Дверь
Шрифт:
Действительно, боль понемногу уходила. Но пятна от ожогов так и остались.
– Бедная моя девочка, – добрым голосом пожалел меня Пиксель.
Он помогал мне смачивать руки содовой водой и вообще был такой заботливый, что я решила ему помочь.
– Тоник прав. У меня теперь сплошные озарения. Можешь снимать свои побрякушки. Все, кроме вот этого браслета.
– Врешь ты все, – решил Пиксель, но без опаски избавился от ненужных украшений.
Учитель незамедлительно спрятал их в свою волшебную шкатулку. Складывал и приговаривал:
– Все одно – растеряете.
Пиксель и Тоник поздравили
Быть может, они завидовали моему полезному дару. Но судя по взглядам – они не слишком верили во внезапные озарения.
Я твердо решила никому и ни за что не говорить про книгу. Думаю, что многие бы поступили так же. И ничего это не нечестно. Просто книга – моя!
– Учитель, я там покойника нашла. Скелетизированного. А на деревьях веревки и тряпки развешаны.
Ребятам сразу стало интересно, какого черта я принялась писать в муравейник, а потом рыться в нем.
– Так вот где он помер, – задумчиво ответил учитель и пояснил: – Это Художник.
История художника была трагична не только из-за его печальной кончины. Он постоянно рисовал картины, которые никому не нравились.
– Намалюет монстра, который жрет другое чудище. Все поглядят и уходят. Не хвалят его. Народ поначалу на каждую его картину приходил поглядеть. А потом перестали. Он затосковал, ушел в лес и начал развешивать свои холсты на веревках. Думал, что хоть так люди его творенья увидят. Будет прогуливаться – а тут выставка – куда ни глянь – ужас сплошной.
Учитель рассказывал и машинально перебирал пальцами содержимое шкатулки. Я все ждала, что он хоть одно кольцо или браслет нацепит на себя, но он только трогал их.
– А потом этот бедолага случайно наткнулся на хижину лесного колдуна. И что-то там приобрел. И мы с тех пор его больше не видели. А картины до сих пор в лесу встречаются. Но редко совсем. Сами понимаете – веревка в хозяйстве вещь полезная.
Я с облегчением вздохнула. История печальная, даже грустная, она объясняет появление кольца. А то, что художник его на нону одел – так он со странностями был. Чего еще ожидать от непризнанного таланта?
– Сколько времени прошло после его смерти – неведомо. Но тот, кто бывал в лесу поблизости от картин, начали замечать, что тут неладные дела творятся. Те уроды, которых были нарисованы, начали сходить с полотен и нападать на все живое.
Пиксель и Тоник молча озирались в темноту. По-честному, мне тоже стало не по себе.
– Но мы под совой. Нам точно ничего не угрожает, – уверенно напомнил старик.
Поверив ему, палатку мы в ту ночь решили не ставить. Ребята укрылись плащами, а старику предложили спальник. Мне достались куртки. На две я легла, а своей накрылась. Перед сном ребята долго расспрашивали учителя про остров. Вид которого их сильно поразил.
– Про него никто ничего толком не знает, – отбивался старик.
– Но я видел крыши домов, сооружения всякие. Цивилизацию. Технический прогресс! Там труба здоровенная торчит!
Учитель кряхтел, укладываясь поудобнее. И зевал громко, с подвыванием.
– Какой технический процесс? Не возьму в толк, о чем ты. Остров на ничейной территории. Понимаешь про что я? Раз ничей, то, какое нам до него дело? Говорят, там очень давно чужаки жили. Двух пород. Одни красивыми себя считали. А те, кто рылом не вышел, на них работали.
– Типа рабов?
– Так вот, – словно не слыша Тоника, продолжал старик, – Сначала они там понастроили всего. Как ты их назвал – рабы? Рабы трудились, а красивые ничего не делали, только приказывали и развлекались. Рабов поначалу кормили. А потом не то забыли, не то не захотели едой делиться. Сами ели, а рабам позволяли питаться тем, что сами отыщут.
– Как наши бомжи?
– Не перебивай старших. Так вот, лет через триста рабы додумались, как можно обеспечить себя калорийным питанием и постепенно съели красивых. Женщин поначалу не ели. Заставляли плодиться и ели детей. Но потом и до них черед дошел. В общем, те, кто выжил, постепенно разделились на сильных и послабее. Съели слабых. Пока не остались всего две семьи. И случилось так, что случилась между их детьми любовь душевная.
– Чернушный вариант Ромео и Джульетты, – проницательно заметил Тоник.
– Не знаю таких. Будешь перебивать – вообще ничего не расскажу. Так вот, оставшиеся семьи охотились друг на друга. Как волки за мясом. А парень решил убежать, спрятаться в заброшенных домах. Подговорил девушку и однажды они тайком покинули свои семьи. Страшное дело, если задуматься – ведь они знали, что вскоре умрут с голоду. Как и следовало ожидать, недолго им удавалось скрываться. Их мучил голод, но они смотрели друг на друга и не могли наглядеться. Такая вот сильная любовь у них случилась. Но как-то ночью их выследили и поймали его родители, оглушили сына, растерзали его возлюбленную. Вроде как ее тело на кресте повесели. Сердце, печень, как водится, съели. Это у них деликатес был. Знаете, если начинать с печени, то человек еще живет некоторое время… Говорят, до сих пор над водой в лунные ночи слышны ее предсмертные крики.
Возникшую тишину разбавлял звучный храп старика. Наверное, он уже раз сто рассказывал эту историю. Не досказал и уснул, зараза.
– А он пришел в себя переубивал их всех! – вдруг громко заявил Пиксель.
Храп прекратился.
– Ты знаешь эту легенду? – пробормотал учитель.
– Нет. Но догадаться было несложно.
– А потом парень доел остальных…, – добавил Тоник.
– Нет. Все было не так. Он поймал каждого по отдельности, прибил к крестам на крышах самых высоких зданий. Они умирали долго и мучительно. Он отрезал от них по куску мяса. Сам ими питался, и ими же их кормил. Пока все не умерли.
– А потом покончил с собой?
– Нет. Прожил еще немного и умер от горя. Зачах. Считается, что от его черной тоски возникла пашава. А его девушка превратилась в чайку. Но это вранье. Никто после смерти ни во что не превращается.
– Хрень. Это такая дикая хреновая хрень, что я просто взбешен! – сказал Пиксель. – Они что, полные идиоты? Они рыбы не сумели наловить? Поскрести по дну и жрать ракушки? В воде тьма питательной живности.
– Они не могли наловить рыбы. Они ее всю давно выловили. Они даже водоросли съели. И научились варить из донных камней похлебку. Поверь, на острове не осталось даже земляных червей. Впрочем, там вместо земли почти везде – камень и железо. А с острова убежать невозможно. Магия умеет защищать природу от зла.