Двадцать одна сказка обо всём на свете
Шрифт:
– Где-то он сейчас?… что с ним?… – думала она о своём Егорушке.
14
А меж тем князь Егор был совсем рядом, и даже не подозревал насколько близко от него его родные, его любимые девочки, как он их частенько называл. Местность, где Егор нёс службу, находилась в дне пути от Парижа, а потому весть о появлении в столице знаменитых русских балерин быстрее ветра достигла его подразделения.
– Да как же так!?… неужто это они, мои родненькие Ариша и Настя!?… – допытывался он до своего друга полкового офицера поздно вечером прибывшего из Парижа и сообщившего ему эту весть. Ещё тогда до войны князь водил его на спектакль с их участием и тот, конечно
– Ну, ты пойми Егор, я их самих-то даже и не видел,… времени было мало!… ты же знаешь, прежде всего, служба!… А на афишах вроде они изображены,… и имена схожи, хотя фамилии я не разобрал, просто не успел,… всё же бегом, быстрей!… Да ты бы сам поехал, посмотрел, разведал,… самому-то оно надежней!… – присоветовал ему друг.
– А что, ты прав!… вот возьму да и поеду!… остаёшься за меня!… – резко скомандовал князь и тут же засобирался в дорогу. А уже ранним утром, уладив все дела, и ни на минуту не задерживаясь, он лихо вскочил на своего вороного жеребца и отправился в Париж. Всю дорогу князь был в приподнятом настроении, он почти и не сомневался, что это его любимые Ариша и Настя. Егор спешил, желая ещё до сумерок добраться до столицы. Переходя с галопа на аллюр, и лишь изредка давая коню передышку, к вечеру он, как и задумывал, прибыл в Париж. Узнав на первой же заставе у своих земляков, где остановились их соотечественницы две балерины из Москвы, а к тому времени уже весь город знал адрес русских знаменитостей, князь немедленно направился туда.
По пути петляя среди улиц и площадей, он не раз видел расклеенные театральные афиши, на которых художник отобразил явно его девочек. Яркое тому подтверждение была красочная надпись под их портретами на русском и французском языках. Сомнения уже не оставалось – это они его любимые, его ненаглядные Аришенька и Настенька. Уже стемнело, когда он въезжал на указанную ему улицу. Оставалось каких-то несколько десятков метров, и он увидит своих родных девочек. А они, тем временем закончив сложнейшую последнюю репетицию, ведь завтра премьера, возвращались из театра. Морис как всегда находился рядом и сопровождал их. Было так приятно пройтись после столь трудного рабочего дня по вечерним уютным, залитым романтическим светом, улочкам Парижа и подышать его легким наполненным ароматом любви и свежести воздухом.
Весело разговаривая, уже почти совсем подойдя к дому, они и не заметили, как одновременно с ними с другой стороны улицы под неярким светом фонарей к ним навстречу направляется какой-то военный всадник. Насте первой обратившей на него внимание неожиданно показалась знакомой такая ловкая манера держаться в седле. Сердце, предчувствуя негаданную радость, яростно забилось. Чуть замедлив шаг, она уже почти остановилась, пытаясь получше разглядеть движущийся к ней навстречу силуэт. А князь, сходу узнав поступь своих милых девочек, для скорости пришпорил коня. Но вдруг в этот момент от каштанов, угрюмо стоявших у кромки дороги, отделилось три мрачные тени. Буквально мгновение и они уже стояли подле Ариши и Мориса.
– А ну-ка месье погодите,… мне тут надо кое с кем поговорить… – шипящим голосом произнесла одна из теней, направив клинок в грудь Мориса. Настя вмиг узнала этот противный скрипучий тембр и на секунду замерев, впала в оцепенение, то был Протас Собак, здесь в Париже, с клинком и ночью.
– Придержите-ка пока этих двух!… – гаркнул он своим подельникам, и, сделав пару шагов, вплотную приблизился к Насте, – вот уж не ожидал, что вы не сгорите в том замечательном пожаре,… и вроде всё неплохо устроилось, а тут гляжу на афиши, и глазам не верю,… живые, да ещё и у меня под боком!… Уж подумал, не сошёл ли я с ума,… но нет!… всё так и есть, это вы!… Ну, теперь-то я с вами точно покончу,… одним ударом выкорчую всё княжеское родовое дерево! Ха-ха-ха!… – злобно скрипя зубами, отвратительно брызгая слюной,
Морис, мгновенно оценив грозящую Насте опасность, мощным ударом в челюсть, уложил одного из сообщников Протаса, и молнией бросился на него самого. В прыжке нанеся резкий тычок в грудь негодяя, он, повалил его наземь и отстранил в сторону Настю. В тот же момент, третий бандит, коротко взмахнув кавалерийским палашом, сделал длинный выпад в сторону отпрыгнувшего Мориса. Но Морис ловко удержал равновесие и уклонился от удара. Из оружия у него не было абсолютно ничего, кроме небольшой бамбуковой трости с медным набалдашником. Но и этого хватило, чтобы Морис, выровнявшись, парировал следующий выпад. Быстро подкинув трость и поймав её за другой конец, он, теперь используя её, как палицу, со всего маха огрел медным набалдашником нападавшего. Тот не издав ни звука, свалился как подкошенный.
– Морис, берегись!… сзади!… – в тот же миг воскликнула Ариша пытаясь предупредить любимого, но тщетно. Сообщник что первый упал от удара, уже успел вскочить, и, вытащив из ножен свой длинный стилет, исподтишка ткнул им в спину Мориса. Громко охнув, Морис вздрогнул и начал оседать. Ариша тут же кинулась к нему, и подхватила под руки.
– Молодец Бокарт!… – крикнул поднявшийся с земли Протас и, развернувшись, вновь угрожающе замахнулся на Настю. Однако сильный боковой удар сбил его с ног. Это подоспел князь, он на всём скаку налетел на негодяя. Протас визжа, словно порося, подлетел вверх и, описав в воздухе петлю падая, напоролся на свой собственный клинок. Егор же, ловко спрыгнув с коня, на ходу обнажил саблю, и мгновенно бросился на выручку Арише с Настей.
– Я здесь!… я с вами мои родные!… – крикнул он им и как ураган налетел на двух других обидчиков. Сообщники Протаса попытались было оказать сопротивление князю, но куда там. Егор, яростно орудуя саблей, вышиб дух сначала из одного злодея, а затем тремя ударами вогнал в землю и другого. Теперь все бандиты лежали в придорожной пыли, и истошно скуля от боли, молили о пощаде.
– Как ты, милая!?… – подбежав к Насте, спросил князь и, отбросив саблю, обнял любимую. И хотя на улице совсем стемнело, и фонари не так ярко светили, Настя сразу узнала своего ненаглядного князюшку. Правда, морщинки, появившиеся в уголках глаз, делали князя чуть старше, а его голова совсем вся поседела, но всё равно это был он, её любимый, её родной Егорушка.
– Со мной всё хорошо… – упав ему на грудь, прошептала Настя и конечно расплакалась.
– Вот так дела,… неужели встретились,… charmant (прелестно)… – чуть криво улыбаясь от боли, удивлённо произнёс Морис. Он еле держался на ногах, опираясь на Аришу. Кинжал бандита, пробив его лёгкий сюртук, угодил ему прямо в ребро, и, соскользнув с него, распорол бок. Но, слава богу, продрав его, клинок не задел ни единого жизненно важного органа. Только благодаря этому Морис мог теперь самостоятельно держаться на ногах, хотя конечно не без помощи Ариши.
– Да, любимый, встретились,… они такие, мои родители,… вся их жизнь состоит из встреч и расставаний,… надеюсь у нас всё сложиться по-другому… – улыбаясь столь нежданной встречи, ответила Морису Ариша.
– Аришенька, доченька,… родная, как ты?… у тебя всё хорошо?… а кто это там, с тобой?… что за юноша,… как он?… – беспокойно откликнулся отец и сразу всё своё внимание направил на провожатого дочери. А уже через мгновение вся семья, спохватившись, думала только о ранении Мориса.
– Нет-нет, спасибо,… я сам дойду,… мне так легче будет,… тут совсем близко осталось… – строптиво, словно маленький ребёнок, возражал он на желание князя помочь ему дойти до дома.