Два мага
Шрифт:
Надя лежала на земле в обмороке.
– Что вы намерены предпринять теперь? – спросил Жорж.
– Отнести ее в мою карету.
– Но вас могут увидеть и остановить.
– О, никто меня не остановит! – воскликнул Бессменный, беря Надю на руки. – Если вы сомневаетесь, тогда не идите за мной...
– Нет, я не оставлю вас, – подхватил Жорж и пошел вперед, указывая дорогу.
Из сада можно было пройти, обогнув дом, прямо во двор, где стояла карета. Они благополучно миновали пространство вдоль всей стены и завернули за угол, но здесь увидели шедшую навстречу
Француженка направлялась в сад для прогулки с неизменной своей заискивающей улыбкой, с опущенной головой и сложенными на животе руками.
Увидав Жоржа и Бессменного с Надею на руках, она вскрикнула, присела и завопила благим матом: «На помощь!» Жорж бросился к ней и схватил ее, стараясь зажать ей рот, но она отбивалась и кричала во все горло:
– На помощь, на помощь!..
Возня их загораживала дорогу Бессменному, но он все-таки улучил минуту, чтобы пронести Надю дальше. Однако было уже поздно. Слуги сбежались на крик француженки.
– Держит их, держит! – орала мадам Лубе, коверкая русские слова. – Это разбойник!
Надо отдать должное Бессменному: вид его после лазанья в подвал был не из блестящих. Он изорвал себе мундир и испачкал его. Шляпа осталась у окна на земле.
Слуги, среди которых были огромные гайдуки, ездившие с графом в белых ливреях, схватили Жоржа, освободили от него француженку и остановили Бессменного.
– Я князь Бессменный! – проговорил тот. – Кто тронет меня, ответит...
– Там видно будет, – сказал один из гайдуков, – а скандал в графском доме тоже делать не полагается.
И он протянул руку к Бессменному.
Но его рука вдруг опустилась, шум и говор сменились тишиной. Все, словно зачарованные, остановились, и все головы поднялись кверху.
Над ними, в растворенном окне второго этажа, как видение, стояла фигура в одеянии византийского царя. Все смотрели на него, видели его красивое лицо с черной завитой кольцами бородой, его большие черные глаза, как магнит, притягивавшие к себе, и никто не знал, что это за человек и откуда он взялся. Толпа затихла и замерла под влиянием взгляда черных глаз. Они владели ею и приказывали ей. Никто не посмел шевельнуться и остановить Бессменного, а он в наступившей торжественной тишине спокойно и беспрепятственно вынес Надю к карете. Жорж помогал ему.
Расплата
Три дня просидел Феникс в лаборатории, углубившись до того в свое занятие, что не видел и не слышал ничего, что происходило в его доме. Правда, и лаборатория была устроена так, что туда не доходили ни звуки, ни шум.
После трехдневной работы граф получил наконец кусок пасты, сделал из нее несколько шариков и положил один из них в круглую хрустальную коробочку с золотой крышкой. Дело его было окончено, но самое главное оставалось еще впереди.
Он вышел в свой кабинет несколько усталый и измученный. Сегодня был назначен отъезд Потемкина из Петербурга. Надо было торопиться. Граф подошел к стене и дернул шнурок звонка. На этот звонок явился Петручио.
– Вы были, как я приказал вам, в Таврическом дворце третьего дня и сказали Тубини, чтобы он пришел ко мне сегодня? – спросил у него граф.
– Я был в Таврическом дворце, – ответил Петручио, – но не мог ничего сказать Тубини.
– Почему же, если я приказал вам?
– Потому что Тубини отправлен по этапу до границы и будет выслан навсегда из России.
– За что?
– За свидание, устроенное им для Кулугина с девушкой, порученной его надзору.
Граф вздохнул облегченно. Он подумал было, не открылось ли как-нибудь похищение документов, но ответ Петручио успокоил его.
– А Кулугин? – спросил он.
– Прямо из-под ареста отправлен в действующую армию.
Феникс не мог сдержать при этом известии улыбку удовольствия. Уже то, то Тубини был выслан за границу, было чрезвычайно приятно, потому что благодаря этому исчезал один из участников похищения документов, способный как-нибудь выболтать лишнее; но отправка Кулугина прямо из-под ареста в действующую армию совершенно развязывала Фениксу руки. По чеку Кулугин мог получить только лично, потому что чек был без передоверия. По почте денег ему тоже не вышлют, так как почты не было в действующей армии. Для дела же, которое предстояло выполнить графу Фениксу по условию с банкиром, ему достаточно было сообщницы, находившейся в Таврическом дворце.
– А девушка? – проговорил он. – Она была прощена за это свидание?
– Она посажена в острог.
– В острог? – отступая, переспросил Феникс. – Но ведь в острог сажают только преступников?
– Она и посажена как преступница.
– Что же она сделала?
– Выдала себя за другую благодаря своему сходству с ней.
При этих словах обычное, свойственное до сих пор графу Фениксу самообладание вдруг оставило его. Смертельная бледность покрыла его лицо, и дрожь пробежала с головы до пят.
– А... эта... другая?.. – чуть слышно, упавшим голосом произнес он.
– Она была освобождена князем Бессменным из подвала вашего дома.
– Значит, все открыто. Отчего же вы не сказали мне о таком важном случае?
– Вы не приказали беспокоить себя, вы сидели в вашей лаборатории.
– А госпожа Лубе?
– Госпожа Лубе скрылась из дома в ту минуту, как ей не удалось воспрепятствовать освобождению девушки. С тех пор она исчезла.
Граф Феникс нервно прошелся по комнате.
– Нам надо сделать то же самое, мы сегодня же должны выехать.
– Едва ли это будет возможно, – возразил Петручио, – наш дом оцеплен. Вас уже ищут.
– Ищут меня? – снова, задрожав, простонал Феникс. – Ищут меня? Значит, здесь были?
– Были и обыскали весь дом. Вас не нашли благодаря тому, что дверь в лабораторию замаскирована слишком искусно. Но у всех выходов стоят сторожевые, все равно вам выйти нельзя.
– Значит, я пойман, пойман!.. – повторил Феникс, сам не зная, что бормочет. – Все потеряно! Все... все... та... там в остроге все разболтает... Да, но я могу сказать, что она лжет. Ведь я же ни одним словом не обмолвился вам, Петручио, что девушка у меня спрятана?