Двенадцать шагов фанданго

Хаслэм Крис

— Да, ну хорошо, я расскажу тебе кое-что, чего ты не знаешь о Луизе, — мрачно пробормотал я. — Луиза мертва. Ее застрелил четырьмя выстрелами этот чертов француз Дистел. Вот с какого рода хмырем ты спуталась.

Это открытие произвело на нее сильное впечатление, спутало ход мыслей и поколебало невозмутимость. Геноцид вызывал в ней особые чувства. Она воспользовалась возможностью пускать облака дыма в окно дверцы, чтобы отвлечься и подумать.

— Кто сказал, что я путаюсь с кем угодно?

— Тогда что ты на это скажешь?

Мэри вздохнула.

— Скажу, что тебе следовало поделиться кокаином и доверять своей тете Мэри.

То есть если ты хочешь жить. — Она остановила мое чересчур эмоциональное отрицание какого-либо отношения к кокаину своим морщинистым пальцем: — Я еще не закончила. Я долго думала о твоем положении, парень, мне кажется, ты сильно увяз в дерьме. У тебя нет друзей, денег и машины. Ты нашел слишком много приключений на свою жопу. Ты переоценил свои силы, и, говоря откровенно, если бы ты даже сказал французу, что вернешь похищенное, он, полагаю, убил бы тебя все равно — за то беспокойство, которое ты ему доставил.

Я открыл рот, но она вновь подняла свой палец:

— Погоди. Будешь говорить, когда я закончу. Твой единственный шанс выжить — оставаться в бегах, а для этого тебе необходима помощь. — Она повернулась ко мне лицом с сигаретой в уголке рта и одним глазом, прикрытым для защиты от дыма. — Спроси, кто может тебе помочь.

Я вздохнул и отвернулся.

— Кто?

— Твоя старая, строгая тетя Мэри, вот кто! — воскликнула она, хлопнув меня по ноге и заставив подпрыгнуть, как нервную девицу. — Держись своих, парнишка-а!

Предложения Мэри были просты и разумны. Она отвезет меня туда, где спрятан кокаин, и постоит настороже, пока я его достану. Я дам ей половину пакета, а она повезет меня на побережье, где я скроюсь. Сама же Мэри поедет домой. Вот и все. Интересно, почему она хочет помочь мне?

— Это вопрос экономический, парень. Сам подумай. У тебя кило кокаина, так?

— Именно так.

— Ты будешь рад дать мне полкило за доставку себя на побережье, так?

— Положим.

— Что бы мне предложил Шарль Азнавур? Одну десятую? Несколько упаковок? Пару сотен фунтов стерлингов? Обед на двоих с канделябрами? Я помогаю не тебе, я помогаю себе, малыш, себе, и никому другому. Что ты об этом думаешь?

Я уделил обдумыванию ее предложения довольно продолжительное время. Оно этого заслуживало. Мэри давала мне возможность снова заняться делом, позволяя еще раз обвести ее вокруг пальца. Я встретил ее взгляд и кивнул:

— Заметано.

Мэри устремила взгляд в лобовое стекло, усеянное мухами. Победная улыбка появилась на ее узких губах, когда она вспомнила о том, кого любила и потеряла. Она предавалась воспоминаниям до тех пор, пока не почувствовала, что боль от них становится невыносимой. Тогда она отогнала их и повернулась ко мне:

— Едем.

Мы поехали следом за туристическим автобусом, направлявшимся на восток, вниз и в сторону от побережья.

— Не туда едем, — сказал я.

— Мой дом как раз там. Мыслимо, чтобы я показалась на побережье в своем нынешнем виде?

Я закашлялся дымом.

— Мы возвращаемся в Ла-Мендиросу?

— Мне нужно переодеться, — объяснила она. — Понимаю, что личная гигиена и манеры для тебя совершенно ничего не значат, но я должна придерживаться определенных стандартов, понятно?

Меня стали одолевать сомнения. Интересно, можно ли ей доверять? Может, я высказал это вслух — и не в первый раз — или, может, она прочитала мои мысли, но Мэри ударила по тормозам, наклонилась

в мою сторону и открыла дверцу с моей стороны.

— В таком случае уходи. Если не доверяешь мне, убирайся. Пошел вон.

Я бы сделал это с удовольствием, но мешала одна проблема. Мой кокаин лежал под задним сиденьем ее машины.

— Как мне поступить?

— Убирайся или поедем домой вместе со мной.

Когда-то у меня был и лучший выбор, но не сейчас. Я стал закрывать дверцу, пытаясь определить по выражению лица Мэри ее намерения. Может, ей и стоило доверять. Я пожал плечами:

— Поехали.

Должно быть, Мэри разбудил рано утром местный полицейский. Он спросил, есть ли у нее племянник по имени Джон и позволяла ли она ему воспользоваться ее машиной. Счетная машина в мозгу Мэри работала как надо, и она решила мне помочь. Коп подвез ее в полицейский участок, и если у нее не было времени переодеться, то не было и возможности переговорить обо мне с Жан-Марком. Я скрипнул зубами, почувствовав, что еле избежал судебного преследования, и стал гадать, достаточно ли у меня осталось свободного времени для завершения своего приключения?

В этот час, когда прохладный ночной воздух притаился под тенью больших сосен, а небо прочерчивали стаи грачей и реактивные лайнеры, направлявшиеся на север, все казалось возможным. Я вышел из тюрьмы свободным человеком. В голове возникла абсурдная мысль, что авария фургона, набитого мертвыми копами, произошла лишь в моем воображении. Но это была праздная и глупая фантазия. Более вероятно то, что среди обломков фургона не найдено свидетельств, уличающих меня, а поскольку он носил испанские номера, не было необходимости искать следы англичанина. Единственной свидетельницей оставалась жена бармена, но, оглядываясь назад, я отдавал себе отчет, что она не видела меня, не говорила со мной. Естественно, помощь, которую она могла бы оказать следствию по делу гибели мужа, заключалась в ее утверждении, что Альберто сопровождал кто-то неизвестный. Мальчишка видел мою избитую физиономию, но сколько пройдет времени до того, как социальные работники позволят полиции допросить его? Эстрелада даже обратил внимание на повреждения моего лица, и то, что он меня не задержал, показывает, что я остаюсь в данном случае неизвестной величиной. Будет невозможно, однако, решить криминальное уравнение без оценки меня самого. Мое отсутствие в крепости постепенно заметят. Произойдет процедура опознания меня и моего несчастного фургона, обыщут наш дом. Найдут фото мое и Луизы, мое — с налитыми кровью глазами и маслянистым носом на ярмарке в Санта-Лиене, перегонят эти фото по проводам, чтобы определить, найдется ли что-нибудь интересное. Мое освобождение из полицейского участка Матамороса было счастливой случайностью, удачным следствием человеческой ошибки. Теперь в любую минуту Эстрелада мог включить меня в свои расчеты и потом раскрыть рот от удивления, узнав результат.

Моя тревога обратилась в настоящую панику, когда поперек дороги перед машиной выросла тень. Мэри тоже ее увидела. Она навалилась на руль, чтобы рассмотреть то, что закрывало солнце. Справа от нас темное брюхо вертолета сделало на низкой высоте вираж в сторону долины, воздушная тяга от его ревущих двигателей подняла дьявольские облака пыли, скопившейся на голых склонах.

— Опять они, — пробормотала Мэри. — Всю прошлую ночь летали над моим домом, и теперь вот снова. Ты думаешь, я смогла сколько-нибудь поспать?