Двое из будущего. 1901-...
Шрифт:
Что касается зеленки, о которой я когда-то удачно прочитал в википедии, то она худо-бедно, но набирала обороты. Медики оценили ее качество и дешевизну. Но тут, правда, много зарабатывать не получалось, сырье не дорогое, растворить кристаллы красителя и разлить по баночкам любой дурак сможет. Вот у нас и появились конкуренты, отбирающие значительную часть рынка. И повлиять на них мы не можем, ибо патентное право здесь бессильно. Единственное, на чем мы выигрываем, так это на громком названии «Антисептик № 1. Зеленка» и умной рекламе, которую помогает продвигать Мишка. Так название «Зеленка» и закрепилось в сознании врачей, а через них и у обывателей. Для пущей эффективности нам бы следовало запустить целую серию медицинских препаратов и материалов. Таких как йод, перекись водорода, стерильные бинты, вату, марлю, лейкопластыри, жгуты и много чего прочего. Но на наши фантазии
И вот, в нагромождении различных производств, возникших за коротких четыре года, еще одним кирпичиком этого пазла стало наше новое производство киноаппаратов и кинопроекторов. И возникло оно от безысходности, ибо аппаратов под мои «скромные» требования в нынешнее время просто не существовало. Купленные в Америке аппараты Эдисона были до винтика разобраны нашими инженерами и переделаны под требуемые характеристики. Где-то что-то подправлено, подточено, заменены ненадежные детали, поставлен электродвигатель и редуктор. Оптику для первого раза трогать не стали, но наши инженеры уже вышли на компанию Цейса и попросили их разработать новый объектив, такой чтобы и фокусное расстояние можно было менять и поток света регулировать. Закупили в Америке еще с пяток кинопроекторов, и сейчас идет их активная модернизация с целью последующей продажи кинопрокатчикам. Хотя аппараты и оказались весьма недешевыми сами по себе, то после нашего вмешательства их стоимость взлетала вообще до небес. И это отпугивало многих мелких и средних прокатчиков. Кстати, шустренько подсуетились французы. Каким-то образом узнав про мои нововведения задолго до выхода фильма, вышли на меня и предложили покупать аппаратуру у них. Мы пока думаем, прикидываем что выгоднее, но судя по всему, дадим им отказ. Не будем покупать у них саму технику, но зато с удовольствием приобретем механическую начинку. А корпуса мы и сами сможем соорудить из того самого карболита. Да и над компактностью поколдуем, а то слишком уж тяжелая и габаритная машинка получалась.
К концу лета мы запустили производство новой картины. Не продолжение «Двух сердец и крепкого кулака», а совершенно новую историю. Тоже боевик, тоже с красивыми драками, но уже без оголтелой городской банды и любви. История была про боксерское восстание в Китае и нашу доблестную армию. Вернее, про небольшой конный отряд, что заблудился при длительном переходе и оказался застигнут врасплох большим отрядом повстанцев. Серафим с Денисом играли двух друзей поручиков, которые после внезапного и подлого нападения, похоронив своих друзей, оторвались от отряда и пошли совершать акт мести. Банальная история, от которой пахнет нафталином, но для этой эпохи сойдет. Для зрелищных сцен со стрельбой и драками лучше идеи и не придумаешь. Сценарий опять написал я, нелепости любезно поправил сам Серафим, а Маришка с вдохновением взялась за организацию процесса. Она же озаботилась костюмами, декорациями в павильоне, подобрала массовку. Все было хорошо, только со злыми китайцами возникла проблема. Кроме наших двух помогаек ни одного азиата в округе и не было. И вот, когда я решил было их попробовать на роли и уже приступил к первым съемкам, как заявился Мишка. Завалился шумно в павильон, постучал сапогами об пол, сбивая грязь, да и подсел рядом со мной на стул, молча уставившись на гримасничающих перед камерой китайцев. А когда я, отсняв дубль, крикнул
— Ты, Вася, нехороший человек и вообще редиска. Ты зачем их у меня отобрал?
— Чего? — не понял я, оборачиваясь.
Мишка, пододвинувшись еще ближе, почти в самое ухо повторил вопрос:
— Я говорю, ты зачем их у меня отобрал?
— Кого? Ты про китайцев что ли? — догадался я о ком шла речь
— Про них, про них, — кивнул Мишка. — Я их для особого дела приберег, а ты без разрешения их у меня забрал, да еще на всю страну показать их морды хочешь. Нехорошо так поступать, Вася.
Я мотнул болящей головой и поднялся с места оператора. Раскинул в стороны руки, потянулся, хрустнув хрящами позвоночника. Спина затекает от долгого сидения за этой шарманкой.
— А тебе жалко, что ли? — в ответ спросил я. — У меня тут проблема с азиатами, а ты зажлобился как самый последний кулачина. Нехорошо так поступать, Михаил Батькович. Они ж у тебя ни черта не делают, только слоняются по городу, кабаки околачивают. А у меня они при деле.
— Ты, Вась, меня не понимаешь, — по-прежнему негромко сказал друг. — Моим китайцам светиться на экране ну просто никак нельзя. Нельзя в степени абсолютно. Они мне для важного дела нужны. Причем уже совсем скоро. А твой фильм с их мордами мне рушит все планы.
— О чем ты говоришь? Какие такие планы? Для какого дела тебе они нужны?
Мишка вздохнул. Покрутил головой, ища лишние уши, встал со стула и, кивнув головой в сторону двери, предложил:
— Пойдем-ка, уединимся. Надо пошушукаться. Дело серьезное.
Я пожал плечами. Мы вышли из павильона, зашли в небольшую комнату, где стоял небольшой чайный столик и примус со стальным чайником. Тут же в кулечке лежали ломаные остатки печенек.
— Надо же, варвары, подъели, — беззлобно констатировал я факт уничтожения неизвестными лицами единственного закусона к чаю. — Присаживайся, глотнем по кружечке английского с бергамотом, — и, поджигая спичкой горелку, поставил воду закипать.
А Мишка, присев на стул и облокотившись на спинку, сложил руки на груди и с укоризной посмотрел на меня. Я, присев напротив, поставил на стол два стакана в подстаканниках, ливанул туда крепкой заварки, напоминающей чифирь и пододвинул сахарницу. Ложкой Мишка завладел сам, тщательно обтерев ее об платочек.
— Ну-с, рассказывай, — разрешил я, разливая кипяток по стаканам. — Какие у тебя бармалейские планы на своих китайцев?
Мишка хмыкнул. Не спеша бросил в чай пару кусков сахара, методично застучал ложкой. А затем, отхлебнув, сказал:
— Через полтора года война с Японией.
Я кивнул, показывая, что я об этом помню. По нашему уговору после зимы я должен уехать на Дальний Восток, чтобы наладить там производство нашей колючей проволоки и боеприпасов к миномету. Ну и кое-какие веще туда перевезти — те же самые телефоны, приспособленные к военно-полевым условиям, мотоциклы наши с колясками и без, мопеды и велосипеды. И прочее в таком же духе, чтобы было, что предложить нашим военным уже на месте. Мы понимали, что особо-то в этой войне стране помочь не сможет, но попытаться спасти несколько человеческих жизней стоило. И даже если благодаря нашим усилиям война продлится хотя бы еще на пару месяцев, то это уже будет хорошо. У Японии людские ресурсы не безграничны, глядишь и покатятся их войска обратно к восточному берегу, испытывая недостаток резервов. Ну, это так, всего лишь предположение. Как на самом деле все будет покажет время.
— Про Японию я помню. А китайцы тебе зачем?
— Помнишь наш разговор про Куропаткина? — в свою очередь спросил друг.
— Ну….
— Так вот, Куропаткин до войны должен прокатиться по Дальнему Востоку с инспекцией. Это я помню. Но когда это произойдет, я точно не знаю, но у него остается не так много времени. И, кстати, в данный момент он находится в столице. Понимаешь, на что я намекаю?
— Надо успеть ему морду набить? — со смешком спросил я и Мишка кивнул. — А китайцы каким боком к этому делу?
— Ты что, забыл уже что ли? Мои китайцы будут изображать злобных самураев, что похитят господина Куропаткина, чего тут непонятного?
Я понимающе кивнул. Мишкин план был предельно прост. Похитить главного «торопыгу» русско-японской войны, втайне унизить и подставить Японию с той гнусной целью, чтобы наши на Дальнем Востоке хоть чуть-чуть зашевелились. По слухам и по заметкам в газетах, которые Мишка собирает со всей страны, уже сейчас строительство укреплений в Порт-Артуре значительно замедлилось — правительство экономило деньги. Но эта кажущаяся простота плана таила в себе множество подводных камней и оговорок.