Двенадцать часов тьмы (Врата Анубиса - 2)
Шрифт:
Через несколько минут после того, как Эшблес скрылся из виду, из двери выглянуло грязное бородатое лицо с безумными глазами.
– Теперь видишь, Дерроу, что ты натворил?
– пробормотал человек. "Абсолютно безопасно"... Черт, с таким же успехом ты мог отправить этого Треффа. Вряд ли ему удалось бы повернуть все еще хуже. Ладно, вернусь-ка я к реке; посмотрим, смогу ли я уплыть в то время, когда все было в порядке.
Ка Эшблеса выбрался на улицу и постоял, неуверенно глядя по сторонам, не в силах припомнить, где здесь река и как она вообще называется. Потом он вспомнил, что рано или поздно
Глава 7
– Сестры, тките смерти нить;
– Сестры, стойте: кончен труд!
Томас Грей
Снова и снова пытался он найти выход из этого лабиринта затянутых туманом улиц; и хотя Дерроу - во сне он никак не мог вспомнить свое новое имя прошагал уже несколько миль, то и дело заходя в тупики, он ни разу не вышел на улицу, достаточно широкую, чтобы пропустить экипаж, не говоря уже о просторной, оживленной Лиденхолл-стрит. В конце концов он остановился и - как всегда в этой части сна - услышал в густом тумане впереди негромкий, отрывистый стук, а почти сразу за ним - близкие шаги.
– Хелло, - робко произнес он.
– Хелло, кто там есть?
– повторил он уже увереннее.
– Не поможете ли вы мне найти дорогу?
Шаги по брусчатке слышались уже совсем близко, и темное пятно в тумане превратилось в оборванного человека.
Как обычно, Дерроу в мертвящем ужасе отшатнулся, узнав в нем Брендана Дойля.
– Боже, Дойль!
– вскричал он.
– Простите меня, не подходите ближе, о Боже!..
– Он побежал бы прочь, но его ноги отказывались идти.
Дойль улыбнулся и показал наверх, в туман.
Дерроу беспомощно поднял глаза, и душа его вырвалась наружу в отчаянном вопле - таком громком, что он проснулся.
Он полежал неподвижно на кровати, пока, к облегчению своему, не узнал мебель в темной комнате и не понял, что лежит в собственной спальне. Значит, это снова всего лишь сон. Его рука вытянулась, нашарила горлышко графина с бренди на столике у изголовья, опрокинула его над стеклянной стопкой, потом он поставил его на место, а стопку поднес к губам.
Дверь из спальни Клер отворилась, и она, хмурясь спросонья сквозь спутанные волосы, подошла к кровати Данди.
– Что, черт возьми, случилось, Джейкоб?
– Мышцу свело... на спине.
– Он со стуком поставил пустую стопку на столик.
– Какую еще мышцу!
– Она села на край кровати.
– Я ведь жена тебе, Джейкоб, зачем тебе лгать мне? Я знаю, что это кошмарный сон. Ты всегда кричишь:
"Простите меня, Дойль!" - перед тем как проснуться. Так скажи мне все: кто такой этот Дойль? Он что, имеет какое-то отношение к тому, как ты разбогател?
Данди набрал в грудь воздуха, потом выпустил.
– Это правда сведенная мышца, Клер. Извини, что разбудил тебя.
Она закусила губу.
– Но теперь-то отпустило?
Данди взял стопку, перевернул и надел на пробку графина.
– Да. Можешь идти спать.
Она наклонилась и легко прикоснулась к его лбу губами.
– Хочешь, я посижу с тобой немножко?
– Не знаю...
– поспешно начал он, но его перебил стук в дверь.
– С вами все в порядке, сэр?
– послышался из-за двери приглушенный голос.
–
– Так, не спится.
– Если вам будет угодно, сэр, я могу принести чашку кофе с ромом.
– Нет, спасибо, Джо, я...
– Данди поколебался и покосился на жену. Спасибо, Джо, да, это может помочь. Шаги за дверью стихли в отдалении, и Клер встала.
– А мне казалось, ты хотела посидеть немного здесь, - поднял бровь Данди: он не сомневался, что сейчас она сама спешит уйти.
Клер недовольно сжала губы.
– Ты отлично знаешь, как я отношусь к Джо.
– Она вышла и закрыла за собой дверь.
Данди встал, откинул волосы со лба и подошел к окну. Он отодвинул занавеску и уставился на изгиб Сент-Джеймс-стрит, на похожие друг на друга элегантные фасады, едва освещенные неверным светом уличных фонарей. Небо на востоке начинало светлеть - скоро рассветет, отличное, ясное воскресное утро в марте.
"Да, милая, - невесело подумал он, - я знаю, как ты относишься к Джо. Но я, право же, не могу объяснить тебе, почему должен поддерживать его и держать при себе. Я и сам чертовски хочу, чтобы он нашел себе новое тело, - тогда я смог бы сказать тебе, что уволил его и нанял этого нового парня, - но тело Матуро почему-то нравится ему, а угрожать ему я боюсь. В конце концов ему предстоит быть моим партнером еще много, много лет после того, как ты, милая, умрешь от старости... после того, как я переживу всех своих сыновей... и внуков, и правнуков, богатея, покупая все больше и больше за время жизни в каждом новом теле, до тех пор, пока не стану тайным владельцем всех мало-мальски значимых корпораций в мире. Я буду владеть целыми городами... целыми странами! И после 1983-го, когда исчезнет старый Уильям Кокран Дерроу, я смогу выйти из тени, смещая всех фиктивных руководителей, и вот тогда я без преувеличения буду править всем этим проклятым миром...
...Если все это время смогу ублажать Джо. Так что видишь, моя бедная женушка - уже целых два месяца как женушка; два месяца, на продолжении которых я так и не успел пока вкусить все радости брака и приступить к осуществлению своего плана насчет второго поколения семьи Данди, - ты заменима. Джо - нет".
Самый богатый человек в Лондоне вздохнул, опустил занавеску и уселся на кровати в ожидании обещанного кофе с ромом.
***
Спустившись в буфетную, Джо-дворецкий первым делом забрался на стол - ибо хотя с тех пор, как он девять лет назад прекратил активные занятия магией, он научился касаться земли без особой боли, в оторванном от нее состоянии ему все же лучше думалось - и медленно поболтал пальцем в чаше серо-зеленого порошка.
"Да, я многому научился у этого чувствительного молодого хозяина, подумал он.
– Я узнал, что иметь кучу денег куда приятнее, чем не иметь кучи денег, и что стоит тебе получить их, как они принимаются расти сами собой, словно пожар.
У него куча денег. И еще у него эта хорошенькая молодая жена, которая могла бы быть ему все равно что сестрой и которая терпеть не может, когда старый Джо смотрит на нее... хотя должен же хоть кто-то смотреть на нее так, как она заслуживает, да и не только смотреть. Без должного ухода она того и гляди скиснет и из вина превратится в уксус.