Две кругосветки
Шрифт:
— Я думаю, что айсберги эти состоят из пресного льда, потому что они отламываются от берега, — неоднократно высказывал предположение Симонов.
Беллинсгаузен полагал, что рассуждения учёного не лишены оснований. Он тоже был уверен, что айсберги — это осколки материкового льда. Но это можно было считать лишь косвенным доказательством существования южного материка.
«Наша задача — найти прямые доказательства, значит, нам нужно добраться до берега южного материка и увидеть его своими глазами».
Надо признать, что даже косвенные доказательства его существования были невероятно красивы и подчас диковинны на вид.
Однажды мимо проплыл гигантский айсберг-диван. Его «спинка» была словно нарочно украшена витиеватой ледяной резьбой.
Чаще
А если ненадолго выглядывало из-за туч солнце, лёд светился самыми разными оттенками — от голубого до изумрудного. Красотища!
Однако плавать между ледяными островами было опасно. Луша помнила про «Титаник», но, разумеется, помалкивала. Ведь до катастрофы с пароходом «Титаник» оставалось всего-то — чуть меньше века.
Однако на «Востоке» и без её советов понимали, что главную опасность для судна составляет подводная часть ледяного острова: она гораздо больше той, что сверху, и столкновение с этим невидимым основанием айсберга грозит судну неминуемой гибелью.
Так, среди айсбергов, и провели они первый месяц антарктического лета.
Миновало Рождество, приближался Новый, 1820-й, год.
Новогодняя ночь выдалась тёмная, туманная.
Снег всё валил и валил. Вахтенные матросы едва успевали выметать снежную кашу и выбрасывать её за борт. Чтобы стряхнуть снег — тяжёлый, мокрый, толстым слоем покрывавший паруса, — моряки «Востока» периодически «обезветривали» их, приводя шлюп круче к ветру.
Ровно в полночь снегопад прекратился — словно в качестве подарка к Новому году. Но радость была недолгой: не успели пробить четвёртую склянку [26] , как поднялся ветер, нагнав сырой непроглядный туман. Откуда-то из тумана доносился неумолкающий крик пингвинов и глухой отдалённый шум — это ледяные громады переворачивались, сталкиваясь, разбивались одна о другую.
26
Склянка — так во времена парусного флота называли песочные часы с получасовым ходом. По ним на судах отсчитывали время. Каждые 30 минут часы переворачивались вахтенным матросом, что сопровождалось сигналом колокола (рынды). Склянкой на флоте называют также получасовой промежуток времени. Количество склянок показывает время, счёт их начинается с полудня. Восемь склянок обозначают четыре часа. Через каждые четыре часа на судне сменяется вахта, и счёт склянок начинается снова.
— Вперёд смотреть! — слышался время от времени зычный голос вахтенного офицера.
— Есть, смо-о-о-отрим! — протяжно отзывались матросы.
В четыре часа утра, одновременно с восьмой склянкой, на палубу выскочил, поёживаясь, заспанный Адамс.
— Ух, туман-то какой! С носа кормы не видно…
— С Новым годом! — улыбнулся гардемарину уже отстоявший четырёхчасовую вахту мичман Демидов, предвкушая, как спустится вниз и нырнёт под тёплое одеяло.
Адамсу, напротив, предстояло четыре часа вахты на свежем воздухе. Роман придирчиво оглядел вверенное ему хозяйство.
Бегучий такелаж [27] обледенел. Верёвки, покрытые толстой коркой льда, показались Роману продёрнутыми сквозь стеклярус и напоминали бусы на рождественской ёлке.
— Каждый час матросы на вантах [28] драйками [29] околачивают, да снова всё льдом обрастает, —
В начале пятого часа, только успел Адамс принять вахту, часовой каким-то чудом углядел сквозь непроглядный туман ледяные острова — к северо-востоку от шлюпа.
27
Бегучий такелаж — подвижные снасти (фалы, шкоты), которые служат для уборки и постановки парусов.
28
Ванты — толстые смолёные тросы, которыми держатся с боков мачты, стеньги и брам-стеньги. Поперек вант располагаются выбленки из тонкого троса, служащие ступеньками для влезания на мачты и стеньги.
29
Драёк — инструмент для такелажных и парусных работ, представляющий собой небольшой цилиндрический кусок дерева с заостренными концами; при помощи драйка, как рычага, можно драить (вытягивать) тонкие верёвки, не порезав руки.
— Проскочим? Или… Неужели — заденем? — содрогнулся Адамс. — Поворачивать, как можно скорее!
Близкий бурун [30] оглушительно ревел, разбиваясь о ледяные громады. Сквозь этот пугающий рёв прорывались надсадные вопли пингвинов.
По сделанному сигналу оба шлюпа повернули от ледяных островов на правый галс [31] . Адамс, балансируя на накренившейся палубе, развернулся и неожиданно наткнулся на Лушу.
— А ты что здесь делаешь! — сердито рявкнул он.
30
Бурун — пенистая волна, обычно разбивающаяся у скал и каменистых мелей.
31
Галс — движение судна относительно ветра. Различают левый (ветер дует в левый борт) и правый (ветер дует в правый борт) галсы.
Она метнула испуганный взгляд. Не удержав равновесие, со всего маху ткнулась лицом ему в живот.
От резкого поворота паруса на «Востоке» заполоснуло и весь такелаж привело в движение. Всё заскрежетало, зазвенело.
— Головы береги, братцы!
Роман схватил Лушу в охапку, прижал к себе. Пригнулся, выставив над головой согнутый локоть.
Ледяные сосульки с шумом и мёрзлым грохотом ссыпались вниз, вдребезги разбиваясь о мокрую палубу.
Наконец, всё стихло. Шлюп выровнялся. Айсберги остались в стороне.
Матросы стаскивали шапки и облегчённо крестились. Обмениваясь впечатлениями, переругивались жизнерадостно.
— Слава богу, пронесло! — Роман, не разгибаясь, повёл плечами, встряхнулся, сбрасывая ледовую крошку со спины и шеи. Выпрямился, сильными руками бережно поставил Лушу на ноги. Крепко держа девочку за плечи, глянул поверх её головы на расколотые сосульки, усыпавшие палубу, присвистнул тоненько. Потом опустил на неё глаза, нахмурился. — Ну-ка, марш в трюм!
— А что это было? — спросила она, не трогаясь с места. Доверчиво заглянула Роману в лицо, медленно подняла руку, провела дрогнувшим пальцем по его рассечённой острым осколком щеке.
Гардемарин кашлянул, поиграл бровями.
— Что-что. Чуть с ледовым островом не столкнулись, вот что.
— А-а. Ты меня опять спас… Теперь от этого, от ледопада… — глаза её сияли.
Она протянула ему платок. Он небрежно стёр со своей мокрой щеки струйку крови, пытаясь втолковать ей главное:
— Сосульки эти — ерунда. Мы едва с ледовым островом не столкнулись, — снова повторил он. — Слава богу, пронесло!
Бледное лицо Луши светилось в утреннем сумраке, карие глаза смотрели на него пристально, почти не мигая.