Двадцать одна сказка обо всём на свете
Шрифт:
А то, что отступающая армия французов теперь имела именно такой непотребный вид, Ариша с Анастасией убеждались каждый день и воочию. То тут, то там виднелись брошенные сломанные телеги, разбитые орудия, все обочины дороги были просто-таки усеяны какими-то обломками, остатками, рваньём и бог ещё знает чем. А вскоре на свежевыпавшем снегу стали появляться и первые места упокоения новопреставленных солдат неприятеля, со скорбными крестами на бугорках могил. Тягостная и гнетущая картина отступления окружала двух стойко продвигающихся вперёд русских женщин. Но, не смотря на столь удручающее печальное зрелище, Ариша была преисполнена светлыми надеждами.
– Да не может быть, чтоб такой человек, как Морис, вот так взял и просто сгинул, не оставив о себе никакой памятки,… хоть что должно быть,… хоть какая-то маленькая зацепка… – говорила она сама себе, не теряя присутствие духа, и шла всё дальше вперёд, ни на минуту не прекращая свои поиски. И вот как-то, одним тяжёлым вечером, после обильной снежной бури, почти выбившись из сил за день мытарств, они добрались до очередного полуразрушенного особняка. То была небольшая барская усадьба расположенная где-то недалеко от пограничного городка. В тот период времени силы французов абсолютно иссякли, их армия таяла на глазах. Конные гусарские отряды русских войск, постоянно нападая на обозы неприятеля, не давали им покоя. И, конечно же, в такой обстановке шансов обнаружить Мориса где-нибудь поблизости было очень мало. А потому переступив порог усадьбы, странницы больше думали о тёплом ночлеге, нежели чем о продолжении поисков. Настроение было угнетающее.
– Есть кто?… хозяева отзовитесь!… – крикнула вглубь дома Настя, увидев, как в камине одиноко пылает огонь. У них с Аришей такое уже бывало, хозяева домов, издалека заметив чужаков, прятались в укромном месте, и уже оттуда присматривались к непрошеным гостям. Вот и теперь Настя подумала, что сейчас точно такой же случай, и миролюбиво окликнув хозяев, приблизилась к огню, чтобы согреется. Но вдруг из тёмной части дома к ним с саблей наперевес вышел французский солдат. На мгновение оторопев, путешественницы замерли в растерянности, не зная, что им делать, толи бежать, толи звать на помощь, но тогда кого?
– Простите, мы только на минуту,… мы лишь согреться… – совладав с волненьем, смело выступив вперёд, на ломаном французском тихо произнесла Ариша, всматриваясь в лицо солдата.
– Excusez la madame moi ne conna^it pas que vous parlez… (извините мадам, я не понимаю, что вы говорите) – несколько отступив, отозвался француз. Ариша уже было приготовилась пояснить ему причину их присутствия здесь, как в разговор, разглядев солдата, неожиданно вступила Настя.
– Да неужели ты не узнаёшь нас?… вы же нам помогли, тогда, после пожара,… где же ваш офицер?… где Морис?… – подойдя к нему вплотную, на чётком французском быстро спросила она.
– Sur cela vous la madame! (о, это вы мадам!) – воскликнул солдат, тут же узнав в усталой страннице русскую красавицу барышню, что они в роковую ночь пожарища сопровождали к себе в расположение. Мигом убрав саблю в ножны, солдатик сразу попятился назад, увлекая за собой Настю.
– Il ici il est malade… (он здесь, он болен…) – залепетал французик, жестикулируя руками пытаясь наглядно пояснить состояние своего лейтенанта. Но Арише и объяснять ничего не надо было, она сразу всё поняла, и не чувствуя ни холода, ни усталости, бросилась в глубь дома опережая солдата.
– Морис! Морис! ты где? это я? – громко взывая, вбежала она в дальнюю комнату, где в призрачном лунном полумраке, прислонившись спиной к холодной стене, прямо на полу сидел еле живой Морис.
– Что,… что с тобой, милый?… – пытаясь узнать, как он, припала к нему Ариша, хотя его больной, измождённый вид говорил уже о многом. Впалые глаза, рыхлые щёки, осунувшееся лицо, всё производило тяжелейшее впечатление. От былого офицерского лоска караульного лейтенанта не осталось и примет.
– Ариша, ты ли это?… Это сон?… может я, брежу?… – слабо шевеля губами, еле вымолвил Морис.
– Нет, это не сон,… это и вправду я, милый,…теперь мы вместе, я здесь, я рядом… – шептала Ариша, прикасаясь к его замёрзшему лицу своими горячими руками. Слёзы сами собой полились из её глаз, не давая ей спокойно дышать. Подошла Настя и солдатик, вместе они помогли Морису подняться и отвели его к огню. Оказывается, всё это время его отряд шёл за отступающей французской армией, прикрывая её отход. Но это прикрытие оказалось излишним, оно абсолютно не понадобилось. Так ни разу и, не вступив в бой за весь период отступления, его караул потерял почти всех солдат. Мороз и голод сделали своё дело. И сейчас далеко отстав от основных войск, они, оставшись всего вдвоём, забрались в этот дом и совсем отчаявшись, были готовы принять печальную участь своих погибших товарищей.
И вот только они разожгли в камине огонь, как услышали шум подъезжающего возка, подумав, что это дозор русских гусар, спрятались в соседней комнате. Морис к тому времени был уже так плох, что когда путницы окликнули хозяев он даже и не смог подняться, чтобы выйти к ним. И тогда его единственный солдат выглянув в гостиную, обнаружил там, у камина, двух женщин в коих вскорости и признал старых знакомых.
Утерев слёзы, сейчас уж и не зная, какие они, то ли слёзы радости, то ли печали, Ариша, как самая заправская сиделка тут же принялась ухаживать за своим возлюбленным. И все их теперешние затруднения, и даже боль от ранения, вмиг показались ей таким пустяком, такой мелочью, что абсолютно перестали для неё существовать. Ведь главное, они теперь были вместе, они были рядом. Всю ночь напролет, невзирая на усталость, Ариша, посылая постоянно солдатика за дровами, растапливала снег, готовя из него горячую воду для отогрева Мориса. А достав запас провианта, она приготовила чай, и даже сварила лёгкую похлёбку, которая пришлась как нельзя кстати. Затем прикрыв поплотнее двери и хорошенько протопив камин, они хоть как-то, но прогрели комнату, в которой находились.
Закутав Мориса, словно маленького ребёнка и накормив его, она теперь ухаживала за ним так же старательно, как и он когда-то за ней. При этом Ариша совсем захлопотавшись, давала различного рода поручения не только служивому солдатику, но даже и приятно расположившейся у камина матушке, не давая ей отдыха. Ну а Настя и не возражала, она ни слова не говоря, повиновалась Аришиным указаниям, и с удовольствием выполняла их. Притом украдкой наблюдала, как влюблённые нежно поглядывая друг на друга, радуются неожиданной встречи. Совершенно согревшись, и прейдя в себя, мирно беседуя, влюблённые и не заметили, как наступило утро. Они уже было и забыли, что снаружи властвует холод и идёт война, как вдруг она напомнила о себе.
13
Рано утром, когда все путники утомлённые трудной ночью спокойно дремали, входная дверь вдруг резко отворилась, и в дом вошло несколько человек одетых в тёплые куртки русских кавалеристов. Это был дозорный отряд гусар, которого так опасался Морис. Они объезжали окрестные угодья, выискивая спрятавшихся вражеских лазутчиков, а таковых имелось предостаточно, так что работы у дозорных хватало не только днём и ночью, но даже и по утрам.
Тихо подъехав к усадьбе, командир отряда как опытный дозорный сразу заметил схороненный в сарае возок и лошадь. Было ясно, что в доме кто-то есть. Перекрыв все выходы для бегства, командир гусар с помощниками направились вовнутрь. Двери были не заперты, и они без труда вошли. Готовый к любым последствиям держа в одной руке пистолет, а в другой саблю командир, сделав шаг вперёд, громко крикнул.