Две части одной силы. Я и Он
Шрифт:
Но когда домой вернулся уставший Егор, я поняла, что не могу нанести ему очередной удар. Я пообещала себе, что постараюсь продержаться хотя бы месяц, в конце концов от меня многого и не ждали: я всего лишь должна была стать заплаткой и закрыть образовавшуюся дырку в кадрах.
– Как первый рабочий день? – поинтересовался Егор за ужином.
Я даже не знала, стоит ли ему рассказывать о том, в какую клоаку я попала. Я подумала, что в целом нужно обрисовать перспективы, но от красок все же стоит воздержаться. Поэтому о том, что кафедра умирает, не стала упоминать:
– Ну мне понравился масштаб и прогрессивность, – я старалась подбирать слова таким образом, чтобы они имели хоть какое-то отношение к правде.
– А что не понравилось? – Егор слишком хорошо меня знал.
– Негласная гонка, – так я мягко назвала игру на выживание, в которую должны были превратиться ближайшие полгода для нашей кафедры.
– Гонка? С кем и на что?
– Ну, знаешь… Это тот самый случай, когда много проектной деятельности, серьезных планов, и покой обычным сотрудникам только снится, – мне казалось, что я справляюсь с задачей говорить много и при этом не говорить главного.
– Надеюсь, эта вынужденная мера не затянется, и скоро ты сможешь уволиться, если захочешь. Я нашел несколько интересных вакансий. Там, конечно, бешеный конкурс, но первый этап я уже прошел, – глаза Егора горели примерно так же, как и у меня сегодня до начала стратегической сессии. – Уверен, новая работа будет лучше предыдущей.
Я тоже так думала, устраиваясь в университет. Меньше всего мне хотелось заниматься учетной рутиной и превращаться в классического карикатурного бухгалтера. Я была уверена, что в будущем говорить «читаю лекции в университете» будет куда приятнее.
– Мои родители готовы забрать внуков на субботу и воскресенье, – сказал Егор. – Предлагаю воспользоваться этой редкой возможностью и взять максимум от выходных. Проведем их наконец в своем ритме…
Он подмигнул, а я пыталась понять, какой ритм был у нашей жизни с Егором без детей. Последние года три мы почти не оставались с ним наедине, разве что по ночам. И обычно мы были настолько уставшими, что в это время не успевало происходить ничего интересного, за исключением, конечно, незапланированного зачатия Богдана.
– Сходим в кино, в ресторан, – предложил Егор.
– Я бы предпочла поваляться на диване, посмотреть старые фильмы и поесть пиццу, – я поймала себя на мысли, что совсем стала домоседкой.
– Устроим секс-марафон? – рассмеялся Егор.
– Скорее, спринт, – уточнила я. – Главное, не есть борщ перед этим. Не очень хочется, чтобы ночь камасутры превратилась в очередной стенда-ап.
Егор рассмеялся. Воспоминания были еще свежи. А я радовалась тому, что во всей этой семейной рутине нам быть что вспомнить, пусть даже и такой конфуз.
– Тогда я договариваюсь с родителями. Отвезем детей прямо завтра с утра…
– А можно сегодня вечером? – спросила я. Не знаю, что мой рассудок будоражило больше – предстоящий секс или возможность наконец-то выспаться.
Егор написал СМС своей маме и получив добро, воодушевленно прокричал:
– Дети, собираемся к бабушке с дедушкой. Два дня развлечений, мультиков и вкусняшек!
Родион и Богдан забыли про ужин и радостно запрыгали от счастья.
– Почему-то мне тоже хочется так сделать, – признался Егор. И хотя я радовалась не меньше всех остальных, я старалась быть более сдержанной, ведь все-таки не пристало хорошей матери радоваться расставанию с детьми. Так в моей голове незаметно для меня самой сформировался ГОСТ. Но несмотря на его наличие, собирая вещи детей, я старалась ничего не забыть, чтобы ни при каких обстоятельствах нам не пришлось ехать за ними раньше времени.
* * *
Мы с Егором планировали взять максимум от предстоящих выходных, чтобы полностью забыться и ни минуты не думать о навалившихся на нас проблемах. Мы договорились, что субботу проведем вне дома, а в воскресенье основательно заляжем на дно и сделаем вид, что умерли, чтобы нас никто не трогал.
Утром в субботу мы дружно колдовали на кухне: я готовила полезную часть завтрака – омлет и сырники, а Егор, как это свойственно большинству мужчин, взял на себя вредную часть – жарил бекон и мазал масло и малиновый джем на свежий батон. Я, конечно же, закатывала глаза, видя, как плавится в сковородке жир, и бухтела, подсчитывая канцерогены и калории, но к румяным кусочкам мяса все же приобщилась, собственно как и к углеводной бомбе под видом бутербродов.
Наслаждаясь тем, что никто не попрошайничает еду и не вытаскивает ее прямо изо рта, мы обсудили культурно-развлекательную программу и условились на том, что начнем с прогулки по зимнему парку. Мысль о том, что можно будет неспешно пройтись по красивым заснеженным аллеям со стаканчиком горячего кофе или ароматного глинтвейна, не водружая на себя санки, снегокаты и ватрушки, настолько пришлась нам по вкусу, что мне уже не терпелось поскорее расправиться с завтраком. Мы договорились, что после прогулки будем импровизировать и поедем обедать туда, где еще ни разу не были. Вероятно, именно так выглядел риск в семейной жизни – это не какой-то там секс в машине. На вечер Егор забронировал билеты в кинотеатр на крайне сомнительный блокбастер. Но любой отвратный, даже самый нудный фильм был лучше, чем двадцать серий Барбоскиных и Щенячьего патруля подряд.
Мне было сложно признавать, но у нас определенно стало плохо с фантазией, и при планировании досуга я в этом лишний раз убедилась. Теперь погулять, сходить в кино и поесть вне дома само по себе становилось каким-то невероятным приключением. Но самое ужасное заключалось в том, что в предсказуемости нельзя было винить только Егора. Я и сама не могла придумать ничего лучше.
День обещал быть занимательнее наших привычных будней. И я очень хотела скорее прожить его на максимальной возможной для меня мощности. Однако вопреки ожиданиям, все пошло не так с самого начала. За ночь выпало сантиметров тридцать снега – словом, столько, сколько не выпадало за всю зиму. И если нам еще удалось найти в снежных завалах саму машину, то расчистить сугробы вокруг нее оказалось не так легко. На помощь пришли сердобольные соседи, которые одолжили нам лопату. И вот с нее-то и начались наши неприятности. Я даже не помню точно, почему мы стали спорить с Егором и орать друг на друга. Но когда наша машина вместо того чтобы выехать из сугроба, окончательно в нем увязла, мы принялись выяснять, кто из нас тупее, прямо при свидетелях. А наши соседи, собственно, стояли в сторонке и растерянно наблюдали за тем, как их лопата становится потенциальным орудием убийства с особой жестокостью. Я психанула и решила, что ни прогулка в парке, ни ароматный кофе, ни вкусный обед уже не в силах будут спасти испорченный день. Оставив Егора наедине с проблемой, которую по моему глубокому убеждению он собственноручно создал, я отправилась домой заедать стресс.
Расправляясь с плиткой шоколада и нервно закидывая в рот неровно поломанные ломтики, я увидела входящий звонок от Егора. Отвечать на вызов я не собиралась, но сообщение в мессенджере «я вытащил машину, жду тебя, психичка» и целующий смайлик заставили мое сердце растаять. Я вышла и села в автомобиль с непоколебимым лицом, будто всего двадцать минут назад мы не собирались друг друга убить и закопать останки в сугробе.
В парке нас ждал очередной сюрприз. Купить кофе или глинтвейн оказалось непосильной задачей: очередь за горячими напитками была такая, что нам пришлось бы стоять в ней до вечера. Продрогнув от холода, мы отправились в ближайшее кафе, которое нам рекомендовал Trip Adviser. Это и стало последней, я бы сказала, роковой ошибкой той субботы. Заказав том-ям, мы подписали себе приговор. И хотя фильм в кинотеатре оказался неплох, Егор не высидел и половину сеанса. Мы мчали как сумасшедшие домой. А потом весь вечер я слушала, как в туалете муж взрывал петарды, и мысленно радовалась, что мой личный выбор пал на суп-гуляш, иначе какофония звуков перепугала бы всех соседей.