Двадцать килограммов неона
Шрифт:
— Геббельс?
— Был у нас когда–то такой. Отморозок конченый, хлебом не корми, дай язык об зубы почесать.
— Дебил какой–то? – лениво скосил один глаз Заврик; Кусака же заинтересованно приподнялся на ножках.
— Кабы дебил, помнили бы его… Не, дебилы были те, кого он разводил… а уж тут–то он был точно не дебил… по своей части… Ладно, здесь все ясно. Комп, давай на юг!
Завриков глаз вернулся в штатную позицию; Кусака плюхнулся обратно на свой ложемент.
«Утюг» мгновенно, как это могут скауты, повернул и увеличил скорость. Даже компа, видимо, затошнило от сомаганской бредовой пропаганды и брани по адресу демократов, и он наддал махов до трех с половиной, сколько выдерживала маскировка.
Внезапно пискнул детектор излучений — по «Утюгу» прошелся луч радара, и тут же град частых и сильных ударов обрушился на корабль. «Обстрел скорострельной системой заградительного огня — констатировал комп — Калибр около сорока миллиметров. Увеличиваю скорость».
— Отставить, болван! — взвыл Заврик — Они же наш след накнокали!
Но было поздно. Залп за залпом обрушивались на «Утюг», корабль закачался. Мгновение спустя на переднем экране появились вынырнувшие из облаков две ракеты на встречном курсе, два удара, молотом отдавшиеся в головах, обрушились на скаут, свет мигнул, загорелся тусклый аварийный, и «Утюг» рухнул вниз, беспомощно кувыркаясь.
Авторитет Пейпиво после этого случая поднялся круто — он сумел прекратить беспорядочное падение и выровнять посудину, хотя главный реактор заглох намертво и работали только слабенькие (но автономные) двигатели ориентации. Кроя тупицу компа в процессор, в память, в системную магистраль и во внешние устройства, Пейпиво сумел даже перевести «Утюг» в какое–то подобие планирования, хотя от аэродинамики развороченного корпуса остались одни воспоминания. Маскировка, слава космосу, еще дышала, скорость упала, уменьшились создаваемые кораблем завихрения воздуха, и радары потеряли «Утюг». Но земля все равно стремительно приближалась.
«В коконы, морды!» — скомандовал Пейпиво и, не проверяя, выполнили ли подчиненные команду, активировал окутавший его толстой мягкой и упругой оболочкой аварийный амортизатор.
«Утюг» летел наискосок к горной цепи. Едва не задев какой–то пик, он пролетел узкую долину и врезался в грунт у подножия ограждавшей ее с другой стороны еще одной горной цепи, а пришедшие в движение от сотрясения осыпи надежно прикрыли его парой сотен тысяч тонн камня.
Коконы со всхлипом втянулись обратно в спинки, подлокотники и подножки кресел.
— Хр–р–р! Шш–лх! — подал голос Кусака — А они, похоже, и со стелс–технологиями знакомы!
— Уймись, членистоногое. — Заврик медленно пошевелился, проверяя, не поломало ли чешую — Давай думать, как валить отсюда будем, а то они познакомятся со вкусом жареного омара скорпионового. Пиво, ты как?
— Кости вроде целы, внутренности внутри. Комп, ты жив, железяка хренова?
Комп, чуя свою вину, не стал утверждать, что он вовсе не железяка и не хренова, а ограничился сообщением о состоянии корабля.
— Фь–ю–у! — присвистнул Заврик — Так затравка пустая?
— Пробоина в районе затравочной камеры импульс–конвертора. Камера потеряла герметичность, весь наполнитель вытек.
— А запас?
— Видимо, аварийная автоматика неверно отработала…
— Неверно отработала! Кто ей управлял, а?
— Я был блокирован сотрясением и электрическими помехами. Клапаны подачи резерва открылись автономно при падении давления, и резервный запас газа из баллонов улетучился сквозь поврежденную камеру.
— Заврик, в чем проблема? — встревожился Кусака — Чего ты прикопался к этой камере?
— Того, что она должна быть заполнена неоном под давлением, иначе двигатели не работают, и индуктор тоже. Понимаете, мужики, дыры в корпусе и прочее… это фигня. Выйти в космос и нырнуть можно и в тяжелых скафандрах, но… В общем, чтобы смыться отсюда и добраться до базы, нам нужны реактор, двигатели и комп. Двигатели какие–то живы, комп тоже. А реактор ни на эрг не забырчит, пока затравки нет. Короче, нам нужно двадцать килограммов неона, иначе мы тут так и загнемся, только магнитная аномалия останется.
— Погоди, погоди. Жилой корпус тоже течет, так что перво–наперво нам нужно презервативов покушать да намордники напялить, а то давление сравняется с наружным, и полезет сюда местная микрофлора.
— А жрать где будем? — подал голос Кусака — У меня ни симбионтов, ни гликогена, больше двух дней я без хавчика не протяну.
— В гробу будем жрать, спать и оправляться. По очереди.
— А гроб–то хоть цел?
— Цел, что ему…
Это была хорошая новость. Медицинский бокс — гроб в просторечии — мог оказаться жизненно необходимым, буде местные микробы все же пролезут сквозь фильтры — намордники — а презервативы, то есть, предохранительные препараты, окажутся неэффективными. Одно было плохо — в гроб можно было улечься только по одному, а у Заврика так и ноги в крышку упирались.
— А я, если не будет возражений, прикину, как бы нам выбраться наружу — вмешался Иник и добавил не без самодовольства:
— Я по долгу службы неплохо осведомлен о всевозможных способах побега.
Пейпиво молча кивнул и первым полез в гроб. Его организм был самым стойким и требовал наименьшего времени для обработки; Кусаку же, сложный метаболизм и псевдожабры которого нуждались в многочасовой процедуре, оставили напоследок.
Пейпиво и Заврик ворчали и ругались — фильтры жали, под ними чесалось, предохранители давали уйму неприятных побочных эффектов, но это все же лучше, чем скафандры. Воздух был вполне пригоден для дыхания, атмосферное давление меньше привычного, но не настолько, чтобы началась кессонная болезнь.
Наконец вылез наружу и Кусака, вялый и обалдевший. Потряс клешнями, с усилием приподнял хвост:
— Как там дела?
— Иник наружу прокапывается, весь шлюз камнями завалил. Говорит, через полчаса можно будет выпустить перископ.
— И то хорошо… А как коробка?
— Да так себе… Как и думали. Помята и пробита, но если заполним затравку, в скафандрах лететь можно.
— А где мы его возьмем, неон этот?
— А хрен его знает. Вылезем, посмотрим, сообразим. Да выкрутимся! Мы хоть и урки, но все же космонавты, или кто?