Два угла
Шрифт:
Оттягивать дальше никак нельзя. Пора, решил Шалье. Ночью он начнет операцию, потому что события выходят из-под контроля быстрее, чем он успевает разбираться с их последствиями. Что уж там говорить о предугадывании!
До вечера нужно хорошо отдохнуть. Шалье вышел, накрепко запирая замки, которые после появления Латисы проверял ее тщательнее, и вдруг понял, что сегодня его ни разу не посетило желание разглядывать Мальтику. И улыбнулся это мысли, восторженно, как мальчишка, у которого забыли спросить невыученный
Ладонь на спине. Латиса проснулась с улыбкой. Кожу щекотно покалывало и хотелось глупо смеяться.
— Привет, — по земному поздоровался Шалье. — Ужин?
— И тот вкуснющий напиток из металлической стружки, — важно пожелала Латиса.
— Как скажешь, — улыбнулся.
За ужином говорил в основном Шалье. Заявил, что ей пора привыкать к самостоятельной жизни. Оставил несколько кодов связи. Карасана, потому что он единственный хорошо знакомый ей тайт. Некоего Гавая, специалиста по лингвистике, к которому стоит обратится за помощью в изучении языка. Старшей Нелии, которая с удовольствием примет Латису и поможет выбрать интересное занятие. Только вот Старшая не понимает лингву, потому при общении с ней нужно использовать переводчик (с этим вопросом опять к Гаваю). А вообще лучше сначала научиться хотя бы простым фразам. Статли, поставщик людских товаров, если ей захочется чего-то, к чему она привыкла. Шалье его предупредил, так что достаточно будет просто перечислить необходимое.
Латиса терпеливо кивала. Было страшновато обращаться к каким-то неизвестным, причем даже не людям, но Шалье прав — не может же он контролировать каждый ее шаг.
— Ты знаешь и называешь всех по именам? — спросила, в конце концов. — Ни фамилий, ни должностей?
— Тайты народ малочисленный, — ухмыльнулся Шалье. — Если не знала. Нас не так уж много, половину населяющих эту планету я знаю лично.
— Почему малочисленный? — удивилась Латиса.
— Потому что мы вымираем, пусть и медленно, — спокойно пояснил Шалье.
— Как? Почему?
— Наши… женщины не хотят жить, — растеряно сообщил. Латиса подумала, что ослышалась.
— Как не хотят?
— Вот так. Очень легко умирают. Не от болезней или несчастных случаев, а просто потому, что жить не хотят.
— Почему?
— Никто не знает. Это длится уже много веков, но причину так и не выяснили.
Латиса задумалась.
— И ты говоришь, они у вас живут, как хотят и делают, что хотят?
— Да.
Она вдруг улыбнулась, вспомнив Гатиру, но тут же улыбку убрала, будто сделала что-то неприличное. Ситуация-то не из веселых.
— Может, их просто нужно взять в ежовые рукавицы? Заставить сидеть дома, воспитывать детей, заниматься хозяйством и готовить, к примеру. А единственные оставшиеся пару часов в неделю пусть делают, что хотят. Тогда и
Шалье улыбался.
— Почему не пробовали? Очень даже пробовали.
— И как? — с видом исследователя поинтересовалась Латиса.
— Получается, — спокойно сообщил Шалье.
— Как? — тут же пошла на попятную Латиса. Слова — это одно, но она видела, как это бывает на Гатире. И в жизни все гораздо страшнее. — Вы и правда устраивали им домашний принудительный арест?
Шалье с трудом сдерживал смех.
— Да, — серьезно подтвердил.
У Латисы в горле вдруг пересохло. Шалье и не думал прекращать улыбаться.
— Когда женщина понимает, что не хочет больше жить, она идет в пещеры, как ты. И отдает свою жизнь в руки мужчине. Он может делать все, что сочтет нужным, чтобы желание жить вернулось. Были и предложенные тобой меры — дети, хозяйство и отсутствие свободного времени.
Теперь Латиса смотрела почти с ужасом.
— Что? — раздражено спросил Шалье. — Ты же сама спросила.
— Ты меня можешь заставить делать, что угодно? — изумилась Латиса.
Он насупился.
— Ну, в общем да, могу.
— И каким образом? — вызывающе спросила Латиса, мгновенно разозлившись.
Шалье растерялся. От откровенной враждебности в ее взгляде почему-то стало больно. Блеск ярости в глазах напомнил о том дне, когда Мальтика узнала… Блеск, который затуманил, поглотил ее разум и больше не выпустил из своих цепких лап. Видеть подобного Шалье больше никогда не желал.
Он резко поднялся.
— Ближайшие дни я буду занят. Ты можешь делать все, что угодно. Тихого пути.
Смотря, как он уходит, неожиданно торопливо, Латиса так и не поняла, победила она только что или все же проиграла.
Над проекцией Стекляшки суетились крошечные, яркие точки. Живые существа. Живые куклы. Гууар так и лежал в центре хижины, только на бок повернулся, скрутившись колечком.
Так долго к этому идти и… никого. Давно уже Шалье не переживал такого острого приступа дикого, ноющего чувства одиночества. Он пережидал такие приступы, как не смертельную болезнь — главное помнить, что пройдет. Или хотя бы утихнет.
Ралье бы меня поддержал, подумал, по привычке прижимая ладони к клавиатуре. Было страшно. Неважно, нужно начинать. С искусственной уверенностью пожелав себе вслух удачи, он напечатал первую фразу. После ввода она возникала в голове Гууара, сказанная неестественным голосом, призванным, в понимании Шалье, имитировать божественный.
Ты был болен и стал здоров. Прими свою новую жизнь.
Гууар дернулся. Первый момент — самый важный, Шалье выстроил датчик тепла на градус выше обычного, чтобы увеличить его активность.