Двери во Тьме
Шрифт:
Федьку ждать пришлось недолго – минуты три всего. Он, наверное, из окна подглядывал, как я обычно сам делаю, и сразу вышел. Вышел уже «по-новому», то есть внимательно оглядевшись по сторонам. Проникся. Одет он был, как и я, тепло, даже с некоторым запасом, на плече висел ППШ. Ну да, я еще домой заеду, а он уже нет, так что все свое несет с собой.
На Крупе было почти пусто, у подъезда НКВД стояли всего четыре машины. В будни их куда больше собиралось, но сегодня суббота, только дежурные на месте. Федька остался у «кюбеля» перекурить – я ему по дороге не дал, мотивируя плохой вентиляцией, – а я направился в подъезд один. Пробежал по лестнице, пустой, без толпящихся на площадках курильщиков, до научного департамента, постучал в дверь, в окошко которой не сразу выглянул сонный вахтер.
– Привет, – кивнул я ему. – Бирюков мое фамилие называется. Не оставляли для меня пакет с вечера?
– Оставляли, – сказал тот, одновременно умудрившись зевнуть в кулак. – Удостоверение предъявите только.
Предъявил. Тот, не говоря больше ни слова, исчез из окошка, а потом оттуда высунулась рука с заклеенным пакетом из грубой оберточной бумаги.
– Держите.
– Спасибо.
Окошко захлопнулось, вахтер пошел досыпать. Убедившись, что никого вокруг нет и никто не подглядывает, я спустился до следующей лестничной площадки и вскрыл пакет, расположившись на подоконнике. Так, деньги… талончики, блин… все на месте, три тысячи. Угу, с этим Рома не подвел, все в порядке. Но не деньги сейчас главное… так, конверт.
Это не было официальным документом, просто Рома переписал то, что было в папках отдела людских ресурсов, от руки. Но мне и нормально – я же не в суд подавать собираюсь, мне просто информация нужна. Так… про сестер есть… про Тягунова есть… про Петрова… тоже есть, отдельно от Тягунова. Черт, там на анкетах фото должны быть наверняка, блин, но это Роме уже не перерисовать. И ксероксов еще никто не придумал.
Так, ладно, что мы тут имеем? Скляр Елена Андреевна, одна тыща семидесятого года рождения, по образованию бухгалтер… так… и направлена на работу в бухгалтерию угольного разреза. Уволена по какой-то статье, уже после гибели младшей… так… месяца три как уволена. В мою теорию укладывается. Младшая… по образованию художник по тканям, работала в артели «Зингер и Компания»… что это за артель такая, интересно? Пропала без вести.
А вот и про Пашу: Петров Павел Валерьянович, провалился… а уже шесть лет как провалился, так… Сведения о служебной деятельности составляют тайну, находятся в распоряжении управления городской безопасности. Вот так… не соврала Валя, откуда-то оттуда Паша вынырнул. И вот Тягунов, тоже Павел, уже не Валерьянович, а Валерьевич, дата рождения совпадает с Петровым… а вот провалился вроде как позже, и сразу же запись: палубный матрос на барже «Карась». Вот как. Ну и кто скажет, что Паше биографию не почистили?
Так, от Ромы приписка: «На фотографиях один и тот же человек. Можно поднять скандал. Надо?» А не знаю пока, Ром, не знаю, может, и надо, подумаем.
Федька тоже почитал, покивал, выматерился в адрес нашего бывшего приятеля, потом заторопился: дел еще полно на сегодня. В машине отсчитали Иванову долю – там больше двух тысяч получилось, даром что десять процентов от общей суммы. Сунули пачку чеков в оставшийся от Ромы конверт и погнали на Шахтерскую, где в общежитии научников жил Иван.
Шахтерская располагалась аж за складами Горимущества и была кривой, грязной и раздолбанной улицей, но вот общага оказалась на удивление приличной: трехэтажное желтое здание с просторным двором и за высоким забором с колючкой, да и внутри почти как гостиница с двухместными номерами, в каждом номере и туалет, и душ. Но это мы уже выяснили, когда Иван спустился за нами на вахту и провел в комнату.
– Ты гля, королем живешь! – восхитился Федька. – Сосед как, не храпит и не бухает?
– А у меня и соседа нет, – сказал Иван. – Повесился он с полгода назад, вон там, на трубе отопления, да так никого больше и не подселили. Вон, на кровать садитесь, – показал он на койку напротив. – Кстати, мужики, вы охренели так подставлять – я ужом извертелся, вас отмазывая. Совесть есть?
– Есть, – кивнул Федька, протягивая ему конверт. – Здесь две четыреста, десять процентов.
Брови Ивана удивленно поднялись, он присвистнул:
– Ничего себе… не ожидал. Спасибо, – кивнул он и, сложив конверт, убрал его в карман брюк.
– Лучше? – ехидно поинтересовался Федька.
– Немного, – хмыкнул тот и кивнул на кипятильник на тумбочке: – Чаю хотите?
– Где Иван, там и чай, – засмеялся Федька. – Иван-чай. Хотим, наливай, все равно еще разговор есть.
Тут Федька не наврал – я и сам, общаясь с Иваном, таким завзятым чаевником стал, что сам себе удивляюсь. Ну и ладно, чай пить – не дрова рубить.
– Вань, – заговорил уже я, после того как Иван передал мне парящую горячую кружку, – у нас допуск к архивам научного департамента есть?
– А что надо? – чуть насторожился он. – Там много чего в архивах, так с ходу и не скажу.
– Анкеты провалившихся сюда интересуют, – уточнил я. – Можно как-то посмотреть?
– Они разные бывают, анкеты эти. Некоторые засекречивают.
– Почему? И почему только некоторые? – удивился я.
– Разные причины, – уклончиво ответил он. – Твою уже наверняка засекретили.
– Это почему?
– А примета такая, – кривовато усмехнулся он. – Если дают дополнительные анкеты, значит, интерес вызвал серьезный. А если серьезный интерес, то отнесли твою папку в закрытый архив.
– А просто узнать, секретили дело или нет, можно как-то?
– Ну… да, – пожал он плечами. – Могу глянуть, есть ли нужное в открытом доступе или нет. А что интересует?
– Да как тебе сказать… – взялся я выдавать уже привычную полуправду. – Такое впечатление, что у нас в городе людей убивают. Те, кто с этим вашим Серых был связан… или остался связан.
– А комендачам заявить? – сразу предложил он. – Пусть ищут, у них работа такая. Или в гэбэ.
– Вань, не хочу пока. Какая у них работа – это вообще вопрос десятый, а ваша Горбезопасность, похоже, больше для того нужна, чтобы Котовский своего влияния не терял. И кроме того, один бывший, а может, и не бывший даже гэбэшник уже точно в этом участвует. Не хочу подставляться так, пока все не выясню, а то и меня… нас… до кучи грохнут. Не вдохновляет такая перспектива. И оставлять все так не хочу, Вань, там двух женщин убили… и ты знаешь как.