Дверь в стене
Шрифт:
Отсюда понятен интерес к Форрестолу политика такого калибра как Рузвельт. И интерес этот не остался просто личным интересом, в преддверии войны Рузвельт назначил Форрестола на пост, специально созданный "под него", Форрестол стал заместителем секретаря по военно-морским делам или, выражаясь "нашим" языком - замминистра. Занимался он примерно тем же, чем занимался Бернард Барух - мобилизацией национальной промышленности под нужды обороны. Только Барух мобилизовывал промышленность в широком смысле, а Форрестол в более узком - его задачей было строительство флота. Помимо всего прочего выбор пал на него не только по причине деловых качеств, но ещё и потому, что Форрестол, не будучи "моряком", то ли по наитию, то ли потому, что был человеком умным, разделял не самую на тот момент популярную мысль, что флотское соединение должно строиться вокруг авианосца, а это означало как заданность числа,
Вот он, Undersecretary of the Navy, стоит на днище перевернувшегося и затонувшего в бухте Пирл-Харбор после попадания пяти сброшенных японцами торпед линкора "Оклахома":
"Если бы не авианосцы, то этого не произошло бы" - думает, наверное, он. Не каждому понравится получить подтверждение собственной правоты подобной ценой, но за всё надо платить. На то и война, что она наглядна. Спорить можно друг с другом, но вот с войной не поспоришь.
131
В мае 1944 года Джеймс Форрестол поднялся по служебной лестнице ещё на одну ступеньку, сменив на посту Secretary of the Navy умершего от сердечного приступа Фрэнка Нокса. Повышение замминистра до ранга министра помимо всего прочего означало и радикальную метаморфозу по превращению жёсткого практика-хозяйственника в чистого политика. Уже зная, чем вся эта история закончилась, можно сказать, что для всех было бы куда лучше, если бы Форрестол так и остался бы в замах, "в тени". Но судьбе было угодно, чтобы где-то в коридорах власти упал, схватившись за грудь, Нокс, а между тем шёл 1944-й и, как всем известно, коней во время переправы не меняют, а тут и брод был шириною в Атлантику, и рабочая лошадка из Форрестола была хоть куда, так что как-то само собою вышло, что другие кандидатуры на пост Секретаря по делам Флота даже и не рассматривались.
И поначалу казалось, что и в роли министра Форрестол будет ничуть не менее убедителен, чем в роли зама и так оно и было, Форрестол, можно сказать, - блистал. Напомню, что к концу 1945 года его хозяйство выглядело образцово - выходя из войны США имели не просто самый большой и самый современный флот, но флот этот был больше всех флотов мира вместе взятых. Однако в том же 1945 году в эту красивую мелодию вкрался некий диссонанс. Дело вот в чём - политика (и Большая Политика тут не исключение) игра командная и человек даже выдающихся качеств может сполна проявить себя лишь в составе команды. А команда на то и команда, что в ней всегда есть ключевой игрок, вокруг которого и строится игра. До весны 1945 года таким "центровым" был Рузвельт, а потом его сменил Труман.
И команда заиграла по-другому. Сменился "рисунок" игры. Сменился "смысл".
Сделаем небольшое отступление. В русскоязычной историографии по какой-то непостижимой для меня причине к Труману принято относиться, мягко говоря, предвзято. К его имени прочно пристёгнута масса уничижительных эпитетов из которых "бакалейщик" далеко не самый обидный. А между тем в реальности Труман был одним из лучших президентов в истории Америки. Вот показательный момент - на восьмой день после смерти Рузвельта когда бывший тогда вице-президентом Труман заступил на пост и едва успел разгрести бумаги на столе, его навестил тогдашний министр финансов США Генри Моргентау и поставил Трумана перед очень неприятным фактом - Рузвельт, умерев, оставил своему преемнику наследство в виде совершенно расстроенной финансовой системы. В 1945 году согласно уже утверждённых планов и программ правительство США намеревалось истратить 99 млрд. долларов. Сумма по тем временам гигантская. Из этих девяноста девяти 88 млрд. предполагалось истратить на войну и 11 млрд. "на всё остальное". Какие, однако, буколические времена - 11 миллиардов "за всё", далеко мы с тех пор убежали. Но вернёмся в тесную компашку Трумана и Моргентау. Министр финансов порадовал президента ещё и тем, что в том же 1945 году его министерство планирует получить в федеральную казну 46 миллиардов долларов и таким образом дефицит только за текущий год составит 53 миллиарда долларов и это при том, что "всё" или, другими словами, бюджет, за вычетом военных расходов представлял из себя сумму в пять раз меньшую. И это было ещё не всё - Моргентау сообщил Труману, что бюджет верстался подобным образом всю войну, что долги превысили все разумные пределы и что с этим безобразием нужно что-то делать и желательно побыстрее. Так вот никто иной как Гарри Труман, этот, как выражаются люди с голубой кровью "бакалейщик", за неполные два президентских срока свёл госдолг США на нет и уже одним только этим заслужил место в истории.
И ещё - мало кто понимает сегодня, что современные США были созданы войной точно так же, как и СССР. Разница только в том, что СССР затянуло стихией против его воли, захлестнуло волной, накрыло и все думали, что он утонет, но нет, шалишь, он выплыл, отплёвываясь, а США расчётливо не позволили волне себя накрыть, а, напротив, имея навыки сёрфинга, они её оседлали, но при этом волна Второй Мировой, утопив многих, именно эту пару - США и СССР выбросила на спасительный берег, где они, отдышавшись, попрыгав и согревшись, принялись выяснять отношения.
Обе сверхдержавы, что США, что СССР до войны были одними государствами, а после войны стали другими. И другими не только в смысле "больше" и в смысле "сильнее". Они стали другими "сущностно". Новую суть и новый смысл собственного существования им дала победа.
Новая суть требовала и новых государственных институтов, а также реформирования старых и выстраивания новых отношений как между старыми, так и между вновь созданными. И всё это было очень трудно, во всяком случае ничуть не легче, чем вести и выиграть войну. Да, собственно, создание по сути нового государства и является войною. Но только в этом случае война выплёскивается не только вовне, но и ведётся внутри государства. Она ведётся между государством "старым" и государством "новым".
И "новое" всегда побеждает.
Если рассматривать послевоенные события в США в этом контексте, то нельзя не признать Форрестола трагической фигурой. И не его одного. Такие люди попадаются в любом государстве. Дон Кихоты, сражающиеся не с мельницами, а со временем. Подозреваю, что все они осознают не только трагичность, но и высшую иронию как своего местоположения, так и роли, которую им выпало играть.
Форрестол не только построил флот, но он ещё и очень хорошо понимал, что построенный флот означает для выходящей из войны победительницей Америки. Он был очень умным человеком. В 1945 году, во время пресс-конференции, отвечая на вопрос где и в каких широтах будет оперировать американский флот в послевоенной перспективе, Форрестол ответил коротко и по-литературному красиво (он недаром набивал руку и язык, сотрудничая в молодости с газетами): "Wherever there is a sea" - "Всюду где есть море". Если судьба, которую вы выбираете, заставляет вас играть глобальную роль, то для вас теряют значение названия отдельных морей, остаётся только море, которое может быть вашим и может быть чужим.
"The winner takes it all."
Красиво? Красиво, конечно. Но только кроме красивых слов и куда более красивых символов есть ещё и конкретика. Есть данность. Есть некий в высшей степени конкретный контекст.
Есть государство.
Государство, которое вышло из войны сильным и хочет стать ещё сильнее. Государство, которое обнаруживает, что сила - в гармонии. В уравновешенности всех его членов. И государство находит, что некоторые из его членов развились как-то уж очень чересчур. Глянешь на левую руку - рука как рука, а потом глянешь на правую и своей собственной руке испугаешься. "И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки её и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну".
Жалко? Ручку-то? Да жалко, конечно же. Но тут на по-человечески понятную жалость накатывает холодный расчёт. Жалко руку, жаль себя немного, но - в казне 46 миллиардов, а истратить предстоит 99.
Сила правой руки испугала весь организм. Форрестол сработал слишком, чересчур хорошо. Он перестарался. Он хотел как лучше и у него и вышло как лучше, но замкнулся круг, змея укусила свой хвост и хорошее обернулось своей противоположностью.
Государству нужны были 16 миллиардов долларов на план Маршалла, а у государства был дефицит в 53 миллиарда. Государством управляла демократическая администрация, а в оппозиции ей находились республиканцы, которые кричали, что они не позволят истратить ни одного лишнего цента и что план Маршалла это социализм и выбрасывание на ветер денег, принадлежащих американскому народу.