Две жизни. Банковский роман
Шрифт:
Через неделю после подписания договора купли-продажи она сделала минимальный ремонт, поменяла входную дверь и переклеила старые обои. Так ничего и не сказав мужу, чтобы не нарваться на неуместное сейчас выяснение отношений, Инна забрала из квартиры на Вишневой Лерины и свои личные вещи, немного доставшейся от мамы посуды и переехала в новую квартиру в старой пятиэтажке. На следующее утро Лера пошла в школу одна. Школа теперь находилась в пятистах метрах от дома. Впрочем, возить ребенка в школу тоже не было проблемой: в распоряжении Инны теперь был служебный автомобиль «Волга» с персональным водителем.
Освоившись на новом месте жительства и на новой работе, Инна приступила к решению важной проблемы, которая мешала ей без угрызений совести смотреть в глаза
Получив свидетельство о разводе, она позвонила мужу. Митрич, видимо, ждал от нее решительного шага и звонку не удивился. Не задавал вопросов, не высказывал сожаления, не просил и не уговаривал. И ничего не обещал: ни помощи, ни поддержки. Они разошлись в разные стороны и больше уже никогда ни о чем жизненно важном не говорили. Бывший муж никогда не вмешивался ни в ее жизнь, ни в жизнь их дочери. Чтобы избежать связанных со сменой фамилии противных бюрократических процедур, Инна оставила фамилию мужа.
Получив развод, Инна решилась сказать об этом Антону. Она ни на что особенно не рассчитывала, но втайне надеялась, что ее новое семейное положение и их совместная, уже теперь вполне успешная, работа со временем сблизят их, и, может быть, когда-нибудь они создадут семью, построят большой дом, о котором он как-то упоминал, у них будут дети и они будут просто и очень по-человечески счастливы. Счастливы так, как бывают счастливы все обычные семейные люди. Просто счастливы.
Пока она говорила, он внимательно слушал, не глядя на нее. Потом, без всякой заминки и нисколько не смущаясь, сказал: «Вообще-то, разводиться я тебя не просил. И у меня другие жизненные планы». Инна встала и молча вышла из кабинета. Как истинная женщина, на уровне своей прекрасной женской интуиции Инна понимала, что этот далекий и непонятный ей мужчина ее не любит. И даже не в силу своей природы, а в силу каких-то своих, только ему известных убеждений, не полюбит никогда. По крайней мере, не полюбит так, как ей того хотелось бы. И с этим она собиралась жить дальше.
У нее не было ни времени, ни сил искать какой-то другой выход или бросить все и начать сначала. Ей было некуда бежать и не за кого спрятаться. Она не посчитала нужным ни с кем поделиться. Но со свойственной ей решимостью Инна приказала себе жить и работать дальше так, как будто ничего не случилось.
Глава 4. Примирение
Январь 1994 года, Сочи
Инна надолго запомнила, как на следующий день после мучительного для обоих выяснения отношений, собрав волю в кулак, она пришла на работу. Просмотрела и подписала документы и, удивляясь собственному спокойствию, направилась в кабинет к Антону обсудить неотложные дела.
Увидев ее, он лишь на мгновение смешался, но тут же понял, что ни скандала, ни обидных слов, ни упреков не будет ни сейчас, ни потом, и стал деловито проговаривать намеченные на текущий день планы. Обсудив дела, Инна направилась в операционный зал. В приемной управляющего филиалом уже ждали несколько незнакомых клиентов. Связанная с работой часть ее жизни потекла своим чередом. С личной частью предстояло разобраться.
За десять минут до перерыва Антон позвонил ей и предложил вдвоем пообедать в находящемся поблизости ресторане «Сокол». Она согласилась. Как обычно, он заказал что-то кавказское. Они ели молча, лишь изредка перебрасываясь словами, без привычных подколов с его стороны. Оба были довольны состоявшимся примирением.
После обеда он пил зеленый чай, она – свой эспрессо, который он никогда не пил. Впервые она с сожалением подумала, что за те годы, что она его знает, вместе они обедают и ужинают только в ресторанах. За все это время она так и не удосужилась научиться готовить ни его любимую мамалыгу, ни лобио. И даже не попыталась научиться.
Вечером
– Спишь?
– Сплю.
– И я сплю.
– Один?
– Нет.
– А с кем?
– С открытой форточкой.
Этот понятный только им двоим диалог примирения будет повторяться в их любовной истории еще не раз. Пытаясь уснуть, Инна грустно улыбалась и почему-то продолжала считать, что Антон оставлял ей надежду.
Полгода пролетели в самых разных важных и неважных делах, в решении рабочих и домашних вопросов, в проверках домашних заданий, во встречах с новыми подругами, большинство из которых были мамами одноклассников дочери. Инна не заметила, как наступил Новый год и январь с необычайно солнечными и теплыми днями. Как-то в пятницу вечером Антон предложил ей вместе с дочкой поехать в субботу на Орлиные скалы, прогуляться пешком по тропе, организовать небольшой пикничок. Инна с радостью согласилась: она давно не выбиралась на природу, давно не проводила с Антоном целый день. Но больше всех радовалась Лера, любившая собирать первоцветы.
Они доехали до Мацесты и дальше пошли пешком. Антон с удовольствием выступал в роли искушенного в своем деле гида и скоро увлек девочку кавказскими легендами, которые он перед походом с присущей ему основательностью изучил и с невиданным артистизмом рассказывал.
Согнувшись в неловкой позе чудака Паганеля, Антон сорвал цветок морозника и, зацепив его за ухо, вещал: «Морозник потому и морозник, что цветет на морозе, а поскольку в Сочи морозов нет, то несчастному морознику приходится цвести в январе без всяких морозов. Он просто не может не цвести, потому что он (тут Антон торжественно произносил название на латыни) – Helleborus, рождественская роза. Сотни лет тому назад Helleborus расцвел возле хлева, в котором родился Христос. Этот отважный цветок пробудился среди зимы, услышав плач юной девушки, которой нечего было подарить младенцу Христу. И стал подарком».
Едва сдерживая смех, Инна с напускной заинтересованностью уточняла, а этот ли морозник, что у него за ухом, или какой другой из этого семейства был удостоен чести быть подаренным новорожденному Христу? Не моргнув глазом Антон отвечал, что именно за этот не ручается, но точно знает, что им, без всякого сомнения, мог быть «апохрамис бутоний». Застигнутый врасплох, он именно так называл любое незнакомое растение, о котором его спрашивали из любопытства или желая поставить в тупик. Лера делала вид, что беспрекословно верит легенде. Она слушала, распахнув глаза, в которых светился восторг: такой большой, смешной и очень умный Антон. И латынь, оказывается, знает!
Инна уже давно поняла, что Антон ничего не делал спонтанно и к любым мероприятиям тщательно готовился. Еще мальчишкой он не раз ходил от Мацесты к Орлиным скалам, хорошо знал тропу, но теперь он хотел показать Инне и ее дочери еще и фигуру разрывающего цепи каменного Прометея, установленную у самого обрыва на живописной скале несколько лет тому назад. Местная легенда, связанная с Орлиными скалами, перекликалась с древнегреческим мифом о Прометее.
Согласно кавказской легенде, именно к этим скалам был прикован герой, который, вопреки воле всемогущего бога, похитил огонь и принес его людям. Как и в древнегреческом мифе, прикованный к скале Прометей был обречен на муки. В отличие от античного мифа, в местной легенде стражем героя был покровитель Черноморского побережья Кавказа бог Ахын, обитавший как раз напротив Орлиных скал на вершине горы Ахун. Чтобы облегчить страдания героя, прекрасная кавказская девушка Агура каждый день приносила ему воду. Однажды это увидел бог Ахын и в наказание превратил девушку в горную реку Агуру, бросив ее к подножию скалы.