Две сестры
Шрифт:
– А вы-то сами здесь никто, - сказал человек.
– И не прописаны. Это не ваша квартира. А последнее слово за той, которая еще жива.
– Да не пропишет она вас. Она прописывает как раз нас, своих внучек, правнучек. Мужчина сказал:
– Вы несовершеннолетние. И это незаконно.
– А сейчас уходите, - сказала Рита, - уходите.
– Нет, - ответил мужчина. И лег, лег прямо на Лизин диванчик. Потом подумал и снял туфли. Потом повернулся лицом к стене и заснул, как засыпают давно не спавшие люди. Сестры сели в другой комнате.
– Сумасшедший
– Лиза, сколько раз тебе говорила, не открывай дверь. И мама тебя просила, и я. Все из-за твоего глупого поступка.
– Я же маленькая, - возразила Лиза и заплакала горько-горько.
В соседней комнате храпели.
– Слушай, - сказала Лиза, - а давай найдем ту мазь и помажем ему рот.
– Ага, - ответила на это Рита.
– И потом возись с малолетним хулиганом.
– А мы ему побольше помажем.
– Да эти в любом возрасте такие. Помнишь нашего соседика на Божедомке, в детстве? Ему было пять лет, и он нас бил ногами.
– А мы его сдадим в детский сад, отведем на улицу, а сами раз и в троллейбус.
– Жалко, - сказала Рита.
– Жалко тебе? Он ведь нас выгонит.
– Нет, это не дело, - подумав, сказала Рита.
– А убить его?
– Нет, убить мы не сможем.
– А нож к горлу?
– Дура ты, Лизка.
– Я его убью!
– воскликнула Лиза.
– Да кто тебе разрешит? Убивать нельзя.
– Он агрессор.
– Он агрессор, да. Но ты видишь, ему негде жить, негде спать. Видишь?!
– Ты всегда всех жалеешь, кроме меня. Ты можешь себе представить, если мы уйдем, он сюда нас больше не пустит?
– сказала Лиза.
– Вставит новый замок. А если мы его сейчас как-то выгоним, он взломает дверь в наше отсутствие.
– Слушай, давай я оденусь бабушкой, а ты меня как будто приведешь, сказала Рита.
– А как?
– Сейчас.
Рита лихорадочно стала одеваться во все старушечье. На руки надела перчатку и варежку. На нос очки. Лицо она натерла разведенной мукой, так что мука на лице засохла полосками и складками. А сверху нарисовала карандашом морщины. Пока они возились, в соседней комнате храп захлебнулся и голос афериста сказал: "А? Что? Не понял". Рита взяла в руки свою клюку. И они с Лизой пошли в прихожую. Стукнули там дверью, и Лиза сказала тихо, но внятно:
– Бабушка, мы тебя вызвали, потому что какой-то человек хочет у тебя здесь поселиться.
– Какие глупости!
– хрипло, басом закричала Рита и замахала клюкой.
– Где он?
Лиза подвела ее к диванчику, на котором лежал еще не проснувшийся хорошенько мужчина в расстегнутом пиджаке.
– Бабусь, - хрипло сказал он и откашлялся.
Рита палкой быстро стукнула его по голове и закричала:
– Милиция, милиция! Подозрительный элемент из тюрьмы.
Схватившись за голову, мужчина сел на диван, а Рита слегка стукнула его еще раз палкой по голове.
– Беги, Лиза, открывай дверь на лестницу. Пусть соседи вызывают милицию.
Лиза, как ветер, помчалась и стала стучать в собственную дверь. Мужчина задумчиво встал, зевнул, взял в руки туфли и в одних носках выбежал на лестницу, мимо Лизы. Сказал: "простите" - и как был, в носках, без лифта, быстро ссыпался вниз по лестнице.
Лиза с торжеством захлопнула дверь. Сестры кинулись обниматься. Потом Рита сказала:
– Нам нужна мама.
– Или бабушка, - откликнулась Лиза.
– Генриховна!
– воскликнули обе.
Сестры быстро собрались - был уже белый день - и тронулись в путь. Они решили предложить Генриховне пожить у них. Тем более что у нее была швейная машина.
Они постучали в дверь Генриховны и не получили никакого ответа. Они долго стояли под дверью, барабаня кулаками и пятками, пока снизу не поднялась женщина с очень злым лицом.
– Вы что тут колотите, отравы?
– Извините ради Бога, - ясным голоском сказала Рита.
– Мы пришли навещать больную, а что-то случилось.
– Что стучать, как психи?
– успокаиваясь, сказала соседка. Она поднялась и позвонила в дверь рядом. Тут же открылась на цепочку дверь. В щели был чье-то большое сморщенное ухо.
– Дядя Сеня, - сказала женщина, - а чего с этой, из десятой?
– А че?
– Не открывает она. Милицию вызвать?
– Не знаю, - отвечал дядя Сеня, гремя цепочкой и открывая дверь пошире. Он предстал во всей своей красе: в голубой майке, в шапке-ушанке ушами вверх, тесемками вниз, в голубых кальсонах и бритый, но недели две назад.
– Ты чего?
– спросила соседка.
– Болею, - отвечал дядя Сеня.
– Во, лучше с соседями жить, чем так, одной... Раз - и все.
– А соседи сдадут в богадельню, - отвечал дядя Сеня, весь в пуху, видно, спал на подушке.
– Ну, - сказала соседка.
– Я пошла. У меня Володька спит, а эти как зачали колотить... Вы, девочки, сами кто?
– Мы ее родственники, - соврала скорая на такие дела Лиза.
– Но не прямые, - поправила ее Рита.
– А, ну что ж теперь.
А за спиной дяди Сени встала толстая бабушка, босая и с тряпкой в руках.
– Это про что разговор?
– А из десятой... Не открывает какой день...
– Вчера мы у нее были, все было в порядке, - опять соврала Лиза.
– А, ну в магазин побежала, - зевнул дядя Сеня и захлопнул дверь, наложивши затем цепочку.
Девочки вышли и сели во дворе ждать. Идти домой было страшно: а вдруг там на лестнице сидит этот рыжий мужчина и хочет их побить.
Тем временем подошел вечер. Было все еще светло, но в окнах зажигались огни. Бегали и кричали опьяненные свободой дети, отработавшие свой день в детском саду. Звучала музыка. Мимо ходили люди, но Генриховны не было. Может, ей стало плохо на улице, и ей вызвали "Скорую"? Девочки сидели очень долго, до полуночи, потом поплелись домой. На лестнице никого не было. Девочки быстро отперли дверь и скрылись у себя в квартире. "Слава тебе, Господи!" воскликнули обе старушки в восторге. Приняли душ. Съели борщ с хлебом и выпили горячей воды. "О счастье. Дома, дома!"