Две повести о Манюне
Шрифт:
Вот и сейчас, притащив из холодильника банку рассола, они улеглись валетом на диван.
– Сколько денег осталось? – хлебнув помидорного рассола, передал папе трехлитровую банку дядя Миша.
– Сто тридцать с копеечками, – порывшись в карманах брюк, доложился папа.
– Это как понимать? Мы почти что ополовинили твою заначку?
– Ну и фиг с нею, и на эти деньги можно ого-го как развернуться! Опять же в ресторан два раза сходить!
– Нет, брат, ты не прав! – сделал протестующий жест руками дядя Миша. –
– Ну! – одобрил ход мыслей друга папа.
– Мы сейчас эти деньги надежно спрячем, а завтра сходим к фарцовщику Тевосу и возьмем тебе что-нибудь из одежды. Добротный костюм. Или пальто. Или хорошую удочку с прибамбасами.
– Удочка – это идея, – оживился папа.
– Прятать деньги буду я. И ни за что тебе не скажу, где спрятал. Договорились? А то мало ли что тебе в голову взбредет!
– Договорились. Только ты это, аккуратнее, у Нади очень чуткий сон.
– Так ведь дверь в спальню закрыта!
– Я тебе дело говорю. У этих баб вместо мозга локатор, он только и делает, что крутится туда-сюда и, фьють-фьють, считывает наши мысли.
– Ыхыхыыы, – затрясся в хохоте дядя Миша. Потом он нацепил тапки, забрал у папы деньги и выскользнул в дверь.
Вернулся он через несколько минут и, невероятно собой довольный, улегся на диван. Тут же встал, вытащил из объятий похрапывающего друга трехлитровую банку с рассолом, поставил на журнальный столик. Лег. Через минуту обратно встал, погасил свет, лег. Завозился спиной, выбирая наиболее удачный ракурс для сна, со вздохом угнездился.
– Хррррр, – отозвался папа.
– Что бы ты без меня, горе луковое, делал, – ласково подумал дядя Миша и провалился в сон.
Утро застало наших мужчин за весьма странным занятием. Сначала они, под строгий дяди-Мишин инструктаж, прошлись на цыпочках в кабинет, уткнулись боком в пианино и дружно повернулись к нему лицом. Задрали головы вверх, глянули на полки с книгами. Далее дядя Миша поднял над головой руку и провел ею перед верхней полкой.
– Вот где-то здесь я и спрятал, – шепнул он.
– Ты бы хоть автора запомнил! – укоризненно глянул на него папа.
– Ну где я в темноте автора разгляжу? Протянул руку, вытащил книгу, спрятал деньги и засунул ее обратно на полку.
– Придется по новой искать.
Какое-то время они методично вытаскивали одну книгу за другой, наспех пролистывали, перетряхивали и ставили обратно на полку.
– Ты точно помнишь, что спрятал деньги именно здесь? – периодически переспрашивал папа.
– Точно! Зашел, повернулся направо, ткнулся в пианино. Потянулся вверх, вот так. – Дядя Миша встал на цыпочки и повел в воздухе рукой. – И в этом… ареале нащупал книгу. Положил внутрь деньги, сунул ее обратно на полку и пошел спать.
– В этом ареале! – передразнил его папа. – Какого черта ты пошел деньги прятать?
– Во-первых, ты сам не возражал против этого. А во-вторых…
– Доброе утро! – заглянула в кабинет мама. – А что вы тут ищете?
Папа тут же забегал глазами:
– Это… Мише книга нужна, Салтыкова-Щедрина. Ищем.
– Так ты же ее в руках держишь!
– Да? – удивился папа и тут же спохватился. – Женщина, неужели ты думаешь, что я не вижу, какую книгу в руках держу? Возьми, брат. – И он протянул дяде Мише книгу.
– Миша, а зачем тебе Салтыков-Щедрин? – полюбопытствовала мама.
– Ну как зачем? Пришла пора Михаила Евграфовича перечитать, – благоговейно закатил глаза дядя Миша.
– Дааааа? Вот ведь как интересно. А зачем ты нашу книгу забираешь, если у вас дома такое же собрание сочинений? Мы как раз с тетей Розой вместе брали.
– Как это?
– А вот так это. Вы лучше сразу признавайтесь, что тут ищете, нечего меня за нос водить! – нахмурилась мама.
– Жена, – вздохнул папа, – Миша вчера ночью вот в этом ареале, – он встал на цыпочки и повел рукой возле полок, – спрятал деньги. Сто тридцать рублей. До утра.
У мамы вытянулось лицо.
– Зачем он спрятал там деньги?
– Ну как же? Чтобы с ними ничего не случилось.
– А что с ними до утра могло случиться? Они куда-то до утра бы улетучились?
– Зная тебя, женщина… – пошел в атаку папа.
– Так это, к тому же, были твои деньги?
– Я их на пальто копил!!!
– Ладно, – вздохнула мама, – идите завтракать, на часах уже полвосьмого, а вам на работу. Мы с детьми поищем деньги.
– Вот в этом ареале, – папа ткнул пальцем в верхние полки.
– Хорошо, в этом так в этом.
К трем часам дня «ареал» поисков увеличился до катастрофических размеров, охватив всю нашу домашнюю библиотеку. Сначала мы помогали маме без особой охоты, но, когда она обещала, что нашедшему деньги полагается премия в виде целого рубля, мы рьяно взялись за дело. Скоро прискакала Манька и с жаром подключилась к поискам. Первым делом под чутким руководством мамы мы прошерстили три полки, которые висели над пианино. Улов оказался совершенно скудным – несколько засушенных цветков, закладка, за которую мы мигом подрались, и листочек бумаги, исписанный мелким почерком.
– Теть-Надь, тут какие-то иностранные буквы, – протянула маме листочек Манька.
– Bonjour, cher amie Nadine! – прочитала мама и несказанно обрадовалась. – Манечка, какое счастье, ты нашла письмо моей однокурсницы Лильки! Сейчас посмотрим, что она мне писала… – Она повертела в руках письмо. – …пять лет назад.
И мама принялась читать и переводить нам письмо. Из письма следовало, что у Лильки новая любовь, что с мужем они развелись и разъехались по разным городам. Здесь мама покачала головой и сказала, что Лилька никогда не умела выбирать мужчин.