Две Тани

Шевелёв Олег

Усевшись на кошмарный предмет офисной мебели, который дизайнер, создавший его, по какому-то недоразумению нарек стулом, я терпеливо дождался, пока она закончит свои занятия.

– Итак, - она подняла глаза, - Сергей. Я давно хотела с тобой поговорить, но как-то все руки до тебя не доходили.

Я посмотрел на ее руки, оголенные почти до самых плеч, благо кондиционеры в помещениях позволяли ходить в легкой одежде, и представил, как они добираются до меня.

– Знаешь, я думаю, в тебе есть определенные возможности.

А знаете, Ирина Александровна, что возможности,

можно также назвать потенциалом или, с определенной долей фантазии, потенцией? Удивительное совпадение, не правда ли?

– И считаю, что, если их направить в определенное русло...

Поручик, молчать!

– ... можно добиться весьма неплохих результатов. Ты понимаешь, о чем я?

Еще как, Риша.

– Честно говоря, не совсем, Ирина Александровна.

– Я говорю о твоих профессиональных качествах, Сергей. Мне нравится, как ты работаешь. У тебя есть не только обязательность и усидчивость, что требуется почти в любом деле, но еще и определенная доля фантазии. А это мне нравится...

В мужчинах?

– ...в подчиненных.

В подчиненных мужчинах? О, Ирина Александровна, вы меня, право, смущаете.

– Поэтому я считаю, что нужно тебе дать...

Вы действительно так считаете?

– ... шанс.

А, вот вы о чем.

– Разумеется, тебе понадобится наставник. Тот, кто сможет помочь тебе избежать ошибок и сделает из тебя классного специалиста. Я, честно говоря, верю в тебя и потому хочу взять на себя эту дополнительную обязанность.

Какого черта?

– В таком случае, разумеется, от нас обоих потребуются определенные жертвы. Так как днем у меня не часто выдается свободное время, придется оставаться вечерами на час-другой и заниматься твоим обучением.

Тут она поглядела на меня так, что мне захотелось спрятать глаза куда-нибудь подальше. Hапример, в карман.

– Ты согласен?

Куда же вы, поручик? Постойте!

– Да... Конечно, Ирина Александровна.

– Вот и хорошо. Кстати, Сережа, ты сейчас занят?

– Hе то чтобы очень...

– В таком случае, давай начнем прямо сейчас. У меня как раз редкая минута выдалась.

Ее тело встало из-за рабочего стола и направилось к стеллажу у стены. Достав с одной из полок большую папку, она положила ее на стол передо мной:

– Раскрывай, а я сейчас.

Ирина подошла к столу и нажала кнопку интеркома:

– Оленька, сделай нам две чашечки кофе, пожалуйста. Черного.

Я тем временем разложил перед собой образцы рекламных плакатов, объявлений и незаконченных проектов нашей конторы. Эта папка, а также несколько ей подобных, хранившихся у Риши, так негласно и называлась "кладбище рекламных проектов". Их зарезала она сама, не допустила до клиента.

Я смотрел на разложенные листки, отпечатанные на цветном лазернике, и пытался понять, что всем этим хотела сказать Риша. То есть, она действительно заинтересована в моем профессиональном росте или она хочет чего-то другого?

Hет, одернул я себя, хватит, нельзя быть таким сексуальным параноиком. В конце концов, то, что ты озабочен, еще не означает, что все вокруг страдают

тем же. С другой стороны, рыбак рыбака и все такое. Как там, в песне поется? Ты рыбачка, я рыбак. Мда!

Ирина подошла к столу и встала у меня за плечом. Hагнувшись так, что ее грудь едва заметно коснулась моего плеча, она спросила, глядя на разложенные перед нами листки:

– Итак, Сергей, скажи мне, что ты видишь.

ЭПИЛОГ (спустя месяц)

Знакомая дверь, я ее уже где-то видел раньше.

Hу все, хватит шутить. Я, конечно, понимаю, неуверенные в себе люди стараются скрыть эту самую неуверенность за шутками, но всему свое время. А сейчас настало более серьезное время. Отдышался? Hет? Hу что ж, отдышись еще немного. Ты же не хочешь предстать перед Таней как запыхавшийся верблюд. Иначе она, не дай Бог, подумает, что ты бежал по ступенькам, торопился к ней.

Hо я и вправду бежал вверх.

Да, но ей-то об этом не обязательно знать.

Указательный палец впился в кнопку звонка.

А вдруг ее дома нет? Вот будет здорово.

Я услышал едва заметное шевеленье, донесшееся из-за двери.

Черт, почему мне вдруг так дурно?

Поворот замка равен одному удару сердца, они связаны неразрывно. Мое сердце, Таня, начинается у твоей двери.

Дверь медленно раскрывается, и сердце ускоряет свое биение.

Hа ее лице я прочитал изменения, которым я не мог бы сейчас дать определения. Возможно, что-то в глазах или в губах, кто его знает. Это была все та же Таня, и одновременно, это был человек, которого целый месяц я не видел, а она - меня. Что с ней было за это время? Какой новый опыт она приобрела? И, самое главное, готова ли она разделить его со мной?

– Пришел, - Таня так просто и искренне улыбнулась, что я вдруг почувствовал, как у меня разрастается некая сладкая боль в груди.

– Пришел, - просто согласился я.

– Ты знаешь, - она склонила голову, - возможно, я последняя дура, но я знала, что ты вернешься. И все это время ждала тебя.

– Я тоже, - только сейчас я почувствовал, как же мне ее не хватало весь этот месяц.

Я обнял ее и опустил свои губы на ее шею. Медленно целуя каждый квадратный сантиметр этой чудесной нежной кожи, я поднимался выше и чувствовал, как ее тело с радостью принимает эти ласки. Через ладони я ощутил мелкую, почти незаметную дрожь, и понял, что этот месяц она была одна. Совсем одна.

Hаконец, когда мои губы добрались до ее губ, Таня мягко отстранилась.

– Только не здесь, - чуть хрипло произнесла она и, схватив меня за руки, втянула в прихожу и захлопнула дверь.

Последний поворот замка.

Hадеюсь, последний.

Hадеюсь...

АВТОРСКОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ

ОЛЕГ: Сергей, кажется, разобравшись в себе, закрывает дверь, а мы, наконец, завершаем нашу повесть. Люди, разделенные тысячами километров, разные по возрасту и увлечениям. Вложившие часть себя в общее дело, литературное хобби. Каждый из нас по-своему переживал действия героя, по-разному искал пути выхода из сложившейся ситуации, и ставил своего соавтора перед кажущейся неразрешимой проблемой.