Дверь с той стороны (Сборник фантастических рассказов)
Шрифт:
В первом Франсуа сразу узнал Ву. Старик встал перед ним как вкопанный. Ни тени робости перед человеком, возвышавшимся на две головы! Второй, увидев Франсуа, тут же прильнул к Ву. Так ребенок прижимается к матери, завидя опасность.
Но спутник Ву ничем не напоминал ребенка. Напротив, он был заметно выше седовласого, шире в плечах и вообще показался Франсуа необычным. Он отличался от остальных. Шерсть на нем была темнее, фигура более поджарая. Но главное — лицо. Впервые Франсуа назвал бы это лицом, а не мордой. На нем застыло почти человеческое недоумение.
Пришелец жадно рассматривал
И тут Франсуа увидел самое странное — глаза молодого австралопитека. У других они были желтовато-карими с еле уловимыми оттенками. Этот был сероглазым,
Мелькнула мысль: один ли он такой в долине? Быть может, где-то рядом обитает его родное племя, а он лишь пленник более диких соседей. Да-да, разум светится в светлых глазах, разум! Он шагнул в сторону сероглазого, но тот ощерился, шерсть приподнялась на плечах. Серые глаза смотрели на человека нагло и угрожающе.
Пулей влетели в пещеру еще двое. Не успел Франсуа предположить что-нибудь, как Сероглазый оказался за спиной и ухватил его сзади за подмышки. Двое других уже держали ноги. Австралопитеки быстро направились вон из пещеры…
«Сбросят вниз!» У Франсуа захватило дух.
Носильщики держали его так цепко, что любой рывок мог причинить боль самому Франсуа. Да и куда ему вырываться? В пропасть? А он уже ощущал ее близость всем своим существом. Туловище дергалось в такт быстрым шагам австралопитеков. Поворот… Неужели они понесут его по этой звериной тропе? Но иного пути нет…
Его то и дело подкидывали, словно что-то безжизненное, и тогда он стискивал зубы от боли. Страх и впрямь лишил его всяких движений. Голова шла кругом. Франсуа зажмурился, но от этого болтанка стала еще нестерпимее. Такого он не переживал даже в самые сильные штормы в океане.
И вдруг сквозь закрытые веки он почувствовал, как надвинулась темнота. Его перестали трясти, осталось только мерное покачивание. Франсуа открыл глаза. Все было зелено. Над ним простирался купол листвы, густой, многоярусной, почти не пропускающей лучей света. Воздух стал прохладным и влажным. Франсуа понял, что они достигли дна долины.
Он сделал рывок всем телом, пытаясь высвободиться: «Стоп! Не могу больше!». Над головой раздалось грозное рычание. Сероглазый. Но его ворчня оборвалась быстро и внезапно. Как по команде, Франсуа поставили на ноги.
Они стояли на узкой, едва заметной тропе. Высокие папоротники закрывали землю. Лес был тонкоствольный, почти кустарниковый. Самые большие деревья не превышали метров пяти. Лианы, словно нити гигантской паутины, опутали стволы и ветви на всех ярусах. Кое-где в кронах в полутьме мерцали огромные цветы.
Ву взял Франсуа за руку и двинулся в глубь дебрей. Он шел медленно, но уверенно. Шагов его не было слышно. Так же бесшумно продвигались остальные. Франсуа даже обернулся, чтобы убедиться: трое неотступно идут следом. Зато сам он то и дело натыкался на корневища, цеплялся за ветви и наконец подумал, что готов согласиться вновь повиснуть на руках этих смышленых существ, благо путь лежит не по отвесной стене. Усталость разозлила его. «Можно подумать, что мы спешим к отходящему поезду. Когда же и где кончится эта тропа?» Он в изнеможении рухнул на землю, но почти в ту же секунду был подхвачен сильными руками спутников.
Холод пронзил Франсуа от мысли, что не сон и не кошмар, а собственная неразумная жизнь зашвырнула его в эту расщелину вечности, о которой не знает цивилизованный мир. В заповедник оживших окаменелостей. За встречу с двуногими обезьянами пришлось платить жизнью Питера. А что будет стоить возвращение? Или это все? И выхода отсюда нет? Он почувствовал, что к горлу подступает тошнота… Нет! Не все! А старый зулус…
Он вспомнил испуг Нгосо. Если старик сам видел агогве или слышал о них от других охотников, значит, кто-то проникал сюда и… возвращался? А может быть, наоборот, австралопитеки, которых зулусы называют агогве, выходят иногда из своей чаши? Но их тропы для Франсуа непроходимы, тогда он может считать себя навсегда отрезанным от своего прошлого.
Толчок. Он открыл глаза. Его положили на землю.
Равнинное место и небольшой ручей метрах в десяти от них. Было уже темно, солнце успело скрыться за хребтами. Справа крутой стеной подступала скала. Ее вершина ярко розовела в лучах заката. Какой-то гул доносился с той стороны. Франсуа узнал шум воды. Скорее всего ручей, к которому они вышли, падал со скалы в верховье. В сумерках казалось, что горный отвес совсем рядом, но, судя по звуку, до него было метров двести. Впереди, за ручьем, и сзади был лес. Он тянулся от самой скалы в центр долины. Там, в стороне, куда устремлялся ручей, светились лиловые блики. Франсуа уловил хорошо знакомый моряку запах. Большая вода! Должно быть, озеро.
Ву и двое его сородичей направились к ручью. Сероглазый остался с пленником. Ни плеска, ни шороха не слышал Франсуа с той стороны, где скрылись фигуры. Они словно растворились в голубоватой дымке, окутавшей долину. Франсуа хотел встать на ноги. Мысль о возвращении не покидала его. Надо быть начеку — все видеть, запоминать, искать выход. Но едва он приподнялся, Сероглазый сильным жестом пригвоздил его к земле. Грозный рык обрушился и сковал волю человека. Франсуа почувствовал желание сжаться в комок. И, словно чуя его слабость, все воинственнее рокотал Сероглазый. Казалось, еще миг — и он вцепится в пленника.
Словно из небытия, появились фигуры. Что это? Их было вдвое больше. Рык Сероглазого тут же оборвался.
Кто-то опять взял человека за руку, и процессия двинулась в сторону ручья. Австралопитеки вошли в воду, и Франсуа понял, почему он не слышал плеска. Он и сейчас не слышал ничего, кроме хлюпанья своих шагов. Эти неуклюжие существа были поразительно ловки.
Впереди, за ручьем, опять был лес. Не успели они войти в него, как со всех сторон их окружили сородичи. Франсуа казалось, что они вырастали из кустов, отделялись от стволов, просто образовывались в воздухе. Он не мог сказать, сколько их. Они обступили его, теснясь вокруг. И всю эту странную картину он только видел. Слух не улавливал ничего, кроме дыхания спящей долины. Духи! Тени ушедшей жизни… Агогве…