Двадцатые
Шрифт:
Я смотрел на него как зачарованный.
– Вот здорово, – произнес один из рядом стоящих студентов».
Если вы обратили внимание – рассказав о визите Калинина, Емельянов деликатно умолчал о последствиях этого визита - об итогах собрания. Я не был столь деликатен – добросовестно перелопатив подшивку «Правды», я узнал, что даже вмешательство «всесоюзного старосты» не помогло. Штыкгольд со своей командой одержали победу. Объединенное собрание партийных организаций Московской горной академии, Рабфака им. Артема, Жирового
Кстати, собрание, на котором мои герои даже не пробились в зал, происходило в первые дни нового года, оно состоялось 4 января. А 5 января в «Правде» была опубликовано очередная заметка, где в списке новых сторонников оппозиции под номером 9 располагалась МГА с примкнувшими.
Однако этим дело не закончилось. На Гражданской мои герои вполне усвоили веками проверенный принцип «проигранное сражение - еще не проигранная война». Сдаваться и признавать свое поражение они не собирались. И вновь – слово Василию Семеновичу:
«Троцкий до этого в ряде статей и выступлений пытался апеллировать к молодежи и настроить ее против старой партийной гвардии, против руководства ЦК. При этом он пытался создать впечатление, что его взгляды по вопросу о молодежи соответствуют взглядам Ленина.
Наша группа – Тевосян, Фадеев, я и другие – решила, что молчать нельзя – надо выступить и осудить тех, кто пытается столкнуть страну с пути строительства социализма. Такой же точки зрения придерживались многие студенты других высших учебных заведений.
Появилась мысль обратиться с открытым письмом к Троцкому и изложить в нем наше мнение о его ошибках, предупредить его о том, как опасен тог путь, на который он толкает партию и страну.
Открытое письмо Троцкому членов РКП – учащихся вузов и рабфаков города Москвы было опубликовано в двух номерах «Правды» за 9 и 11 января 1924 года.
<…> Письмо мы закончили словами:
«Боевое единство – наш оплот; залог нашей победы. В духе этого единства мы будем вести свою работу… Т.т., присоединяющихся к настоящему письму, просим сообщить об этом в редакцию «Правды».
Далее следовало 112 подписей.
Из нашей группы письмо подписали Тевосян, я, Фадеев (тогда он подписывался Булыга-Фадеев).
Наверное, это было первое появление этих фамилий в «Правде».
Первое, но далеко не последнее.
Латыш
Троцкисты были не только студентами, хватало их и среди преподавательского состава. В частности, курс «Исторический материализм» читал не кто иной, как Ивар Смилга – и именно у него принял этот курс Николай Федоровский после того, как тот ушел на должность ректора Плехановки.
Ивар Тенисович Смилга был немногим старше моих героев. Он родился в 1892 году в Вольмарском уезде Лифляндской губернии в семье лесника. Но эти восемь лет разницы написали ему совсем иную судьбу – ту, на которую просто не успели мои герои.
Смилга был из последнего дореволюционного поколения большевиков.
Его отец Тенис Смилга был расстрелян карателями во время революционных событий 1905-06 годов. Сын пошел по той же дорожке - через год после расстрела отца 14-летний ученик реального училища стал членом партии большевиков.
В 1910 год Ивар перебирается в Москву и поступает в университет. Через год за участие в студенческой демонстрации студент Смилга исключен из МГУ с волчьим билетом и выслан из столицы.
Начинается жизнь профессионального революционера.
И. Смилга
За нелегальную пропагандистскую деятельность Смилга дважды был осужден, первый раз отбывал ссылку в Вологде, второй раз – в Нарымском крае.
После Февральской революции освобожден по всеобщей амнистии. К марту 1917 года недавний политический ссыльный добрался с Енисея в Петроград, и уже через месяц 24-летнего Смилгу избирают членом ЦК РСДРП.
Как представитель ЦК отправлен в Финляндию, где развернул активную революционную деятельность и близко познакомился с Лениным, который с августа 1917 года скрывался в Гельсингфорсе (сейчас этот город называется Хельсинки).
Ивар Смилга (крайний справа, в шинели) и Владимир Ленин. 25 мая 1919 года
Именно распропагандированные Смилгой революционные гельсингфорские полки по плану Ленина в случае восстания надо было перебросить в Петроград для поддержки переворота. Весь октябрь Смилга маялся в Хельсинки в ожидании шифрованной телеграммы (телеграф контролировался Временным правительством и все сообщения просматривались цензурой). Вечер 24 октября революционер коротал в одном из финских матросских клубов. «Примерно в 12 ночи ко мне подошел один из товарищей, левый эсер Ковригин, и сообщил, что в областном комитете на мое имя получена странная телеграмма: «Гельсингфорс Смилге присылай устав Свердлов» - вспоминал позже наш герой.
Уже в три ночи 25-го на Питер ушел первый эшелон, в пять утра – второй, а выражение «Присылай устав» навсегда осталась российским аналогом фразы «Над всей Испанией безоблачное небо».
Эшелоны ушли, а Смига остался. Он находился в Финляндии все время, когда «белые финны» и «красные финны» ожесточенно резали друг друга, и лишь когда революция в Финляндии окончательно потерпела поражение, вернулся в Россию, где активнейшим образом включился в построение первого социалистического государства.