Двое из будущего, 1901-...
Шрифт:
– Зина, оставайся-ка ты здесь, - обратился я к своей экономке. - Я сам с женой съезжу.
– А как же..., - открыла было рот Зинаида, но я не дал ей продолжить.
– Я сам справлюсь. Иди.
– Но вы же не знаете куда ехать!
– А ты Петру адрес скажи, - парировал я, пресекая всяческие возражения.
Пришлось Зинаиде послушаться. И пока я подсаживал супругу в открытую повозку, она сбегала в дом, черканула на листочке адресок, а затем передала его Петру, нашему штатному извозчику.
– Вот, Петр Алексеич. Вот сюда вам надо. Найдешь?
– Найду, как не
– Только ехать будем долго, не растрясти бы.
– Ничего, Петр Алексеич, не растрясешь. Ты аккуратнее давай, да по кочкам нас не вези, - парировала Маринка, устраиваясь на мягком сидении.
– Ну, все, поехали.
– А Серафим как же?
– Так вон же он идет, - воскликнула моя супруга, показывая рукой на спешащего казака.
– Поехали, подберем его.
Через пару минут Озирный заскакивал в нашу скрипучую повозку. Бегло поздоровался со мной, с Петром и запел соловьем перед Маринкой, широко улыбаясь:
– Доброго вам денечка, Марина Степановна. Вы сегодня под этим ясным солнышком выглядите особенно прекрасно. А куда же вы направляетесь, что вам потребовалась моя помощь?
Моя супруга вспыхнула на прозвучавший комплимент, кокетливо пригладила выбившуюся из-под шляпки прядку, и весело стрельнув глазками казачку, ответила:
– И тебе здравствуй Серафимушка. Солнышко сегодня действительно ясное, а едем мы по важному делу.
– Это ж по какому, позвольте узнать?
– К бабке мы едем, Серафимушка. Боязно мне что-то. Как рожать буду, прямо не знаю.
– Ну, родить дело не хитрое, это вам, Марина Степановка, любой мужик скажет, - весело сверкнул зубами Озирный.
– А к бабке вы правильно делаете что едете. Без бабки тут никак. Она и подскажет и заговорит и травки даст, если надо. Эх, Марина Степановна, вам бы в наш хутор, вот там бабка одна у нас есть - все бабы как одна через нее проходят. Всем помогает, всех выхаживает.
– У нас, Серафимушка, и своя бабка имеется, не хуже вашей, - улыбнувшись, парировала Маринка.
– У нее мертвый мужик родит!
– М-да, - хохотнув, протянул казак, - тогда мне к ней, пожалуй, ходить не стоит. А то потом сраму не оберешься и с мужиками не поговоришь. И придется мне в ваши бабьи ряды потом переходить....
Так и болтали они весело всю дорогу, хохмили и шутили. Серафим сам по себе человек легкий и веселый, с ним хорошо проводить время в дороге. Он всегда расскажет байку, историю из жизни или просто смешной анекдотец. И Маринка любила бывать в его обществе, хохотать с ним над разной чепухой. Нет, не подумайте ничего такого, Серафим воспринимался Маринкой просто как подружка с усами, с которой можно было поговорить о вещах, которые обычных женщин не особо интересуют. Например, о том, как рвут больные зубы измученному человеку, или как мужики выясняют отношения из-за женщин, или как правильно выбрать коня для хозяйства или под седло. Маринке это было жуть как интересно, и потому в моем казаке она с радостью нашла себе такого собеседника. А по поводу амурных заигрываний я был спокоен - Серафим не тот человек, который может увести жену своего начальника, да и Маринка себе такого не позволяла.
Ехали мы
Вдруг Петр, натянув вожжи, резко остановился. И напряженно, словно встревоженный зверек завертел головой.
– Что случилось, Петр Алексеич, - спросила Маринка, мгновенно забыв об интересной истории, что травил Серафим.
– Да не пойму чей-то, - озадаченно произнес наш извозчик.
– Стреляют что ли?
Мы тоже, как и Петр закрутили головами. Но ничего не услышали.
– Показалось?
– предположил Серафим.
– Черт его знает. Может и показалось.
Но тут, мы все услышали то, отчего Перт резко щелкнул вожжами и стал спешно разворачивать повозку. Мы услышали далекий ружейный залп.
– Это где стреляют?
– спросил я Петра, как человека более опытного в делах навигации по окрестностям Петербурга.
– В Александровском, - сухо ответил извозчик.
– Вы уж извините, Марина Степановна, но к бабке вы сегодня не попадете. Я не знаю, что там происходит, но туда я вас сегодня не повезу. Мне ваша жизнь дорога.
Что-то знакомое название. С чем-то оно у меня ассоциируется.
– А что находится в Александровском?
– спросил я.
– Обуховский завод и картонная фабрика, - глухо ответил мне Петр.
– Не пойму, почему пальба....
И развернувшись, он стал править повозку обратно. А навстречу нам как раз попалась конная полиция в количестве десяти человек. Мчались галопом, лица серьезные, нахмуренные. Пронеслись мимо нас, оставив после себя облако пыли. Серафим безбоязненно крикнул вслед:
– Эй, братцы, что случилось там?
Но ему никто не ответил, лишь один человек обернулся, посмотрел не добро, осклабившись.
– Что-то не хорошее там приключилось, - произнес казак.
– Полиция злая.
А я догадывался, что там произошло. Там восстали рабочие. Причины восстания я не помню, его масштабы тоже, но прекрасно знаю, что в будущем недалеко отсюда будет проходить проспект Обуховской обороны. А проспекты просто так не называют.
– Вот что, Петр, давай-ка ты назад Маринку вези. А мы с тобой, Серафим, на извозчике.
– А что случилось?
– непонимающе спросила супруга.
– А зачем извозчик?
– Там рабочие бунтуют, - ответил я, моментально настраивая супругу на деловой лад.
– Полицию камнями бьют. А мне на завод срочно надо, успеть погасить волнения в самом начале. Ты Петр, вези Маринку, не слушай ее, а мы сами доберемся. Ты нас только до первого извозчика подвези.
На завод мы с Серафимом добрались через час. Зашли в цеха с внутренней тревогой, ожидая увидеть среди рабочих разброд и шатания, но на удивление внутри все было тихо. Шла обычная рутинная работа, станки шлепали заготовки, мужики, засучив рукава, вкалывали, а женщины, мырлыкая под нос песни, фасовали и упаковывали продукцию. Все как всегда.