Две жизни. Банковский роман
Шрифт:
Но зато он смог вообразить себя «на краю чужого гнезда»: давая понять, что постельные отношения невозможны, он проявлял готовность быть рядом, слушать, помогать, дружить. Он, видимо, надеялся, что возникшее между ними чувство скоро сойдет на нет или будет вытеснено его отношениями с другой женщиной.
Еще и еще раз восстанавливая в памяти его случайные взгляды, невзначай брошенные фразы, добродушные улыбки, попытки острить, Инна уже не сомневалась, что она ему совсем не безразлична. Но представить себе, как будут развиваться их отношения она не могла, как ни старалась.
Как-то они разговорились перед новогодними праздниками.
– Как ты собираешься встречать Новый год?
– Собираюсь
– Приезжай к нам, будем встречать Новый год вместе,– неожиданно для себя предложила Инна. Совершенно неожиданно для нее он согласился. И приехал.
Дочь радовалась подаркам. Муж не удивился приходу гостя и нисколько не возражал. В их новой квартире почти не было мебели и они расселись на новом пушистом ковре на полу.
Дочь скоро уснула, Инна перенесла ее в детскую и больше в гостиную не выходила. Мужчины остались вдвоем и до утра вели какие-то беседы, весьма довольные друг другом. Утром они все вместе провожали Антона в Кудепсту.
Свою первую ночь они провели в Москве в гостинице «Узкое», когда вместе поехали в командировку. Ночь, о которой она мечтала, обернулась для Инны сплошным кошмаром. Все, что она говорила и делала, было невпопад, шампанское было лишним, голова кружилась. Инна была в отчаянии и все больше напоминала самой себе голодного, затюканного дворового щенка, которого сердобольные хозяева наконец-то пустили в свой дом, а он еще не обвык, не верил своему призрачному счастью, дрожал от страха и все ждал пинка, которым его снова выбросят за порог.
Инна переживала случившееся, корила себя и очень боялась, что Антон разочаровался в ней. По возвращении они почти неделю не разговаривали. Она чувствовала себя кругом виноватой и даже дала себе слово придушить свои бестолковые чувства.
В субботу Антон предложил ей поехать в тисо-самшитовую рощу. Инна с трудом уговорила подругу взять Леру к себе часа на три и отправилась в Хосту. Она никогда не была в этом месте. Антон, напротив, знал в роще каждую тропинку и мостик, все наиболее причудливо изогнутые самшитовые деревья, увитые влажными изумрудно-зелеными мхами. Они бродили по тропам почти не разговаривая, прислушивались к пению птиц, журчанию воды и если надо было перебраться через ручей, он брал ее на руки, осторожно переносил, а потом еще долго не отпускал, прижимая к себе. Она обнимала его за шею и думала только о том, чтобы этот день никогда не закончился.
Они встречались не часто. Как и у него, у нее была работа. Кроме работы, у нее была школьница-дочь, которая требовала внимания, какое-никакое домашнее хозяйство, необходимость покупать продукты, готовить, поддерживать порядок в квартире, и наконец, ездить к родителям. Случайные встречи где-нибудь на полчаса были немыслимы в их отношениях. Антон не переносил ничего случайного и спонтанного, отводил для них полдня по субботам или воскресеньям. К концу недели она так сильно уставала, что поездка на три-четыре часа в Кудепсту мало радовала ее. Ей нужно было видеть и чувствовать его ежеминутно.
Антон не позволял ни себе, ни ей говорить о чувствах. Он считал, что любящие люди должны учиться понимать друг друга без слов и что в этом и состоит суть отношений. Инна подозревала, что он по-прежнему сомневался в своей готовности взять на себя ответственность за женщину, которой он, сам того не желая, может сломать жизнь. Похоже, Инна ему нравилась, но он знал себя и не исключал, что скоро может встретить другую, более подходящую для продолжения рода женщину, и тогда будет вынужден
Глава 3. Развод
Май 1993 года, Сочи
К моменту встречи с Антоном Инна давно была замужем за своим сокурсником, самым достойным и талантливым на их потоке. Она гордилась мужем, хотя немного ревновала его к популярности, которой он пользовался на курсе и которой, как ей казалось, так не хватало ей самой. Родственники, сокурсники, друзья и она сама назвала мужа Митрич, и это производное от его отчества имя так шло ему, что со временем она даже стала забывать, как его на самом деле зовут. Так и звала – Митрич.
Муж любил Инну. Этого ей было достаточно, чтобы понимать, что в свои двадцать лет она сделала правильный выбор, что она вовремя и очень удачно вышла замуж, сумев избежать бурных приключений, сопровождавших студенческую жизнь в общежитии. Теперь у нее есть замечательный муж, с которым они хорошо друг друга понимают и, несмотря на материальные трудности, живут, по советским меркам, вполне достойно.
И все же в браке Инна не чувствовала себя счастливой. При общности интересов и взглядов, характерами они были совершенно непохожи. Спокойный, уравновешенный Митрич, любивший делать все «с толком и с расстановочкой», и она – скорая на руку, импульсивная, с резкими скачками настроения и такой же резкой сменой планов и только что принятых решений. Она легко схватывала новое, легко бралась за любое дело. Но так же быстро остывала и бросала, если дело было ей не по плечу или оказывалось бессмысленной затеей. Инна была человеком инициативы, легким на подъем.
Муж был ее полной противоположностью. Всегда доводил начатое дело до конца, ко всем вопросам подходил основательно. Случалось, что, принимаясь за решение проблемы, он так долго вынашивал решение, что проблема исчезала сама собой к моменту, когда он был готов действовать.
Сын военного и бывший курсант военной академии, муж Инны был приучен к порядку и дисциплине во всем. Его вещи лежали на полке в шкафу безукоризненно отглаженными и сложенными в аккуратные стопки. Каждая бумага на его рабочем столе знала свое место. Никто не смел даже прикасаться к его тетрадям и конспектам. Она же вечно все разбрасывала, никогда не помнила, где что лежит. Ее бумаги валялись ворохом на отведенной для нее части рабочего стола, и это страшно раздражало мужа.
Инна знала, что муж часто злился на нее, но молчал, избегая ссор. И только, когда она в очередной раз заводила разговор о том, что кончились деньги и нужно снова брать подработку, хлопнув дверью, надолго уходил в библиотеку готовиться к лекциям или делать отчеты по хоздоговорам. Безденежье на то время было их самой большой проблемой. Утешало лишь то, что в их окружении так жили все. Они жили нормально, пусть не лучше, но зато и не хуже других.
Однако, если быть до конца честной с собой, Инна понимала, что в свои двадцать лет она не была готова к замужеству. Полное отсутствие у нее необходимых в семейной жизни навыков и умений, сопровождаемое столь же полным отсутствием дружеских и материнских советов относительно назревших проблем, со временем трансформировалось в непреодолимые обиды, претензии, нервные расстройства и прочие саморазрушения, удачно дополняющие сквозящий безысходностью и бессмысленностью социальный пейзаж застойного времени.