Двести лет вместе. Часть вторая
Шрифт:
Но и всей вербовкой за следующие три года набрали к прежним 8-9 тысячам евреев ещё 11 тысяч (и то жавшихся к областной столице, к железной дороге и искавших, как бы куда утечь). Однако: большевики никогда ни в чём не терпят поражений и не унывают. От недовольства КомЗЕТом в 1936 «ЦИК СССР принял постановление о частичной передаче функций переселения в Еврейскую автономную область от КомЗЕТа переселенческому отделу НКВД» [930] . И в августе 1936 президиум ЦИК СССР постановил: «Впервые в истории еврейского народа осуществилось его горячее желание о создании своей родины, о создании своей национальной государственности» [931] . – И строились планы переселения в Биробиджан 150 тысяч евреев.
930
КЕЭ, т. 8, с. 190.
931
С.М. Шварц. Биробиджан* // КРЕ-2, с. 177.
А оглянувшись: советские устроители евреев в земледелии – потерпели такой же крах, как за столетие до того императорские.
Меж тем – подступил уже и 1938 год. Уже закрыли КомЗЕТ, распустили ОЗЕТ, переарестовали и главных евсеков в Москве, и всё административное руководство ЕАО. Кто из биробиджанских
932
Там же, с. 178, 179.
Да и что? что мог стать для евреев Биробиджан?! Спустя всему тому 45 лет израильский генерал Бени Пелед выразительно объяснил, почему ни Биробиджан, ни Уганда не могли бы дать связи еврейского народа с землёй: «Я просто чувствую, что не стал бы умирать ещё за один кусок земли для России, за кусок Уганды или штата Нью-Джерси!..» [933]
Эту связь, после тысяч лет разрыва, дал снова – Израиль.
Миграция евреев в крупные города в 30-е годы не умедлялась. Еврейская энциклопедия сообщает: в Москве евреев по переписи 1926—131 тыс., в 1933—226,5 тыс., в 1939—250 тыс. «В результате массового переселения украинских евреев их численность в составе московского еврейства возросла до 80%» [934] . – В «Книге о русском еврействе» (1968) читаем: в 30-е годы до полумиллиона евреев «числилось среди государственных служащих, порой занимавших видные посты, преимущественно в хозяйственном аппарате» [935] . (Автор сообщает также, что в 30-е годы и «в индустрию включилось до полумиллиона евреев, занятых преимущественно физическим трудом». У Ларина мы видим цифру: евреев среди индустриальных рабочих – 2,7%, тогда получается 200 тысяч [936] , в два с половиной раза меньше.) – «Приток евреев в ряды служащих постоянно нарастал. Это было связано как с массовыми миграциями в города, так и с резким повышением образовательного уровня прежде всего еврейской молодёжи» [937] . Евреи в массе жили в крупных городах, не испытывали искусственных социальных ограничений, так знакомых их русским сверстникам, – и, надо сказать, упоённо учились, тем готовя массовую структуру технических кадров для последующих советских лет.
933
Бени Пелед. Мы не можем ждать ещё две тысячи лет! [Интервью] // «22», 1981, № 17, с. 116.
934
КЕЭ, т. 5, с. 477—478.
935
Г. Аронсон. Еврейский вопрос в эпоху Сталина // КРЕ-2, с. 137.
936
Ю. Ларин. Евреи и антисемитизм в СССР. М.; Л.: ГИЗ, 1929, с. 245.
937
КЕЭ, т. 8, с. 190.
Вот статистические данные: «в 1929 евреи составляли 13,5% всех студентов высших учебных заведений в СССР, в 1933 – 12,2%, в 1936 – 13,3% всех студентов и 18% всех аспирантов» (при доле евреев в населении – 1,8%) [938] ; с 1928 по 1935 «число еврейских студентов на 1000 душ еврейского населения поднялось с 8,4 до 20,4, [в то время как] на 1000 русских – было студентов 2,8, на 1000 белорусов – 2,4 и на 1000 украинцев – 2,0», – к 1935 «процент евреев-студентов превосходил процент евреев в общем населении страны почти в семь раз, отличаясь этим от всех других народов Союза» [939] ; а результаты переписи 1939 года исследователь сталинской политики относительно евреев Г. В. Костырченко комментирует так: «Ведь не мог же [Сталин] не считаться с тем, что на начало 1939 года из каждой тысячи евреев 268 имели среднее, а 57 – высшее образование» (у русских соответственно 81 и 6) [940] . – А как всем известно, «значительные успехи в образовании позволяли после окончания высших учебных заведений и аспирантуры занимать социально престижные места в бурно развивавшейся в 1930-е гг. советской экономике» [941] .
938
Там же, с. 190.
939
С. Познер. Советская Россия // ЕМ-1, с. 264.
940
Г.В. Костырченко. Тайная политика Сталина, с. 198.
941
КЕЭ, т. 8, с. 190.
Но вот в «Книге о русском еврействе» читаем: «Без преувеличения можно сказать, что после «ежовщины» не осталось на свободе ни одного сколько-нибудь авторитетного имени в советской еврейской общественности, журналистике, культурной работе и даже науке» [942] . – Это совершенно не так, и выражено именно с преувеличением, и несоразмерным. (Тот же автор, Григорий Аронсон, в той же книге, двумя страницами позже, говорит обобщённо о 30-х годах, что «евреи не были лишены общегражданских прав… продолжали занимать посты в государственном и партийном аппарате», и «в дипломатическом корпусе, как и в генералитете армии, среди профессоров в высших Учебных заведениях, было немало евреев… Так мы вступаем в 1939 год» [943] .)
942
Г. Аронсон. Еврейский вопрос в эпоху Сталина // КРЕ-2, с. 138.
943
Там же, с. 140—141.
Москва говорила голосом народного артиста Юрия Левитана: «голос СССР», неподкупный вещатель нашей Правды, главный диктор радиостанции Коминтерна и сталинский любимец. Целые поколения выросли, слушая его: читал он и речь Сталина, и сводки «от Совинформбюро», и что началась война, и что она кончена [944] .
С 1936
944
РЕЭ, т. 2, с. 150.
945
Г. Свет. Евреи в русской музыкальной культуре в советский период // КРЕ-2, с. 256—262.
Прослеживая дальше культурную работу, как пропустить в 30-е годы и всеохватные достижения композиторов-песенников. Тут Исаак Дунаевский, «один из зачинателей жанров оперетты и массовой песни в советской музыке», писал «лёгкие для усвоения песни… прославлявшие часто советский образ жизни („Марш весёлых ребят“, 1933, „Песня о Каховке“, 1935, „Песня о родине“, 1936, „Песня о Сталине“, 1936, и многое другое). Официальная критика объявила эти песни… воплощением мыслей и чувств миллионов советских людей» [946] , от него же и позывные московского радио. (Дунаевский зорко не упускал и ступенек советской карьеры. Первый изо всех композиторов он был награждён орденом Трудового Красного Знамени – и первым же избран в Верховный Совет СССР в пресловутом 1937. Затем получил ещё и орден Ленина. И поучал композиторов, что симфонии советскому народу не нужны [947] .) Тут и Матвей Блантер и братья Даниил и Дмитрий Покрассы, благодушно успокоительная «Если завтра война» (как мы моментально разобьём врага), а ещё раньше – знаменитый «Марш Будённого». Ещё же Оскар Фельцман, Соловьев-Седой, – не берусь представить в полноте. (Захватывая годы и позже, чтоб к этой теме не возвращаться: поэты-песенники Илья Френкель, Михаил Танич, Игорь Шаферан, композиторы Ян Френкель, Владимир Шаинский, не продолжаю.) – Миллионные тиражи, слава, гонорары, – ну кто назовёт этих деятелей культуры угнетёнными? А ведь помимо песен талантливых – сколько ж они все настукали оглушительных советских агиток в оморачивание и оглупление массового сознания, – и начиняя головы ложью, и коверкая чувства и вкус?
946
КЕЭ, т. 2, с. 393—394.
947
Юрий Елагин. Укрощение искусств / Предисл. М. Ростроповича. Нью-Йорк: Эрмитаж. 1988, с. 340—345.
Или – кино? Читаем в нынешней израильской Еврейской энциклопедии: в 30-е годы «от фильмов требовались прославление успехов социализма и элементарная занимательность действия. В выработке стандартов унифицированной и прямолинейно идеологизированной кинопродукции, консервативной по форме и навязчиво дидактичной, вместе со всеми кино деятелями, участвовали многие… постановщики-евреи» (о них о многих мы уже в прошлой главе писали, например о «Симфонии Донбасса» Д. Вертова, 1931, сразу за процессом «Промпартии»): Ф. Эрмлер («Встречный», «Великий гражданин», «Поднятая Целина»), С. Юткевич («Встречный», «Шахтёры»), осыпанный почестями Михаил Ромм («Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году»), Л. Арнштам («Подруги», «Друзья»), И. Трауберг («Сын Монголии», «Год 19-й»), А. Зархи и И. Хейфиц («Горячие денёчки», «Депутат Балтики») [948] . – Заметно, что режиссёров в 30-е годы не сажали. А вот управляющих кинематографией, производством, прокатом – арестовали многих; а высоких чинов, начальников главного управления кинопромышленности Б. Шумяцкого и С. Дукельского – расстреляли [949] .
948
КЕЭ, т. 4, с. 277.
949
Там же, с. 275.
В кинорежиссёрстве 30-х годов евреи составляли явное большинство. И кто же был угнетён: одураченные ли зрители, кому душу прокатывали ложью и грубой дидактикой, – или режиссёры-постановщики, создававшие «фальсифицированные кинобиографии, ложноисторические и мнимо актуальные пропагандистские фильмы», с их «дутой монументальностью и внутренней пустотой»? И ещё добавляет Еврейская энциклопедия сурово: «Необозримое число евреев – операторов и режиссёров – занято в научно-популярном, учебном, а также в документальном кино – самой казённой области советского кинематографа, в которой ловкий монтаж позволяет выдавать подтасовку за подлинный кинодокумент, чем часто не брезговал, например, Р. Кармен» [950] . (Прославленный советский кинодокументалист – кинохроника гражданской войны в Испании, съёмка Нюрнбергского процесса, «юбилейно-прославительный фильм „Великая Отечественная“, „Вьетнам“, фильм о Кубе – три Сталинских премии, Ленинская, Государственная, народный артист СССР и Герой Социалистического Труда [951] .) – Упомянем ещё и кинорежиссёра Конрада Вольфа, родного брата аса советской разведки Маркуса Вольфа [952] .
950
КЕЭ, т. 4, с. 277—278.
951
Там же, с. 116.
952
РЕЭ, т. 1, с. 245—246.
Нет, официальная советская атмосфера 30-х годов была абсолютно свободна от недоброжелательства к евреям. И до самой войны подавляющее большинство советского еврейства оставалось сочувственным к советской идеологии, согласным с советским строем. «Еврейского вопроса» в СССР «до войны действительно не было или почти не было»; тогда «явные жидоеды ещё не редактировали газеты и журналы… не руководили отделами кадров» [953] (наоборот – многие такие посты занимали евреи).
953
Лев Копелев. О правде и терпимости. New York: Khronika Press, 1982, с. 56-57.