Два зайца, три сосны

Вильмонт Екатерина Николаевна

— Нет, спасибо, я хочу пройтись пешком, потом возьму такси, а то дома я просто рехнусь.

— Ну что ж, как хочешь. Так я приеду, да?

— Да, приезжай!

Я отчетливо поняла, что хочу этого.

* * *

Почему, собственно, я так психанула? От неожиданности? Скорее всего. Ведь я давно поняла, что прежней Юльки больше нет, а эта мне не нравится. Или от обиды, что я ей, видно, тоже не больно глянулась… Господи, неужели и я с годами превращусь в такого же монстра? Наверное, это у нас семейное. И, похоже, у меня есть

все задатки. Как я могла думать, что Гошке хорошо с мамой? Мне было это удобно… Но если бы он хоть раз пожаловался… Ерунда, я сама должна была, обязана была почувствовать это… Я никудышная мать! И теперь я должна загладить свою вину перед сыном. Но как? Он теперь живет с дедом и рад этому, я играю слишком маленькую роль в его жизни, но кто мог знать, что все так обернется? Гошка хочет, чтобы я вышла за Миклашевича, он им очарован… Значит, я должна это сделать. Но пока не сделала, я хочу, чтобы пришел Матвей. Сегодня он опять мне здорово понравился. Как он отбрил Юльку! «Я пригласил любимую женщину»… До чего же приятно, когда о тебя в третьем лице говорят: любимая женщина… Чертовски приятно!

* * *

У Матвея Аполлоновича снесло крышу! Ему казалось, что он еще никогда не был так смертельно влюблен. После ночи, проведенной у нее, он примчался к себе в офис, Янина Августовна, взглянув на него, сразу все поняла. Он влюбился! И слава богу! Она терпеть не могла его жену. Интересно, кто его новая пассия?

— Янина Августовна, — слегка смущаясь, попросил он, — если моя жена будет звонить, я ночевал здесь, с ребятами, у нас был мозговой штурм…

И впервые за несколько лет совместной работы он заговорщицки ей подмигнул.

Ничего себе, подумала секретарша. Но мысль стать конфиденткой любимого шефа ей понравилась.

— Я поняла вас, Матвей Аполлонович.

— Янина Августовна, еще просьба… Надо послать цветы.

— Хорошо. Какие, сколько и куда? Достаточно адреса, имя можно не называть!

Он взглянул на пожилую женщину с восторгом.

— Вот адрес. Розы, бледно-розовые, крупные, штук двадцать пять, наверное. Это ведь красиво, двадцать пять бледно-розовых роз?

— Красиво, но можно и меньше. Дело не в количестве. Или даме двадцать пять лет?

— Нет, — счастливо расхохотался он, — ей больше. Янина Августовна, я надеюсь на ваше молчание…

— Матвей Аполлонович! — оскорбилась дама, — кажется я не давала вам повода сомневаться в моей… молчаливости.

— Простите, простите меня, дорогая Янина Августовна!

— И разумеется, не думайте, что я, зная вашу… тайну, стану как-то этим… злоупотреблять. Ничего не изменилось, ровным счетом. И вы всегда можете рассчитывать на мою помощь!

Она терпеть не может Арину, сообразил он. И рада, что я…

Но тут зазвонил телефон, рабочий день начался. И хотя ночью он почти не спал, голова была ясной, и он играючи разрешил вопрос, еще вчера представлявшийся ему почти неразрешимым. В какой-то момент он попросил кофе и Янина Августовна подала ему чашку со словами:

— Арина Даниловна звонила.

— И

что?

— Я сказала, что вы всю ночь были здесь.

— Спасибо огромное. Она поверила? — шепотом добавил он.

— В этом у меня уверенности нет.

— Ах, как я не люблю врать… Жизнь заставляет! — широко и счастливо улыбнулся он.

— Вы помолодели лет на двадцать, — позволила себе улыбнуться в ответ секретарша.

Черт знает что, я откровенничаю с секретаршей, это в сущности недопустимо. Но она меня не сдаст, в этом я уверен.

* * *

Прошло несколько дней. Им не удавалось видеться каждый день, но все его мысли были об Олесе. Арина вела себя спокойно, не приставала с расспросами, вероятно, поверила. Ночевать у Олеси он больше не оставался. Тайком от Арины завел второй мобильник, по которому созванивался с Олесей.

— Матвей Аполлонович, к вам Струков, у него что-то срочное.

— Да? Зовите.

Струков был начальником службы безопасности.

— Приветствую, Федор Семеныч!

— Матвею Аполлонычу доброго здоровья!

— Ну, с какой пакостью пожаловал, Федор Семеныч?

— Сдается мне, что за тобой слежка!

— С чего это ты взял?

— Работа у меня такая. Кто-то за тобой катается.

— Ты серьезно, что ли? — встревожился Матвей. Как раз сейчас фирма готовилась к заключению весьма выгодного контракта, который многие рады бы перехватить. Такое уже случалось.

— Кто, что, не разобрались еще?

Да нет пока, но похоже, работают профи, я послал Вазгеныча, но тот упустил… А если Вазгеныч упустил, значит действует крутой профи. Номер машинки он срисовал, но это явная туфта.

— Ищите, это ваша обязанность. Чего ты от меня-то ждешь, Федор Семеныч?

— Чтобы ты не ездил сам за рулем, это раз, чтобы брал с собой охранника, это два… Сейчас, конечно, уже не так беспредельничают, но все же осторожность не помешает. К тому же мне нужно буквально по минутам знать, где ты находишься в данный момент.

— А это еще зачем?

— Надо! Я отвечаю за твою безопасность.

— Федор Семеныч, палку-то не перегибай! Сперва разберись, кто следит, а потом уж бери меня под колпак, так это у вас называется?

— А если поздно будет?

— Тогда я тебя уволю.

— Ну, если поздно будет, меня и уволить некому будет. Понятно? Я, извиняюсь, в курсе, что у тебя дамочка новая завелась, но в эти дела мы не лезем, просто надо знать, где данная дамочка живет. А в личную жизнь мы не вмешиваемся.

Матвей вскипел. Неужто старая перечница все же разболтала?

— Откуда информация? — сурово осведомился он.

— Матвей Аполлоныч, ты ж посылал за дамочкой водителя, он ее в ресторан доставлял, дело житейское.

— Да, с тобой не соскучишься.

— Нет, Матвей Аполлоныч, это с тобой не соскучишься. Седина, как говорится, в бороду…

— Ты тоже не святой, Федор Семеныч, кое-что и мы знаем.

— Ну, на тебя-то я надеюсь, ты меня не сдашь!

— Я стараюсь вообще никого никогда никому не сдавать.