Двести лет вместе. Часть I. В дореволюционной России
Шрифт:
И именно же при Александре II, когда столь ослаблены были ограничения еврейской жизни в России, – начинают встречаться еврейские имена среди революционеров. Ни в кружках Станкевича, Герцена-Огарёва, ни среди петрашевцев ещё не было ни одного еврея, (Мы не касаемся Польши.) Но в петербургских студенческих волнениях 1861 уже встречаем Михоэласа, Утина и Гена. Утина же мы затем видим в кружке у Нечаева.
Участие евреев в российском революционном движении требует нашего внимания, ибо радикальная революционность стала растущей стезёй активности среди еврейской молодёжи. Еврейское революционное движение стало качественно важной составляющей революционности общерусской. Количественное соотношение русских и еврейских революционеров в разные годы – впечатляет. Хотя если речь на последующих страницах идёт преимущественно о евреях – то это лишь по кругу нашего обозрения, а не означает, разумеется, что среди русских не было многих и важных революционеров.
В общем, до начала 70-х годов к революционному движению примкнуло весьма малое число евреев, и на второстепенных ролях. (Во многом и от того, что евреев ещё и мало было среди студентов.) Характерно, что, например, Лев Дейч в свои 10 лет в 1866 был возмущён выстрелом Каракозова, себя
732
Л. Дейч. Роль евреев в русском революционном движении, т. 1, 2-е изд., М.; Л.: ГИЗ, 1925, с. 18, 20-22.
Но уже в начале 70-х важную роль для российского революционного движения начал играть кружок молодых евреев в Вильне, вокруг виленского раввинского училища. (Среди них цитируемый нами в дальнейшем В. Иохельсон, будущий видный террорист А. Зунделевич – оба успешно учились, считались уже раввинистами; будущий издатель венской «Правды» А. Либерман, а также Анна Эпштейн, Максим Ромм, Финкельштейн.) Кружок важный тем, что он был тесно и успешно связан с еврейскими же контрабандистами, и так текла через границу нелегальная литература и сами нелегалы [733] .
733
Д. Шуб. Евреи в русской революции // Еврейский мир: Сб. II (далее – ЕМ-2). Нью-Йорк: Союз русских евреев в Нью-Йорке, 1944, с. 126—128; Ю. Гессен. История еврейского народа в России: В 2-х т., т. 2, Л., 1927, с. 213.
В 1868 после гимназии поступил в Медико-Хирургическую (позже Военно-Медицинскую) Академию Марк Натансон – с тех пор крупнейший революционный организатор и революционная фигура первого ряда. Вскоре с курсисткой Ольгой Шлейснер (Тихомиров называет её «второй Софьей Перовской», а по времени-то она была первая), своей затем женой, положил основание системе «образовательных», то есть пропагандистских, кружков («подготовительная, культурно-революционная работа среди интеллигентной молодёжи» [734] ) по нескольким крупным городам. (Эти кружки несправедливо получили кличку «чайковцев», по второстепенному участнику их Н. В. Чайковскому.) От кружка Нечаева Натансон сразу резко отмежевался (не поколебавшись потом изложить эти взгляды и следователю). В 1872 он поехал в Цюрих к Петру Лаврову (главному наставнику «течения мирной пропаганды», а не бунта), чтобы основать там постоянный революционный орган. В том же году получил недальнюю ссылку в Шенкурск, но, ходатайством тестя, отца Ольги Шлейснер, был переведен под Воронеж, затем в Финляндию – и снова свободен в Петербурге. Здесь застал уныние, развал, бездействие. Объезжал и сплачивал, связывал между собой разрозненные группы – и так основал первую «Землю и Волю» (мало известна, заслонена второю). Ездил и в Западную Европу; для укрепления организации доставал и использовал сотни тысяч рублей.
734
О.В. Аптекман. Две дорогие тени // Былое: Журнал, посвященный истории освободительного движения. М., 1921, № 16, с. 9.
Натансон, из главных организаторов русского народничества, – самый выдающийся революционер первой половины 70-х годов. В окружении Натансона появился и многоизвестный потом Лев Дейч, а крепчайший народоволец Александр Михайлов считал себя учеником «Марка Мудрого». Натансон лично знал многих революционеров. Он был – не оратор, не писатель, он – организатор, обладал удивительным качеством: его как будто совсем не интересовали взгляды, идеология, он ни с кем не вступал ни в какие теоретические споры, был в мире со всеми направлениями (кроме крайних ткачёвцев, предшественников Ленина), каждого вставлял в организацию соответственно его способностям и на что он может пригодиться. В годы непримиримых разногласий между бакунистами и лавристами Натансон предлагал прекратить «спор о музыке будущего», а заняться реальными потребностями борьбы. – Летом 1876 он устроил сенсационный побег Петра Кропоткина из военного госпиталя на рысаке «Варваре» (ещё не раз потом знаменитом). В декабре того же года задумал и состроил первый публичный митинг у Казанского собора (по выходе с литургии в день Николая Угодника), куда революционеры все и собрались, – митинг с первой знаменитой речью Георгия Плеханова и первым развёрнутым (Фелицией Шефтель) красным знаменем: «Земля и Воля». Однако в 1877 Натансон был арестован и после трёх лет тюрьмы надолго заслан в якутскую ссылку, устранён от прямых революционных дел до 1890 [735] .
735
Дейч, с. 97, 108, 164, 169—174, 196.
В кружке «чайковцев» было сколько-то евреев – как в петербургском, так и в московском, киевском, одесском филиалах. (В киевском, в том числе: уже упомянутый П. В. Аксельрод, будущий издатель и датский дипломат Григорий Гуревич, будущие профессора Семён Лурье и Лейзер Левенталь, его брат Нахман Левенталь, две сестры Каминер.) А первый нигилистический кружок Л. Дейча в Киеве «состоя[л] исключительно из еврейской учащейся молодёжи» [736] . – После демонстрации на Казанской площади под судом было три еврея (но не сам Натансон). – По московскому «процессу 50-ти» летом 1877 проходило несколько евреек, агитировавших среди фабричных рабочих. – А в «процессе 193-х» было 13 подсудимых-евреев. – Среди первых народников ещё можно выделить Иосифа Аптекмана и Александра Хотинского, немаловажных членов [737] .
736
Дейч,
737
Там же, с. 33, 86-88, 185.
Натансону же принадлежала идея, чтобы революционеры оседали в народе (крестьянском) и становились бы его мирскими вожаками. Это, знаменитое с тех пор, «хождение в народ» началось с 1873, с кружка «долгушинцев» (Долгушин, Дмоховский, Гамов и др.), где евреев вовсе не было. Затем – «пошли в народ» и евреи. (Тоже и наоборот: в Одессе П. Аксельрод пытался привлечь Желябова к тайной революционной организации, а тот отклонил: он был ещё «культуртрегер» тогда.) – В середине 70-х годов таких «народников» было всего полтора-два десятка, и почти все – не бакунисты, а лавристы. (Только крайние зажигались призывами Бакунина к бунтарству. Таким был Дейч, который вместе со Стефановичем поднимал «чигиринский бунт», обманув крестьян, что царь, окружённый врагами, велел передать народу: свергать эти все власти, захватывать земли и ставить вольный строй.)
Интересно отметить, что почти никто из еврейских революционеров тех десятилетий не пошёл в революцию от нищеты и бедности, большинство – из зажиточных семей. (В трёх биографических томах Российской Еврейской Энциклопедии немало таких примеров.) Только Павел Аксельрод был из совсем бедной семьи и, как уже упомянуто, послан кагалом в казённое училище лишь для отбытия неизбежной развёрстки. (А затем уже естественно подался в могилёвскую гимназию, потом в нежинский лицей.) Из зажиточных купеческих семей происходили Натансон, Лев Дейч, Иосиф Аптекман (в роду его – много талмудистов, знатоков Закона, как и все дяди его); А. Хотинский, Г. Гуревич, Семён Лурье (семья его считалась даже «среди евреев… «аристократами», и «маленького Шимона тоже предназначали в раввины», но под влиянием волны просветительства его отец Герц Лурье отдал сына в гимназию»: пусть станет профессором); первая итальянская марксистка Анна Розенштейн (с детства окружена гувернантками, иностранными языками), трагические Моисей Рабинович и Бети Каменская, Фелиция Шефтель, чернопеределец Иосиф Гецов, и многие другие. – Ещё и Христина (Хася) Гринберг, «из ортодоксальной зажиточной купеческой семьи», в 1880 «примкнула к «Народной воле»… была хозяйкой конспиративной квартиры; участвовала в подготовке покушений на императора Александра II, в 1882 – хозяйка подпольной динамитной мастерской», впрочем, отделалась только ссылкой [738] . – Не из бедной семьи была и Фанни Морейнис, также «участница подготовки покушений на Александра II», отбыла 2 года каторги в Карийской тюрьме [739] . Были – из раввинских семей, как будущий доктор философии Любовь Аксельрод («Ортодокс»), Ида Аксельрод. – Или из мещан, но достаточно состоятельных, когда сына отдают в гимназию, – как Айзик Арончик (после реального училища он поступил в петербургский институт инженеров путей сообщения, но затем покинул его для революционной работы), Александр Бибергаль, Владимир Богораз, Лазарь Гольденберг, братья Левентали. – Нередко мелькает в биографиях и привилегированная Военно-Медицинская Академия – у Натансона, Бибергаля, будущего антиреволюционера Исаака Павловского, М. Рабиновича, А. Хотинского, Соломона Чудновского, случайно попавшего в эти круги Соломона Аронзона, и других [740] .
738
Российская Еврейская Энциклопедия (далее – РЕЭ): 1994 – …[2-е продолж. изд., испр. и доп.], т. 1, М., 1994, с. 377.
739
РЕЭ, т. 2, с. 309.
740
Дейч, с. 77-79, 85, 89-94, 105—112, 140, 218; Вл. Иохельсон. Далекое прошлое // Былое, 1918, № 13, с. 54-55.
Стало быть, двигала ими не материальная нужда, а сила убеждения.
Небезынтересно, что в еврейских семьях от этого ухода молодых в революцию или редко или вовсе не наблюдался разрыв «отцов и детей». «Отцы» не слишком нападали на «детей», как это раскалывало тогда христианские семьи». (Хотя Геся Гельфман ушла из ветхозаветной традиционной семьи тайком.) «Евреи-«отцы» часто вовсе не являлись антагонистами… «детей». Таков был, например, Герц Лурье; ещё более – киевский доктор Исаак Каминер: вся его семья участвовала в революционном движении 70-х годов, и сам он «в качестве «сочувствующего»… оказал немало услуг» революционерам, женихами трёх его дочерей стали три революционера. (А в 90-е годы – доктор примкнул к сионизму, стал другом Ахад-Гаама.) [741]
741
Дейч, с. 18, 149, 151, 154.
И никак нельзя первым еврейским революционерам 70-х годов XIX века приписывать мотивы исконно антирусские, как это сегодня представляется некоторым в России. Отнюдь.
Началось всё с того же «нигилизма» 60-х годов. «Примкнув в России к «гойскому» просвещению» и зачитываясь русской литературой, «еврейская молодёжь вскоре затем присоединилась также и к наиболее передовому» тогда нигилизму – и тем легче, что прочь от заветов еврейской старины. Даже «фанатик-«ешиботник», погружённы[й] в изучение талмуда» после «двух-трёх бесед с ним нигилиста» – расставался и с «патриархальными взглядами», и даже с внешностью. – «При незначительном даже прикосновении к «гойской» грамотности», едва «сделана брешь в его (даже набожного еврея) ортодоксальном мировоззрении, он способен идти дальше до самых крайних пределов» [742] . Эти молодые евреи – тут же сразу и были захвачены всемирными идеалами: как все люди вот станут братья и при одинаковом у всех благосостоянии. Грандиозность задачи: освободить всё человечество от бедности и рабства!
742
Там же, с. 17-18.