Двенадцать полнолуний
Шрифт:
– Алло, – хрипло пробормотала Яна в трубку, добежав до надрывающегося в коридоре аппарата. Она не помнила, где лежит радиотелефон, но почему-то хотела, чтобы ее случайный любовник не проснулся от звонка и поспал подольше, чтобы не надо было улыбаться, объясняться и вообще что-либо говорить.
– Яна? Это бабушка Валя, помнишь?
Яна кивнула, будто та могла ее видеть, понимая, что произошло что-то плохое. Она опустилась на пуфик под полкой с телефоном – мама раньше любила тут сидеть и болтать, когда еще не было радиотелефонов в их жизни – и, наконец, сказала – да, я слушаю.
– Яночка, я звоню от вас. Бабушка умерла сегодня, примерно в четыре часа утра, так врачи сказали. Я к ней в семь зашла, а она
– Да, да, – Яна откашлялась и, кажется, внешне никак не отреагировала на сообщение, только мозг ее заработал лихорадочно – бабушка умерла, это что-то невероятное, как если бы баба Валя сказала, что, например, Луна упала на Землю. Хотя не исключено, что в это Яна поверила бы быстрее. Но ее бабушка, необычная, абсолютно волшебная, не могла так просто взять и умереть! Она бы знала, она бы предупредила, она бы, в конце концов, попрощалась с Яной!
Баба Валя говорила о том, что бабушку увезли в морг, что она начала договариваться о похоронах, но все равно нужен кто-то из родственников, и Яне следует подъехать прямо сегодня.
– Я приеду, – ответила Яна и снова откашлялась. Теперь ее голос был хриплым не оттого, что она только проснулась, а потому что в горле будто поселился комок, который она не могла проглотить при всем желании, – Я сегодня приеду. Через три часа.
Уже много позже Яна не помнила, как будила своего кавалера, принимала душ, одевалась, собирала сумку и выезжала из Питера. Однако она четко запомнила, что все время до бабушкиных похорон даже на секунду не верила в то, что той больше нет. Яна с кем-то общалась, чего-то делала, заполняла, подписывала, получала свидетельство о смерти, без которых была невозможна сама процедура похорон. Она договорилась об отпевании, хотя кто-то в деревне шептал, что негоже это, потому что Галина Викторовна вещи не богоугодные делала и вообще не сильно верующей была. Яна звонила маме из бабушкиного дома и говорила по-деловому и обстоятельно, будто не про бабушку, а постороннего человека рассказывала, а мама ахала, охала, плакала и причитала.
– На похороны приедешь? – поинтересовалась Яна больше для приличия, зная, каким будет мамин ответ. Мама конечно же не могла приехать, потому что неожиданно (будто со смертью бывает иначе!), не вовремя, далеко и вообще неудобно. Она позже приедет, и памятник поставит самый лучший.
– Ок, – коротко отозвалась в трубку Яна, переняв мамину манеру реагировать так почти на все, правда, исключительно в беседах с мамой. Та еще говорила о том, что Яночка молодец, ей приходится заниматься похоронами и так ее жалко, одинокую, в сущности, маленькую девочку. Яна отстраненно слушала, будто речь шла не о ней, а о какой-то другой девочке, кивала в трубку, вспоминала, что это всего лишь телефон, произносила «да» и с большим облегчением закончила это все. Предстояли еще дела и заботы, было не до того, чтобы жалеть себя или думать о разговоре с мамой. Однако в морге, забирая гроб с бабушкиным телом, Яна впервые осознала, что ее больше нет. Она говорила о чем-то с работником, который настойчиво предлагал услуги носильщиков и еще ряд сопутствующих, и поглядывала на женщину в гробу с любопытством. Это была не бабушка, а какая-то желтая, восковая фигура. Яна однажды была в музее восковых фигур в Питере и теперь поняла, что эти фигуры на самом деле не похожи на живых людей, они похожи на мертвецов с открытыми глазами.
– Ни за что больше не пойду в эти музеи! – вслух сказала Яна, а работник морга с удивлением посмотрела на нее – что?
– Нет, ничего, – она тряхнула головой, – Гроб можно ставить в катафалк, мы едем в деревню, ваши услуги больше не нужны, спасибо!
Яна даже улыбнуться попыталась, после чего проскользнула в катафалк и внимательно наблюдала, как выносили бабушкин закрытый гроб и ставили туда. Отпевание было заочным, на нем присутствовала одна Яна – тоненькая, на высоких каблуках, в черном платье и платке. Она выстояла положенное время, держа в руках свечу, только думала почему-то не о бабушке, а об Артеме, смотрела на пламя, отстраненно слушала речь батюшки и мысленно просила у бабушки прощения за свои мысли.
Гроб привезли на кладбище, открыли и впервые Яна осознала, что бабушки действительно больше нет и никогда не будет. Что эта восковая фигура в гробу и есть бабушка и через полчаса над ней вырастет холм из земли и больше никогда и навсегда. Яна вздрогнула. Кто-то из деревенских завсегдатаев, из тех, кто никогда не пропускает ни свадьбы, ни похороны, забрали из ее рук пакетик, который отдал батюшка на заочном отпевании, приговаривая, что что-то надо положить в гроб, а землю посыпать вот так, крестом. Яна будто застыла, ни на что не реагируя. Целуя венчик на лбу, она не плакала. Дотронулась до бабушкиной руки и снова наткнулась на воск. В гробу была не бабушка. Но где же тогда бабушка? Гроб закрыли, забили гвоздями – звук заставил Яну содрогнуться, а затем начали опускать в могилу. Яна почему-то посмотрела по сторонам, в надежде увидеть Артема – ей было стыдно, что в такой момент она вспоминает его – однако поделать с собой девушка ничего не могла. Артема не было, а гроб быстро и деловито засыпали землей. Яна судорожно вздохнула и отошла в сторону, сжимая в руках свои розы так, что шипы впились ей в ладонь. Уткнувшись в белые бутоны, Яна прошептала что-то, помотала головой, не веря, что все это происходит в реальности, а спустя совсем немного, возложила цветы на свежий холм.
Оставшись одна после поминок, Яна неожиданно осознала, что бабушка больше никогда не придет. Девушка судорожно оглядывалась, понимая, что ей неуютно одной на кухне, но бабушка больше никогда не будет сидеть напротив. Она переоделась в джинсы, сняв траурное платье, ставшее ей ненавистным, выбежала из дома и, даже не закрыв дверь, направилась в сторону кладбища. Были сумерки, но Яна не боялась, тем более день выдался солнечным, и сейчас солнце еще не совсем ушло за горизонт. Она села около бабушкиного могильного холмика и впервые смогла разрыдаться в голос.
Артем узнал о том, что умерла Янина бабушка совершенно неожиданно – его мама сообщила новость, и он решил, что ехать стоит непременно. Артем зашел к Яне сразу, дверь была открыта, но дома никого не было и не стоило труда догадаться, куда она делась. Рыдания Артем услышал издалека, замер у какой-то могилы, раздумывая, как ему быть дальше и тактично ли подойти к Яне ближе. Он стоял так долго, минут десять или пятнадцать, потом немного прошел вперед, снова остановился, но, в конце концов, все-таки подошел.
– Ты здесь, – судорожно всхлипывая, шепнула Яна, не вставая с колен, – Я так хотела тебя увидеть! Я так скучала по тебе! Но почему так?!
Артем растерялся. Он никак не ожидал, что с Яной снова придется выяснять отношения, тем более в такой ситуации.
– Я узнал, что твоя бабушка умерла, мне сказала об этом мама. Так что, никакой мистики. Прости.
Яна закивала и жестом пригласила его подойти. Артем не решился зайти за оградку, встал рядом, с любопытством глядя на холм и на Яну.
– Спасибо, что пришел, – кивнула она.
– Яна, я понимаю, как тебе тяжело, но она тебя очень любила и теперь будет присматривать сверху, – начал Артем свою речь, понимая, что именно следует сказать Яне, – Хотя, конечно, это всего лишь слова и пока ты не переживешь все горе, они тебе не помогут.
Яна подняла на него глаза и пробормотала.
– У меня больше никого не осталось, совсем никого.
– У тебя есть родители, – мягко напомнил Артем, понимая, что говорит что-то не то, потому что отношения Яны с родителями теплыми никак не назовешь.