Две тысячи лет под водой(Затерянные миры. Том ХХI)
Шрифт:
Объяснение звучало логично. Риккарди заметил:
— Находчивое и вполне правдоподобное допущение. Но мне любопытно, что это за «закон чисел», которым они нам пригрозили?
Филолог в недоумении развел руками. Этьен проворчал:
— Мне нет дела до их законов и чувств, дополнительных или нет! Хотел бы я только знать, дадут ли нам воду и еду!
Собственно говоря, я разделял мнение шофера, но восхищался и ученым — в такую критическую минуту он способен был строить научные теории, забывая о голоде.
Мои размышления оборвались: мы подошли к большому круговому перекрестку. Насколько мы могли видеть при свете фары, к нему сходились с разных сторон дороги, напоминавшие ту, по которой мы пришли. В центре этой площади стоял большой каменный куб. Издали я принял его за фонтан и бросился вперед в надежде наконец утолить жажду.
Мои спутники, видимо, пришли к тому же выводу и побежали следом.
Каково же было наше разочарование, когда оказалось, что каменный куб замкнут со всех сторон!
Наш проводник также, хотя и с меньшей поспешностью, приблизился к кубу и трижды ударил своим посохом по его верхней грани.
К нашему глубочайшему удивлению, камень завибрировал, как хрусталь или плитка сланца, отвечая на каждый удар глухим долгим звуком.
За этими долгими звуками последовало молчание. Испытывая необъяснимую тревогу, мы безмолвно дрожали и ждали объяснений. Один из наших спутников исчез. Второй, говоривший с нами и, по-видимому, обладавший более высоким рангом, недвижно и молча стоял у каменного куба.
И вдруг, откуда ни возьмись, появилась целая толпа туземцев.
Площадь заполнили безглазые сероватые фигуры; при этом слепцы двигались очень ловко, не сталкиваясь друг с другом. Судя по всему, они следовали какому-то заранее разработанному плану.
Они обступили центральный куб и стали «ощупывать» руками наш отряд, стоявший у каменного сооружения.
«Рассмотрев» нас с помощью своего шестого чувства, все издавали удивленные восклицания.
Мало-помалу снова воцарилась тишина. Безглазые люди отошли на свои места и застыли неподвижно — лишь руки и пальцы все время оставались в движении. Я насчитал около трех сотен туземцев, окруживших нас со всех сторон.
Полетт, буквально падавшая от усталости и измученная голодом, не выдержала чудовищного напряжения. Ноги ее подкосились и она упала бы, если бы Фортис и отец не поддержали ее. Они осторожно опустили девушку на землю.
Мартен-Дюпон тотчас с живостью и страстью обратился к толпе.
По его жестам и интонациям я понял, что он просил туземцев помочь несчастной девушке.
Что-то похожее на сострадание промелькнуло на сером и угрюмом лице нашего проводника, и он в свою очередь произнес несколько слов.
— Мы принесем вам еды и питья, — перевел Мартен-Дюпон, — чтобы вы моги привести в чувство это бедное дитя и подкрепить свои силы.
Фортис и Риккарди кивками поблагодарили, все еще хлопоча над Полетт, а Этьен пробормотал:
— Самое время!.. Я уже собирался снести из револьвера полдюжины голов этих уродов.
Через минуту перед нами поставили большую глиняную амфору, полную чуть теплой, с железистым привкусом, но показавшейся нам чудесной воды, и большое блюдо с беловатыми мягкими ломтиками отваренной и подсоленной рыбы.
Пока мы с жадностью ели и пили, понемногу приходя в себя, туземцы устроили нечто вроде парламентского заседания. Оно сопровождалось жаркими спорами.
Основное содержание этих дебатов изложил нам Мартен-Дюпон.
Наш проводник — соплеменники называли его Тотисом — был председателем ассамблеи. Он объяснил собранию, как повстречал нас и как поражен был обстоятельствами нашего появления, а затем предоставил слово нескольким слушателям.
Возможно ли, что Мартен-Дюпон не все правильно понял? Как бы то ни было, эти речи, за исключением слов То-тиса, показались нам довольно путаными. Упоминались «захватчики земель» и «закон чисел»; этот халдейский термин так часто упоминался в их разглагольствованиях, что я уже научился его распознавать и без перевода нашего ученого друга.
Тотис произнес заключительную торжественную речь, а затем повернулся к нам и что-то спросил.
— Сейчас последует настоящий допрос, — быстро предупредил Мартен-Дюпон.
И он стал отвечать на вопросы Тотиса, как можно яснее и на чистейшем халдейском объясняя собравшимся, кто мы такие и откуда пришли.
Тем временем я поглядывал на ближайших туземцев — и видел на их лицах одни только недоверчивые ухмылки.
История выходцев из какого-то неведомого внешнего мира явно казалась им чрезвычайно комичной.
Тотис, вероятно, высказал общее мнение, подведя итог одной краткой фразой, вдохновившей ученого на следующее наблюдение:
— Они считают нас обманщиками и утверждают, что мы пришли из другого подземного города, чтобы отнять их земли. Они хотят применить к нам пресловутый «закон чисел», считая, что мы хорошо знакомы с его положениями.
Риккарди осенила счастливая мысль.
— Друг мой, — вы можете доказать, что мы действительно отличаемся от них. Скажите им, что у нас есть глаза, веки, которые открываются и закрываются, ресницы, брови…
Мартен-Дюпон так и сделал. Его объяснения, возможно, спасли нас от немедленной расправы, но подвергли очень неприятным прикосновениям. Желая получше разобраться в удивительном явлении, безглазые люди решили нас ощупать, и я до сих пор содрогаюсь при отвратительном воспоминании о сотнях проворных, чуть пахнущих жиром сероватых пальцев, сновавших по моему лицу и притрагивавшихся к глазам…