Двадцать одна сказка обо всём на свете
Шрифт:
– Что за народ!? А ну встать!… – при слабом освещении комнаты гусару было плохо видно, кто расположился внизу возле камина, и ему ничего не оставалось делать, как поднять спящих людей. Спросонья не разобрав, что происходит, все четверо повинуясь окрику, с большим трудом, но всё же поднялись. Помощники командира, воспользовавшись камином, тут же запалили пару ярких факелов.
– А ну-ка Ермол, посвети сюда!… посмотрим, кто тут у нас,… что за птицы такие… – тут же обратился к своему помощнику командир. И заметив на стоящих людях форму французских солдат, перехватив у помощника факел, взялся пристально их разглядывать.
– Да это же мусьё!… Ха!… заблудились господа,… а ну, расскажите-ка нам кто вы такие и что здесь потеряли… – пошучивая, спросил он у Мориса, подсвечивая его наружность.
– Он болен, не трогайте его!… – вдруг выступив, вперёд вскрикнула Ариша и, закрыв собой любимого, встала перед командиром. Свет факела немедленно высветил из полумрака её лицо.
– Ба!… кого я вижу!… да это же Аришенька!… узнаю строгий голосок моей юной спасительницы!… Какими судьбами!?… как так!?… – не скрывая своего удивления, отстранив факел в сторону, вскликнул командир и вплотную приблизился к Арише, – ну, друг мой, Аришенька!… Нешто не признала,… да это же я, Давыд!… Тот самый гусар, что по ранению лечился у тебя,… ты меня на ноги поставила,… разве не помнишь?… ну, присмотрись скорей! Вот так встреча!… – радостно протараторил гусар и поклонился Арише.
– О да, теперь вижу, Давыдушка!… да, это точно ты!… ох, и напугал же ты нас!… Ну и как же сейчас твоя нога!?… – тут же узнав и обрадовавшись такой встречи, уже было заулыбалась Ариша, но тут неожиданно вмешалась Настя.
– Послушайте господа!… у нас здесь такое дело,… нам надо всё вам разъяснить… – обращаясь к гусарам, вышла она из тени.
– Анастасия!… и вы тут!… ну, надо же какие чудеса!… вот это фейерверк!… Да вы присаживайтесь, побеседуем, поговорим, вспомним былое!… Простите, что потревожил вас,… служба!… – перебив её, скорей извинился Давыд, и тут же поняв, что врагов среди окружающих нет, живо обратился к своим подчинённым, – господа располагайтесь,… это мои хорошие знакомые из Москвы!… В общем, всем отдыхать,… но не забудьте выставить дозоры!… А ну Ермол, где наши припасы, вынимай… – заулыбался он, заранее предчувствуя интересный разговор. Никого не пришлось упрашивать, все сразу последовали его распоряжениям. Гусары растопили посильней, начинающий уже было затухать камин, достали свои самые лучшие припасы, хмельные напитки, и, усадив Мориса с его солдатиком ближе к огню, сами расположились полукругом подле очага. Начался настоящий солдатский перекус.
Ну а Настя с Аришей, скромно устроившись рядышком, принялись рассказывать своему бывшему подопечному обо всех своих злоключениях, что случились с ними со времени Московского пожара, в котором сгорел их дом. Внимательно выслушав все подробности и тонкости странствий своих врачевательниц, Давыдушка проникшись к ним чувством сопереживания и сострадания, незамедлительно сделал своё подлинно гусарское заключение.
– Вы в своё время помогли мне, теперь настал мой черёд отплатить вам тем же!… Для начала Ариша мы твоего возлюбленного и его служаку определим, как полагается по форме без всяких каверз на мирное существование!… Иначе говоря,… пусть они себе преспокойно следуют обратно в Париж,… оформим их в обоз,… есть у нас такой при войсках,… так они быстрее до дома доберутся, да в обозе им и посытней, и безопасней будет. Мы ведь теперь прямиком в Европу следуем, назад в Москву нам возвращаются, резону нет,… так что и вы с нами езжайте. Будете сопровождать своего ненаглядного,… да и уход за ним требуется, а нам некогда ухаживать,… сами понимаете, наступаем. Опять же, когда вы рядом и мне спокойней, ведь как-никак спасли вы меня тогда,… кабы не Ариша, валялся бы я сейчас на печи да орехи бесцельно лузгал!… А так, вон, с ребятами Отчизну спасаю!… значит и ваша заслуга в этом есть,… вот и выходит, идти вам с нами победителями!… – разумно заключил Давыдушка, и по-гусарски крутанув усы, от всей души рассмеялся своим добрым задумкам.
Ариша с Настей тоже не удержались и рассмеялись, да на радостях набросились на Давыдушку и давай его благодарно обнимать. Морис, видя такую картину, лишь удивлённо развёл руками, но когда узнал, что будет возвращаться в Париж под присмотром Ариши, и их никто не разлучит, сам кинулся с благодарностью к Давыдушке. Ну а тот как решил, так и сделал. Всю оставшуюся дорогу до самого Парижа, Настя, Ариша и Морис со своим солдатиком так и провели в обозе у русской армии под неусыпной опекой отважного гусара. А меж тем дорога на Париж выдалась долгой. Почти год с лишком провели они в пути. Много опасных приключений было у них во время странствий по Европе. Но все они просто меркнут по сравнению с тем счастьем, какое испытывали влюблённые от возможности быть вместе.
В конечном итоге русские войска, успешно наступая, полностью разгромили армию Наполеона и одержали окончательную победу. Французский народ, уставший от своенравного правления узурпатора, освободившись от его власти, свободно вздохнул и приступил к мирной жизни. Была ранняя весна, Франция, отряхнувшись от войны, набиралась сил. Париж встретил влюблённых своей какой-то особенной атмосферой свежести, радости и вдохновения. Кругом царило неописуемое великолепие красок, бликов и нежных запахов. Неимоверное количество головокружительных ароматов витало в воздухе. То ли это русские солдаты переусердствовали, опустошая парфюмерные лавки, то ли парижские дамочки, излишне орошали себя изысканными духами, встречая победителей, кто знает. Но только в воздухе стоял неподражаемый, благоуханный аромат свободы и любви.
Гусарский отряд Давыдушки, давший убежище Анастасии и влюблённым обосновался на гостином подворье, аккурат напротив дома Мориса, в коем всю прошедшую войну его ожидали престарелые родители. Теперь у них жизнь пошла совсем в другом русле. Нельзя сказать, что отец и мать Мориса сразу обрадовались избраннице их сына, ведь как-никак иностранка. Но чуть погодя узнав, что она балерина, да ещё и прима Большого театра, пришли в восторг, и уже спустя какую-то неделю знакомства полюбили её всей душой и беззаговорочно. Радость взаимопонимания и согласия наполнила их небольшой, но уютный дом, в коем всегда доброжелательно относились к театру, который собственно, и располагался всего-то в квартале от их дома. И, конечно же, такое соседство не замедлило сказаться на настроениях Насти и Аринушки. У них почти одновременно зародилась идея поставить грандиозный спектакль посвящённый окончанию войны.
Давыдушка, пользовавшийся большим уважением в войсках, поведал сию задумку своему командованию. Военноначальники нашли эту идею очень своевременной, здравой и чрезвычайно полезной для поддержания нравственного духа солдат. А потому, было решено, немедленно воплотить идею в жизнь. Назначили дату первого спектакля, и по всем войскам объявили о предстоящей премьере. В театре закипела работа. Ариша и Настя не без помощи Мориса, познакомившись с теми немногими оставшимися артистами французской труппы, приступили к репетициям. Настя очень переживала за последствия Аришеного ранения. Как оно скажется, какие будут изменения, её волновало абсолютно всё.
– Ну как ты Аришенька, справишься ли, получится ли?… Сможешь ли танцевать, как раньше?… исполнять батман, крутить фуэте?… ведь будет очень трудно… – живо интересовалась она.
– Да полно тебе мама,… будет, ничуть не труднее, чем нашим солдатам победить Наполеона!… – стойко отвечала Ариша, продолжая свои многочасовые репетиции, при этом используя собственные же наработки по реабилитации ранений. И всё это дало незамедлительный результат. У Ариши выправилась осанка, появилась былая пластика и грация, одним словом, вернулась прежняя форма. Французские танцоры были неимоверно изумлены тому напору, той настойчивости и самозабвению, с какими эта нежная и хрупкая русская балерина справляется со всеми своими сложностями. Их поражало, как стремительно и профессионально готовит Ариша наитруднейшую партию, в которой особенно напряжённо были задействованы мышцы и структура именно того её повреждённого плеча.
А ведь это очень важно, хотя и тяжело, обрести былую виртуозность после столь исключительных перипетий. Но никакие препоны и трудности не могли остановить Аришу, уж такой целеустремлённый характер достался ей от мамы трудолюбивой балерины и отца боевого офицера. Вот именно о нём-то, об отце, о любимом князюшке, и возникли сейчас тревожные мысли у так затосковавшей по нему Анастасии. Видя, что у дочери всё задуманное получается, она успокоилась на её счет, но сердечная тоска по Егору не давала ей спокойно наслаждаться успехами Ариши. И Настя, иногда отходя в сторонку, дабы не омрачать общее благостное настроение, нет-нет, да и всплакивала украдкой, вспоминая мужа.