Два мага
Шрифт:
– Но Цветинский заходит же к вам.
– Он приходит переодетым, не в своем платье.
– Тогда поговорим здесь, в саду.
– Придется здесь уж... только все-таки лучше не на виду.
– Пойдемте тогда... – и Бессменный сделал движение по направлению от дома.
– Что вы! – остановил его Жорж. – Если хотите быть незамеченным из дома, то отнюдь не надо идти в глубь сада, куда отлично видно из окон второго этажа, а, напротив, выгоднее быть поближе к стене. Вот пойдемте сюда! – показал он на густые кусты, росшие у самого дома и заслонявшие целиком окна
Они пробрались за кусты к самой стене и, спрятанные таким образом, уселись на подоконник запыленного решетчатого окна.
– Про эту маску, – начал рассказывать Жорж шепотом, – мне удалось узнать очень мало, почти ничего.
– Это был византийский царь?
– И в превосходном одеянии...
– Вы разве видели его?
– Вместе с вашим товарищем.
– Так это вы были в костюме Арлекина?
– Я самый.
– Вот оно что! Ну, рассказывайте!
– Как вам известно, этот византийский царь – за ним следил ваш товарищ – приехал сюда в карете, где обронил медальон, и отпустил карету, то есть остался здесь.
– Очевидно.
– Теперь я рассудил, что если он остался, то, значит, живет тут, а если живет, то и уехал отсюда. Следовательно, оставалось лишь узнать, кто из домашних посылал за каретой в день маскарада...
– Но он мог послать за каретой и уехать и из другого места, а вернуться только сюда.
– Нет, он это не мог сделать, потому что Цветинский следил и видел, что извозчик наемной кареты прямо завернул сюда и не спрашивал, останавливаться у решетки или нет и тот ли это дом, который нужен. Значит, он хорошо знал место, уехал отсюда и знал, куда привезти, иначе он непременно потребовал бы пояснений. Ваши извозчики наемных карет ужасно бестолковы.
– Таким путем вы должны были узнать тогда все, – сказал князь.
– Представьте себе, что почти ничего. Я узнал лишь, что в день маскарада посылала за наемной каретой и уезжала в ней госпожа Лубе, француженка, бывшая у Елагина при его воспитаннице...
– Правда, она перешла к вам в дом; мне Цветинский говорил это. Что она делает тут?
– Живет просто, – ответил Жорж. – Но согласитесь, что византийский царь и мадам Лубе мало имеют общего. Это, вероятно, простое совпадение. Она низенькая, толстенькая, а он был высокий и стройный. Цветинский подтвердит вам это...
– Скажите, пожалуйста, – поинтересовался Бессменный, – если это не нескромно будет с моей стороны, почему вы так близки с Цветинским, что принимаете участие в его делах?
– Почему я так близок с ним, вам, как его приятелю, я могу сказать, хотя я был бы рад закричать об этом на целый свет: он спас мне жизнь...
– Неужели?
– В Париже, в 1788 году. Он тогда приезжал туда и остановился на квартире вот у этой самой госпожи Лубе, которая здесь в настоящее время. Случайно он услышал за стеной разговор...
Но Жорж не договорил. Откуда-то сверху, прошуршав сквозь шапку кустов, упало что-то, блеснуло и ударилось о землю. Бессменный нагнулся
Обстоятельства, способствовавшие этой находке драгоценной для князя вещи состояли в следующем.
Граф Феникс, вернувшись домой от банкира, быстро направился к потайной комнате за кабинетом и на ходу приказал Петручио:
– Я должен провести тря дня в своей лаборатории; отнесите мне туда консервов – тря дня я не выйду. Никого не принимайте, скажите – я уехал.
– Вас ждет в саду князь Бессменный, – доложил Петручио.
– Не до него мне теперь! Скажите – я уехал... Я не могу принять его! – и Феникс вошел в лабораторию, причем запер за собой дверь.
На столе с мраморной доской были реторты, содержимые в таком порядке, что можно было сию же минуту пустить их в работу. На другом столе лежали костяные дощечки, пергамент, книги и медальон.
После своей бессонной ночи над этим медальоном граф Феникс отрывался от него лишь ради неотложных дел, таких как, например, сегодня утром. В буквах и знаках медальона таился ключ к иероглифам, изображенным на пергаменте. Таких медальонов было всего четыре на свете, и один из них был в России, у князя Бессменного, прадед которого, посланный Петром Великим за границу, вывез оттуда это поистине сокровище для человека посвященного.
Графу Фениксу было открыто полное описание медальона и сообщен рисунок внешнего его вида. Отправляясь в путешествие в Россию, он решил достать этот медальон во что бы то ни стало. Где были остальные три – он не знал, но достаточно было обладать одним из них, чтобы разобрать при помощи их ключа иероглифы пергамента, и тогда (так обещано было посвященными) человек познавал высшую мудрость, какая только может быть доступна смертному, и он получал власть над элементами природы, над металлами, над другими людьми и был неуязвим для своих врагов, как бы сильны они ни казались.
Вот отчего граф Феникс, получив от Кулугина медальон, радостно воскликнул, что теперь он никого не боится и что угрозы индуса не страшны ему. Он верил, что с помощью своего пергамента и ключа к нему достигнет высших знаний, могущих поставить его выше всех на этом свете.
Он жадно принялся за работу. После первой бессонной ночи ему удалось найти одно лишь слово «милосердие»; значение его он знал, но не понимал еще в чем же заключалась тайна этого слова.
Дальнейшие его старания и попытки были бесплодны. Он постоянно сбивался в выкладках, принимался снова, но ничего не выходило пока. А должно было выйти.
Сегодня утром появление Тубини застало его на расчете, который шел, кажется, удачно. Войдя теперь в свою лабораторию, Феникс взглянул на дощечки, взял перо и написал несколько цифр и букв. Ему хотелось только докончить и посмотреть, будет ли удачно? Но, взявшись за дощечки, он перешел к медальону, потом к пергаменту и стал соображать и выписывать.
Однако вскоре он спохватился, что теряет время, необходимое для приготовления «средства», о котором он условился с банкиром и для которого нужно было, не теряя минуты, сесть за реторты.