Две части одной силы. Я и Он

Май Рафаэль

Так остаток вечера, который мы провели дома, стал чуть ли не самой лучшей частью того злополучного дня. И нам даже казалось, что лучше бы мы провели этот выходной с детьми. Засыпая в обнимку с Егором, я четко осознала, что после сегодняшнего дня нам все невзгоды будут по плечу: и потеря работы, и неудачное трудоустройство – все виделось лишь временной чередой неудач таких же, как несварение от ресторанной еды и пропущенный из-за этого сеанс кино – не больше и не меньше.

Утром робко мелькнула мысль повторить вчерашний день, но мы оба сочли, что безопаснее будет остаться дома. В противном случае риски запороть еще один выходной резко возрастали, а следующая

возможность остаться наедине представилась бы не раньше чем через полгода.

Мы составили ТОП-5 комедий, три из которых были с Харрисоном Фордом и начали смотреть «Семь дней, шесть ночей». Я поедала пиццу и попивала колу, Егор же был на лечебной диете и потягивал регидрон. И в целом день обещал быть идеальным, если бы в дверь не постучали около двух часов дня. Мы с Егором застыли.

– Нам ведь привезли все, что мы заказывали? – спросила я шепотом.

– Да, – тихо ответил он.

– Тогда давай сделаем вид, что нас нет? – предложила я. Егор кивнул и убавил звук на телевизоре.

Моя социопатия оказалась заразительна. До встречи со мной Егор был активен, он редко проводил вечера и выходные дома. С моим появлением количество его социальных контрактов критически сократилось, он реже виделся с друзьями. Стало заметно меньше и приятелей. А когда мы с ним съехались, наша социопатия начала прогрессировать с еще большей силой. О том, что за дверью под номером триста сорок пять кто-то проживает, можно было догадаться исключительно по детским визгам. Иногда даже дело доходило до того, что мы дожидались, пока соседи по лестничной площадке уедут, и только после этого выходили из квартиры – все ради того, чтобы не ехать в лифте с кем-то еще.

Сначала Егор принимал эту мою особенность за странность, но ровно до того момента, пока сам не стал таким же. Как оказалось, что в отсутствии окружения возрастает чувство безопасности. По крайней мере, так он говорил мне. Поэтому со временем мы перестали приглашать гостей. А незваных гостей хоть и принимали радушно, как полагается, но в душе никогда не были им рады.

– Жаль, секс-марафона не получилось, – Егор поцеловал меня в макушку.

– Но марафон все-таки случился. Ты стал абсолютным рекордсменом по количеству забегов в туалет, – я рассмеялась, – собственно, как и по количеству часов, проведенных там за сутки.

– Это точно. Только хотелось бы бить совершенно другие рекорды, – Егор провел рукой по бедру, задрав мое несексуальное ситцевое платье в безвкусный цветочек, и поцеловал в шею. И это стало бы началом прекрасной прелюдии, если бы не звуки сливного бачка в его кишечнике. Не прошло и двух секунд, как Егор вскочил и с криками «похоже, мне сегодня и спринт не потянуть» умчал в очередной раз в туалет, оставив меня наедине с моими эротическими фантазиями.

* * *

Нельзя сказать, что выходные прошли хорошо. Но на контрасте с рабочим понедельником мне начинало казаться, что испорченная суббота и воскресенье были не так уже и плохи. Я вспомнила то скверное чувство, когда тебя ломает по утрам от мысли о восьмичасовом рабочем дне. И хотя я еще не знала, станет ли преподавание в университете нелюбимой или того хуже ненавистной работой, утро мое уже было омрачено самим фактом наличия работы. Егор меня избавил от дополнительной боли: сам собрал детей и отвел их в сад. Поэтому обошлось без лишнего стресса.

На то, чтобы добраться до университета, у меня ушло не больше двадцати минут. И это меня несколько разочаровало, еще полчаса я провела в машине в медитации на «успешное будущее» – так я называла жалкую попытку

хоть как-то настроить себя на работу. Внутри было легкое волнение. Я знала, что впереди сложный месяц, потому что нужно будет влиться в коллектив, познакомиться со всеми процессами, а еще фактически впервые попробовать себя в новой роли – роли преподавателя. Куда легче мне было представить себя няней в детском саду, подтирающей задницы маленьким деткам в ясельной группе, нежели серьезным лектором в университете. И первое, что мне хотелось сделать на вводной лекции, это избавить своих многочисленных студентов от иллюзий о светлом будущем, чтобы они прямо сейчас принялись осваивать все что угодно, кроме бухучета. Но я решила, что подобную речь мне стоит отложить до заключительной лекции и экзамена.

Моя кафедра располагалась на пятом этаже, поэтому утро началось с зарядки. Поднимаясь наверх, я четко осознала, что с первой зарплаты мне придется еще прикупить абонемент в спортзал, а если не потяну, то хотя бы беговую дорожку домой. Студенты-второкурсники озорно бегали по лестнице. Очевидно, их еще не придавливал жизненный опыт и обязательства. Я же с напускной важностью медленно чеканила походкой, чтобы скрыть одышку. Мне казалось, что я дышу как носорог, и мысленно радовалась, что вокруг было шумно.

Оказавшись в просторных коридорах, я подошла к интерактивной карте, чтобы изучить схему. Моя кафедра располагалась в противоположном крыле. А надо сказать, что кампус университета был внушительных размеров, поэтому моя утренняя зарядка продолжилась. Пока я проходила по коридорам, на меня нахлынули воспоминания о студенчестве. Стоит признаться, что в свои тридцать три года, любое время до этого возраста – детский сад, школу, университет я считала определенно более счастливым. Мое счастье имело удивительное свойство – догоняющий эффект. Я все время бежала в будущее в надежде, что там стану счастливее, но каждый раз осознавала, что лучшее, напротив, оставалось позади.

В компании блуждающих мыслей я незаметно оказалась перед высокой дверью с табличкой «Кафедра финансов и бухгалтерского учета». Натянув улыбку, я дернула ручку вниз и открыла дверь. В кабинете оказалась лишь заведующая кафедрой, она проводила с кем-то консультацию то ли по курсовой, то ли по дипломной работе. Она указала на свободный стол, который, очевидно, теперь должен был стать моим рабочим местом. Стоял он в центре – не самое уютное расположение. Я бы предпочла забиться в уголок куда-нибудь со стеллажами, чтобы без свидетелей поедать протеиновые батончики во время перерыва между лекциями. Но стало очевидно, что теперь к ежедневной утренней зарядке прибавится еще и диета.

Когда Рима Александровна, так звали заведующую кафедрой, закончила свой диалог со студентом, она пригласила меня к себе. Я удивилась, что у нее нет личного кабинета, но она будто прочитала мои мысли и пояснила.

– Не удивляйтесь, в моем кабинете идет ремонт, поэтому временно я здесь, – она положила передо мной папочку с документами из отдела кадров. – Итак, Ева, вы уже успели с кем-то познакомиться?

– Пока нет…

– Тогда я представлю вас официально коллективу на перерыве: сейчас у всех занятия. По всем организационным и техническим вопросам вас проконсультирует ваш куратор. Он поможет вам быстро освоиться. Поэтому адаптация пройдет безболезненно, – пообещала Рима Александровна. Хотя я была не согласна с фразой «безболезненно», потому что мне уже было больно. И болеть начало с того самого момента, как я осознала, что мне неизбежно придется устраиваться на работу.