Двести лет вместе. Часть вторая
Шрифт:
Повторённым, ослабленным накатом 37-го года – напоминала советская власть евреям, что отнюдь не врастала их всамделишно, а в любой момент может и теснить. «У нас незаменимых нет!» (Впрочем, «Лаврентий Берия был терпим к евреям. По крайней мере, в назначении их на государственные посты» [1207] .)
«Выталкивание» евреев из престижных и особо важных для правящей группы сфер производства, управления, культурной и идеологической деятельности, ограничение или полное закрытие доступа в ряд вузов приняли невиданный размах в 1948—1953… закрытыми для евреев остались сколько-нибудь значительные посты в КГБ, партийных органах, армии, а в ряде вузов, учреждений культуры и науки сохранялась процентная норма» [1208] . – Через «пятый пункт» теперь давила на советских евреев та самая пролетарская Анкета, которая, другими пунктами, мозжила русских дворян, священство, интеллигенцию и всяческих «бывших» ещё в 20-е годы.
1207
Л.Л. Мининберг. Советские евреи в науке и промышленности… с. 442.
1208
КЕЭ, т. 6, с. 855.
«Верхушка еврейской политической элиты хотя и пострадала от аппаратных пертурбаций, но, как ни странно, не так сильно, как можно было бы предположить», – заключает Г. В. Костырченко. «Основной удар в ходе чистки пришёлся по среднему, наибольшему в количественном отношении слою еврейской элиты – управленцам… а также журналистам, профессуре, другим представителям творческой интеллигенции… Именно эти, так сказать, номинальные евреи, несмотря на их почти полную оторванность от национальных корней, приняли на себя один из главных ударов в послевоенной кадровой чистке» [1209] .
1209
Г.В. Костырченко. Тайная политика Сталина, с. 515, 518.
Впрочем, что касается научных кадров, статистические данные таковы: «в конце 1920-х евреи составляли 13,6% всех научных работников в стране, к 1937 этот показатель возрос до 17,5%» [1210] , в 1950 он составлял 15,4% (25125 евреев среди 162508 научных работников СССР) [1211] . – С. Марголина, оглядываясь из конца 80-х годов, заключает, что после войны, несмотря на размах кампании, «число высокообразованных евреев на высоких должностях оставалось всегда несоразмерно высоким. Но сравнительно с прежними „временами счастья“ оно явно снизилось» [1212] . – А М. Хейфец вспоминает «мемуарную статью одного из отцов советской атомной бомбы академика Будкера», как они с коллегами, ночами не спя, падая в обморок от напряжения, рождали для советского государства первую атомную бомбу, – и именно в дни преследования «космополитов», – и эти дни были «самыми вдохновенными и счастливыми» в жизни Будкера [1213] .
1210
КЕЭ, т. 8, с. 190.
1211
И. Домальский. Технология ненависти* // ВМ, Тель-Авив, 1978, № 25, с. 120.
1212
Sonja Margolina. Das Ende der LЯgen: Rulland und die Juden im 20. Jahrhundert. Berlin: Siedler Verlag, 1992, S. 86.
1213
Михаил Хейфец. Место и время (еврейские заметки). Париж: Третья волна, 1978, с. 68-69.
Но если «среди награждённых Сталинскими премиями и в 1949 году, как и в прежние годы, оказалось значительное количество евреев», не менее 13%, то к 1952, по подсчёту С. Шварца, 6% [1214] . (Данные же о числе евреев-студентов в СССР не появлялись в печати с предвоенного времени вплоть до 1963, почти четверть века; мы приведём их в следующей главе.)
А собственно еврейская культура, найдите, и без того слабо оживавшая после войны, в годы 1948—1951 была прикрыта и заглохла, прекращали субсидировать и закрывали ещё остававшиеся еврейские театры, издательства, газеты, книготорговлю [1215] . Прекратилось в 1949 и международное радиовещание на идише [1216] .
1214
С.М. Шварц. Антисемитизм в Советском Союзе. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1952, 225—226. 229.
1215
С. Шварц. Евреи в Советском Союзе…, с. 161—163; Л. Шапиро. Евреи в Советской России после Сталина // КРЕ-2, с. 373.
1216
КЕЭ, т. 8, с. 245.
Послевоенное давление ощутили на себе и евреи на командных армейских постах, так что «к 1953 почти все генералы-евреи» и «около 300 полковников и подполковников были вынуждены выйти в отставку» [1217] .
Пока арестованные еврейские лидеры сидели больше трёх лет на Лубянке, Сталин долго шёл осторожным шагом (в 1949 очень кстати для себя приобрёл и первую водородную бомбу). Он понимал, какую международную бурю рискует вызвать развязкой с ЕАК. Однако и понимал неразрывную связь мирового еврейства с Америкой, своим врагом от первых послевоенных лет, со своего отказа от плана Маршалла.
1217
КЕЭ, т. 1, с. 687.
Следствие по делу ЕАК было возобновлено в январе 1952. Подсудимые «обвинялись в связях с «еврейскими националистическими организациями Америки», в отправках в эти организации «информации об экономике СССР»… в том, что «поставили вопрос о заселении Крыма и создании там еврейской республики» [1218] . Приговор был – к смертной казни 13 подсудимым: С. А. Лозовскому, И. С. Юзефовичу, Б. А. Шимелиовичу, В. Л. Зускину, ведущим еврейским писателям Д. Р. Бергельсону, П. Д. Маркишу, Л. М. Квитко, И. С. Феферу, Д. Н. Гофштейну, а также Л. Я. Тальми, И. С. Ватенбергу, Ч. С. Ватенберг-Островской, Э. И. Теумин [1219] . И в августе – расстреляны втайне. (Член того же комитета Эренбург – «по лотерее», как он пишет, – не был даже арестован, также и многоувёртливый Давид Заславский. И после расстрела еврейских писателей Эренбург продолжал уверять на Западе, что они – живы, и пишут [1220] .) – Разгром Еврейского Антифашистского Комитета сопровождался такими же тайными «дочерними» делами, было арестовано 110 человек, из них 10 расстреляно, 5 – умерли в ходе следствия [1221] .
1218
КЕЭ, т. 8, с. 251.
1219
Г.В. Костырченко. Тайная политика Сталина, с. 473.
1220
Г. Аронсон. Еврейский вопрос в эпоху Сталина //КРЕ-2, с. 155—156.
1221
Г.В. Костырченко. Тайная политика Сталина, с. 507.
А с осени 1952 – Сталин пошёл открыто: начались аресты среди евреев; среди профессоров-медиков в Киеве в октябре 1952, а также и в литературном киевском кругу. Это сразу же разнеслось и среди евреев СССР и по миру. 17 октября «Голос Америки» уже передавал «о массовых репрессиях» среди советских евреев [1222] . Советские «евреи были скованы смертельным ужасом» [1223] .
И тут же вскоре, вослед, в ноябре, прошёл в Праге в сталинском стиле громко-«показательный» процесс Сланского, 1-го секретаря чехословацкой компартии, еврея, и группы государственно-партийных руководителей. Процесс имел открыто противоеврейский характер, с называнием «мировых руководящих» евреев, вроде Бен-Гуриона, Моргентау, – и уже в их упряжке американских лидеров Трумэна и Ачесона. Было 11 человек повешено, и среди них 8 евреев. Подводя черту, К. Готвальд сказал: «В ходе следствия и во время процесса… был вскрыт новый канал, по которому предательство и шпионаж проникают в коммунистическую партию. Это – сионизм» [1224] .
1222
Г. Аронсон. Еврейский вопрос в эпоху Сталина // КРЕ-2, с. 152.
1223
В. Богуславский. У истоков // «22», 1986, № 47, с. 102.
1224
Г.В. Костырченко. Тайная политика Сталина*, с. 504.
Тем временем, ещё с лета 1951, втихомолку нагнеталось «дело врачей» – обвинение видных прикремлёвских врачей в преступном лечении вождей. Для Госбезопасности такое обвинение не было новинкой, уже в «бухаринском» процессе 1937 года в подобном же обвинялись профессор Д. Д. Плетнёв, врачи Л. Г. Левин, И. Н. Казаков, – и доверчивая советская масса уже тогда ахала от злодейского замысла. Не постеснялись теперь повторить тот же сценарий.
По составу обвиняемых «дело врачей», о котором потом многое узналось, поначалу не было акцией исключительно антиеврейской: там состояли и крупные русские врачи. Дело действительно питалось общим психозом Сталина, его боязнью заговоров, подозрительностью к врачам, особенно при ухудшении его здоровья. Видных врачей арестовывали группами, начиная с сентября 1952. Следствие развёртывалось с жестокими избиениями подследственных, дичайшими обвинениями – и дальше всё больше переходило в версию «шпионско-террористического заговора при связях с иностранными разведками», «американские наймиты», «диверсанты в белых халатах», «буржуазный национализм», – а значит, остриём против евреев. – (Конквест в «Большом терроре» прослеживает эту отдельную трагическую линию: высокопоставленные врачи. В 1935 ложный бюллетень о смерти Куйбышева подписали: наркомздрав Г. Каминский, И. Ходоровский, Л. Левин. В 1937 они же – столь же ложный бюллетень о смерти Орджоникидзе. – Да уже от их знания тайны – что могло их ждать дальше, кроме собственной смерти? – Конквест пишет: доктор Левин ещё с 1920 сотрудничал с ЧК, «работал с Дзержинским, Менжинским и Ягодой… „я видел… доверие ко мне со стороны руководителя такого учреждения“… Можно фактически считать Левина… членом круга сотрудников Ягоды в НКВД». – А уж поблизости читаем и нравоучительное: «Среди видных врачей, выступавших [в 1937] против [профессора медицины] Плетнёва и подписывавших яростные резолюции с нападками на него, находим имена М. Вовси, Б. Когана и В. Зеленина – тех, кто… в 1952-53 сами пошли под пытки в МГБ по „делу врачей-вредителей“, как и другие два врача, Н. Шерешевский и В. Виноградов, давшие требуемую экспертизу по смерти Менжинского [1225] .)
1225
Роберт Конквест. Большой террор / Пер. с англ. Firenze: Edizioni Aurora, 1974, с. 168, 353, 738—739, 754, 756—757.
3 января 1953 «Правда» и «Известия» опубликовали сообщение ТАСС об аресте «группы врачей-вредителей». Обвинение прозвучало тяжёлой угрозой для советского еврейства – и тут же, по глумливому советскому обычаю, от видных советских евреев стали вынуждать подписи под письмом в «Правду» – с резчайшим осуждением козней еврейских «буржуазных националистов» и одобрением правительства. Под письмом было собрано несколько десятков подписей. (Подписали, в частности, М. Ромм, Д. Ойстрах, С. Маршак, Л. Ландау, В. Гроссман, Э. Гилельс, И. Дунаевский. Эренбург сперва не подписывал, нашёл в себе смелость написать письмо Сталину: «попросить Вашего совета». Изворотливость требовалась непревзойдённая. Ему-то, Эренбургу, ясно, что «еврейской нации нет» вообще, единственный выход – ассимиляция, еврейский национализм «неизбежно приводит к измене»; но и что предложенное ему письмо могут опасно истолковать «враги нашей Родины». Однако: «я сам не могу решить эти вопросы»; но если «руководящие товарищи передадут мне… [что моя подпись] желательна… [и] полезна для защиты Родины и для движения за мир, я тотчас подпишу» [1226] .)
1226
«Против попыток воскресить еврейский национализм». Обращение И.Г. Эренбурга к И.В. Сталину // Источник: Документы русской истории. М., 1997, № 1, с. 141—146.
Проект верноподданного письма вымучивался в аппарате ЦК, приобрёл более мягкий и благообразный вид. Но письмо-обращение так и не появилось в печати. Под влиянием ли возмущённого взрыва западной общественности – «дело врачей» ещё в последние дни Сталина, есть признаки, стало притормаживаться [1227] .
После публичного объявления «дело врачей» вызвало широкую волну преследований врачей-евреев по всей стране. В различных городах страны органы госбезопасности фабриковали дела врачей… По всей стране врачи-евреи боялись ходить на работу, а пациенты боялись лечиться у них» [1228] .
1227
Г.В. Костырченко. Тайная политика Сталина, с. 682, 693.
1228
КЕЭ, т. 8, с. 254, 255.