Две женщины
Шрифт:
Затем обе услышали шаги спускающегося по лестнице Барри.
– Он только что покормил ее. – Сьюзен приложила палец к губам и улыбнулась.
Войдя в кухню с Венди на руках, Барри посмотрел на Дорин таким взглядом, словно неожиданно обнаружил в своем салате таракана, и воскликнул:
– Она съела пять унций, какая молодец! Это потому что я кормил ее и ей не приходилось утруждать свой маленький рот, чтобы сосать твои огромные сиськи. В будущем сцеживай молоко, и пусть она ест из бутылки.
Это был приказ. Сьюзен рассеянно кивнула.
– Она ест достаточно и из груди, просто на
Сьюзен говорила легко и непринужденно, стараясь максимально разрядить обстановку.
– С такими растяжками, как у тебя, отметки никто не разглядел бы, даже если бы они были. Делай, что я сказал. Я буду кормить ее ночью и сам смотреть за ней. Ты ее портишь.
Барри осторожно положил ребенка в плетеную корзину. Венди весело взбрыкнула ножкой и снова улыбнулась. Барри чувствовал себя на седьмом небе от радости. Быть отцом оказалось волнующим занятием, в сравнении с которым проигрывал даже секс. Она обязательно предпочтет его матери. Будучи в этом уверен, Барри вышел из дома, не сказав больше ни слова. Дорин почувствовала, что напряжение спало, как только за ним закрылась дверь.
– Он придурок, Сью. Если бы ты могла посмотреть на него глазами других людей.
Сьюзен засмеялась и налила им обеим чай.
– Я все вижу, Дорин, я просто знаю, как с ним нужно обращаться.
Сьюзен старалась выглядеть уверенной, хотя на самом деле все было гораздо сложнее. Но Барри ушел на весь день, а если повезет, то и на всю ночь. Значит, она останется вдвоем с Венди, а больше ей ничего и не нужно.
Барри потчевал всех собравшихся в кабаке историей «ночного кормления». Его распирало от гордости, когда он напыщенно провозглашал свою теорию воспитания детей. Он рассказывал о Сьюзен, возомнившей себя единственной и неповторимой, – мол, только она может осчастливить ребенка. Ну что ж, он доказал ей, что она не права. Барри чувствовал себя победителем и советовал всем завести детей, чтобы понять, как легко живется их женам.
Многие смеялись и соглашались с ним, но несколько мужчин неохотно поддержали общее веселье, а один суровый докер по имени Фредди Макферсон не нашел в речах Барри вообще ничего смешного.
– Ты не прав, Барри, женщинам вовсе не легко. У моей Жанетт было девять детей, и это убило ее. Ей едва исполнился сорок один год, когда с ней случился чертов инфаркт. Ты говоришь полнейшую чушь, мальчик. Один раз в жизни покормил ребенка ночью и возомнил себя доктором Споком. У меня на руках было девять детей до тех пор, пока не подросла Ли Аннет и не разгрузила меня немного. Так что не наговаривай зря на женщин, им хватает работы.
Барри был раздражен, но ему пришлось проглотить горькие слова, потому что Фредди во всей округе пользовался репутацией прекрасного отца и бесспорного властелина детских сердец.
Чувствуя себя глупо, Барри попытался сгладить ситуацию:
– Может быть, с девятью это и тяжело. Но говорят, Фредди, ты никогда в своей жизни не стрелял вхолостую. Так ты сам, наверное, и заездил жену до смерти!
Засмеялись все, даже Фредди, который на собственном горьком опыте убедился, что значит воспитывать девятерых детей в нищете.
– Да
В голосе его слышалась тоска по ушедшей жене и тому покою, который она дарила. В этот момент в кабак вошел Джоуи, и Барри сразу понял – что-то произошло. Кивнув всем, Джоуи заказал большой бокал скотча и потащил Барри в дальний угол зала, согнав двух человек со своих мест, чтобы поговорить наедине.
– Что случилось, Джоуи?
Тот досадливо покачал головой:
– Все из-за этого чертова идиота Дерби. Он явно напрашивается на крупные неприятности, и я – тот самый человек, который готов ему в этом помочь.
Барри взволнованно провел рукой по волосам.
– Что он сделал на этот раз?
Джоуи вздохнул:
– Он не собирается платить, черт побери. Сказал мне, что не боится ни меня, ни Дэви, ни Баннермана. По всей видимости, он теперь работает на небольшую фирму в Бермондси. Попробуй угадать, кому она принадлежит?
Внезапно у Барри внутри все похолодело.
– Только не говори, что братьям Винтер!
– Именно. Они наняли его в качестве вышибалы долгов, и он вдруг возомнил себя главным.
Джоуи говорил сквозь зубы, его душила злоба. Он буквально выталкивал из себя слова. Положение оказывалось весьма затруднительным. Братья Винтер были известны всем. Так или иначе, но они поддерживали непростой союз с Баннерманом. Это не являлось ни для кого секретом и всех устраивало. Войны не хотел никто. С того времени, как ушел Крейс, в результате мучительных переделов образовались территории, принадлежащие отдельным группировкам, каждая из которых защищала свой район. До сих пор им удавалось решать проблемы мирным путем, но событие такой значимости могло заставить их снова взяться за оружие.
– Я должен поговорить с Баннерманом и послушать, что он скажет.
Барри рассеянно кивнул. Затем, наклонившись через стол, усмехнулся:
– Почему бы нам, черт возьми, не преподать им хороший урок на будущее и не посмотреть, что из этого получится?
Джоуи покачал головой:
– Это слишком серьезно, Барри. Мы не хотим начинать войну. По крайней мере до тех пор, пока Баннерман не скажет своего слова.
Джоуи очень нервничал, и это беспокоило Барри. Ему редко приходилось видеть Джоуи в таком состоянии. Барри понимал: нужно сказать что-то, дабы привести Джоуи в чувство. А тот продолжал:
– Когда я стоял там, он смеялся надо мной, и я ничего не мог сделать. Жаль, что у меня при себе не было оружия. Я бы прострелил ему голову на хрен.
Барри понимал тестя. Не справиться с поставленной задачей в его профессии считалось позором.
Оскорбление было сильнее, потому что исходило от такого человека, как Джорджи Дерби – огромного агрессивного мужчины, способного зубами перекусывать стальную проволоку да к тому же отличавшегося особым злопамятством и мстительностью. У Дерби и в лучшие времена было трудно выудить деньги, а уж работа в долговом бизнесе сделала его еще большей сволочью, чем раньше.