Две половинки темной души
Шрифт:
Роман выругался. Жизнь – не кино, где герои заметают следы своих преступлений за считаные минуты.
И тут он увидел гигантскую яму, наподобие рва, по дну которой змеями ползли корни деревьев. Карстовый провал, понял он.
Рома снова сел в машину и завел мотор. На труп Виктора он не обращал внимания. Сейчас не до страхов и угрызений совести…
«Волга» рухнула на дно ямы. Врезалась «мордой» в дно и перевернулась на крышу. Рома бросился к ней. Трясущимися руками достал из отцовского кармана спички (тот как закурил в день гибели Коленьки, так больше и не бросал), чиркнул одной…
Она потухла в его руках.
Зажег
Роману хотелось плакать от бессилия. Но он взял себя в руки. Подумал: можно, конечно, кинуть спичку в бензобак, и тогда рванет, но где вероятность, что он успеет отбежать на безопасное расстояние?
Он открутил крышку бензоприемника, и маслянистая жидкость полилась на землю. Рома подставил под нее олимпийку, стянув ее с себя. Когда она пропиталась бензином, поднес к ней горящую спичку и швырнул в салон. Все равно от окровавленной одежды надо избавиться. Не идти же в ней в деревню!
Когда машина занялась, Рома выбрался из ямы. Он хотел посмотреть, как она догорит, но побоялся оставаться на месте преступления. Вдруг какой грибник увидит огонь и прибежит смотреть, что горит?
Рома отбежал на приличное расстояние. Взрыв он услышал где-то через минуту, но не остановился и даже не оглянулся. Он удалялся от места, ставшего последним пристанищем его так называемого отца, надеясь попасть домой через полтора часа. Он догадывался, где примерно находится. Видел вдали колокольню, увенчанную крестом. Церковь была в соседнем поселке. Значит, до дома километров десять. Если бегом, то можно и за час добраться. Вот только нужно умыться – он чувствовал, как стянулась кожа под засохшими кровавыми разводами.
Он нашел колодец довольно быстро. Привел себя в порядок. Кровь залилась за воротник олимпийки и попала на футболку. Благо майка была черной и пятна в глаза не бросались. Главным теперь для Ромы было попасть в дом незамеченным. В соседних деревнях если кто увидит – пусть, его никто там не знает, но в родной…
К своему дому он пробирался задворками. На участок перемахнул через забор. Сразу принял душ, постриг ногти – под них забилась земля, запустил стиральную машинку с одеждой, что была на нем ночью. Что еще сделать, он не знал. Поэтому лег в кровать, чтобы отдохнуть. Усталость накопилась неимоверная, но Рома не думал, что уснет. Однако задремал…
Разбудил его телефонный звонок.
– Алло, – сонно проговорил он в трубку.
– Сынок, привет. Спишь?
– Мама, как ты?
– Все хорошо. Чувствую себя отлично. Прошу доктора меня выписать. Чего тут разлеживаться?
– Я рад.
– Как там папа?
Сердце так и ухнуло!
– Не знаю, не видел его с утра.
– Звоню ему на мобильный, а абонент не отвечает.
– Он по грибы собирался. Уехал, наверное, а в лесу, сама знаешь, телефон не ловит.
– По грибы, говоришь?
– Да, сморчков для тебя набрать хотел. Но ты подожди, я пойду посмотрю, может, дома он…
Рома поднялся с кровати, направился к комнате приемных родителей, как будто на самом деле надеялся кого-то там застать…
– Нет его, мам.
– Ладно, я вечером еще позвоню. Целую тебя, дорогой.
– А я тебя много-много раз, поправляйся, мам!
Когда он убрал телефон, тот оказался весь мокрый. Рома и не заметил, что во время разговора плакал.
Как
Но Рома тут же одернул себя. Он все сделал правильно! Как там Виктор говорил?..
«Без него Любочке будет легче. Попереживает, конечно, но лучше один раз, чем всю оставшуюся жизнь».
А может, ей не без сына, а без мужа будет легче? Виктор был явным психом. Дважды он «съезжал с катушек». А что, если так бы продолжалось и дальше? Сначала дети, потом жена, друзья? Вымышленные поклонники жены? С возрастом болезнь в нем прогрессировала бы, и неизвестно, до чего довела бы Виктора.
«Со мной ей будет лучше, чем с ним, – решил Роман. – Я тоже очень ее люблю, но я адекватный. И позабочусь о маме нисколько не хуже…»
Обгоревшую машину нашли в тот же день ближе к вечеру. Останки быстро идентифицировали.
Любовь известие о гибели мужа восприняла относительно спокойно. Конечно же, она плакала и причитала. Но быстро взяла себя в руки. Она сказала успокаивающему ее Роме: «Я должна быть сильной ради тебя. Теперь у тебя только я, а у меня только ты…»
Смерть Виктора была квалифицирована как несчастный случай. Роме просто повезло, что было проведено формальное расследование. Он избежал ответственности, но только перед законом. О том, какой на нем грех, Роман не забывал никогда. Не перед Богом себя виноватым чувствовал – перед мамой. И не прощал себя, хоть и находил своему поступку оправдание.
Глава 10
Дэн обожал свое лицо. Он готов был просиживать у зеркала все свободное время, рассматривая его. Ни единого изъяна: гладкая белая кожа, точеные скулы, тонкий нос, сочный рот, влажные темные глаза под густыми четкими бровями. Идеальное лицо…
В отличие от тела!
Кто бы знал, как он его ненавидел. Хотя и тело, не будь рука недоразвитой, могло бы считаться неплохим. У Дэна хорошие пропорции, и, начни он заниматься спортом, фигура стала бы идеальной…
Но Дэн спортом не занимался. Из-за руки. Хотя физически она не мешала этому. Он мог бы бегать или прыгать. Плавать. Играть в футбол. Просто заниматься на тренажерах. Но Дэн не желал быть единственным калекой в бассейне, на поле, в зале и привлекать внимание к своему уродству. Даже если на него не станут откровенно смотреть с омерзением или жалостью, то будут испытывать к нему эти чувства тайно. Сестра возмущалась, когда слышала это. И говорила, что все это глупости, и напоминала ему о параолимпийцах, которые не то что с недоразвитыми конечностями, вообще без них ставят спортивные рекорды и вызывают у окружающих уважение, а никак не омерзение или жалость. Но это не убеждало Дэна.
Когда его спрашивали, о чем он мечтает, Дэн пожимал плечами. Как будто ни о чем. На самом же деле заветным его желанием было… избавиться от руки. Не совсем, но частично. Отрезать недоразвитую кисть с тремя пальцами. Без своей мутантской конечности он выглядел бы почти нормально. Подумаешь, рука частично отнята. Он будет говорить всем, что попал в аварию или подвергся нападению акул в океане. Когда он поделился своей мечтой с сестрой, та не поверила собственным ушам.
– Ты что, с ума сошел? – возмутилась она. – Ложиться под нож, чтобы себя искалечить, согласится только помешанный.