагодарить вас, – прошептала Ниа, не глядя ему глаза. – Я знаю, я уродина, но… мне говорили, что у меня красивое тело… а на лицо можно не смотреть… простите…
Ким почувствовал, что на его плечо падают горячие капли ее слез. Он хотел было грубо ее оттолкнуть… но неожиданно вспомнил свой диалог с насмешливым отражением. «Зачем я хочу казаться хуже, чем я есть на самом деле?..»
– Не надо, Ниа… Не надо так меня благодарить. Это неправильно… и я этого не заслуживаю, – мягко проговорил он, повернув к себе ее лицо. – Не надо.
– Это потому, что я – уродина? – тихо и как-то безнадежно спросила девушка.
– Ты не уродина. Просто ты не похожа на этих кукол, которые так гордятся своими личиками, но на деле не стоят ничего. Ты – другая, и ты лучше их всех, вместе взятых… – Кажется, он шептал еще какую-то утешительную ложь, успокаивая несчастную бывшую рабыню, а потом просто посмотрел ей в глаза – и мысленным приказом усыпил. «В том, что ты вампир, есть свои положительные стороны, – подумал Киммерион. – Но с другой стороны, главная проблема в том, что ты вампир – это то, что ты – вампир».