Два мира
Шрифт:
В увеличенных от насыщенной реальности глазах побежали кадры предыдущих серий. Вот мы с Котовой благополучно дошли до дома. Дружно решили, что спать пойдём ко мне. Напрягал только тот факт, что живём мы на одном этаже, и в случае нашествия Бунина на её жилплощадь план «бежать» из моей квартиры выглядел бы весьма (и весьма – как добавляют начитанные граждане) нелепо.
Есть не хотелось. Чай не хотелось. Очень хотелось спать. Уставились в череду музыкальных исполнителей голубого экрана. Распластав себя по разложенному дивану, я чувствовала, что надо что-то спросить у лежащей рядом Светки. Но
Я не помню, как уснула в этом рое «как?», «зачем?» и «почему?». Помню, что находилась в непоколебимой уверенности, что точно не смогу спать. Вообще. Никогда....
– Какой Рома? – Светка безмятежно потянулась.
– Ну Рома. Вчера, помнишь?
Котова так и подскочила с поднятыми вверх руками, как будто всё ещё потягивалась:
– Он же Вася? Бунин этот. Или как там его?
– Ну он Вася, а второй Рома. Тот, который нас отпустил.
– Почему ты думаешь, что это он?
– Ну а кто? Совесть Бунинская что ли проснулась? Сначала подкинул наркоту, потом стыдно стало.
– Нет. Почему ты думаешь, что это именно тот Рома звонил?
– Свет, ну он сказал, что он именно тот Рома.
– И чё хотел? – подруга, согнувшись, искала тапочки под диваном.
– В кино зовёт.
– Кого? – она прижала найденную домашнюю обувь к груди.
– Нас, блин, кого.
– Я не пойду! – Котова рванула с тапками в руках в сторону санузла.
А я пошла ставить чайник.
– Ну, Свет, – встретились мы на кухне, – Тут нельзя не ходить. Надо по-хорошему, мало ли что.
Она обречено опустилась на стул.
– Вот за что, Мась? – Котова обхватила руками голову, игнорируя пустую чашку, которая всем своим видом требовала насыпать в себя кофе и сахара «сколько надо».
– Ну как за что? – я растерянно застыла с извергающим пар металлическим чайником в руке.
– За что мне это всё? – она покорно наполнила чашку нужным количеством слагаемых.
– Свет, хорошо же всё закончилось, – я вспомнила про молоко. – Надеюсь, – вырвалось у меня в дверцу холодильника.
– Вот на хрен я с ним связалась?
– С кем? – я села напротив, не понимая, куда мне сдвинуть этот чайник на этой маленькой поверхности кухонного стола, чтобы хорошо видеть лицо подруги.
– Да с одним там. Знакомым.
– Очень информативно, Свет. Прям всё на свои места сразу встало.
И вот в этом она вся: «один мой знакомый» или «ты его не знаешь». Вроде, дружим большую часть жизни, но всех её одних знакомых я не знаю.
– Мась, не злись, и так плохо.
Я уставилась в своё искаженное отражение в чайнике. Надеюсь, что оно действительно искажается. Положа руку на сердце, никогда раньше не смотрелась в чайник….
– Короче, друг Коляна, ну ты помнишь, с института, – подала голос подруга, – Предложил привезти траву....
– Что это за услуги такие? – от возмущения я выронила пачку сигарет.
– Ну он просто сказал, что у него есть. Ну я говорю «давай». Договорились встретиться у метро. Я пришла, он отдал коробок. Я ещё удивилась, чё он на машине около метро решил встречаться. Там же парковаться неудобно. Говорю ему – до дома довези. Он такой – не, не могу, ехать надо. Ну я и пошла.
– Далеко?
– Да
– Понятно. Сдал тебя один твой знакомый. Не понятно, с чего они решили, что ты откупиться сможешь. Тебя же явно не посадить хотели.
– Коля, наверное, рассказал, что я хату сдаю.
– Что же Коля не рассказал, что хату вы бабушкину сдаёте напополам с родителями?
– Ну, может, они хотели, чтобы я им квартиру отписала?
– Ну это вообще! За коробок анаши? Хотя, кому сидеть охота? Хорошо, конечно, пистолет тебе с убийства не подбросили. Вместе с трупом.
– Чё теперь делать, Мась?
– Да ничё! – Бунинский план раскрутить Светку за «план» злил и пугал одновременно. – В кино пойдём. Только брать у них ничего не будем. И вообще ничего брать не будем. Отпечатки там. Не понятно, что у них на уме. И дашь понять, что денег у нас нет!
– Как дам понять?
– Так и скажешь – нет бабла, нищие мы, без работы.
– Чё, прям так?
– Всё, Свет, не беси, я в душ.
– Ладно, я домой. Тогда у лифта в 21:20.
Струи тёплой воды, вопреки задуманному, ещё больше разбрасывали мои мысли. Это как будто не со мной. Ну это, откровенно говоря, и не совсем со мной происходит. Но и от Светки, тихого омута, я таких приключений не ожидала, несмотря на широкую известность соответствующей фразы.
Взгляд скользнул по ногам: эти чёртовы ногти. Надо с ними что-то делать. Завернувшись в полотенце, я направилась на поиски ацетона без ацетона. Хотя педикюр напоминал нечто монументально застывшее, какие-то скульптуры горных систем, чем просто лак.
Так, а где же эта жидкость? В предвкушении скорого очищения мозг выхватил из загашника запах искомой продукции. Ох, этот незабываемый аромат. Точно! Я же благоухала им не далее как вчера в кабинете Бунина. Флакон в сумке.
Я удобно устроилась на краю дивана с заветным артефактом в руках. Глазами победителя окинула то, что должно было быть ровным чёрным покрытием в другой реальности. Довольно, во всех смыслах этого слова, смочила ватный диск. Наклонилась к своим изуродованным обстоятельствами ногтям, и практически лицом к лицу, если так можно выразиться, столкнулась с глянцевым недоразумением из прошлого дня. Чёрное пятно лака приветливо смотрело на меня с поверхности белого паласа. Того паласа, что моей маме был очень люб и дорог. То пятно, которое при определённом ракурсе, казалось, нахально подмигивает.
ЕГО МИР. Глава 2
– Слушаю! – пробасил в трубку Бунин.
– Вась, ты там уснул?
– Да иду уже.
Раньше последнюю фразу собеседника непременно венчали бы короткие гудки. А теперь несуразная тишина. Или ваш друг просто сделал паузу, или же эта тишина имеет значительно более длительный характер, и вам следует перезвонить, если желание говорить ещё осталось. Раньше....
Лобовое стекло беспрестанно обнимали снежинки. Вечерние прохожие по возможности обнимали друг друга в знак противостояния обледенелому бездорожью. Меня обнимали только мысли – моя единственная твёрдая опора в мягком, проваливающемся слое действительности.