Двое из будущего. 1901-...

Казакевич Максим Валерьевич

— Ты, когда отсюда решишь уходить, и если вдруг возникнут сложности с работой, то к Степану Ильичу обратись. Он подскажет тебе адресок, где меня можно найти. И если надумаешь перебраться в столицу, то я помогу тебе с работой. И вот тебе номер телефона, чтобы позвонить смог с вокзала, — на первой попавшейся бумажке я карандашом вывел несколько цифр. — Мне разбирающиеся работники нужны, — и с этими словами я вышел из помещения на свежий воздух. Следом за мной степенно вышел тесть, а в щель закрывающейся двери я услышал недоуменный голос Дмитрия, который спрашивал у парня, что продавал мои мотоциклы.

— А это кто такой был?

С Саввой я встретился следующим днем. Приперся он в старый дом, где жил раньше и поймал меня за утренней тренировкой, без которой я уже не мог обходиться. Не размявшись с самого утра, я целый день ощущал себя

не в той тарелке. И к моему удивлению он не повел себя, так как обычно, а терпеливо дождался, когда я освобожусь и только потом поздоровался со мной за руку:

— Здравствуй, Иваныч. Рад, что приехал. Честно.

Не похоже на него это. Наглости поубавилось у него что ли?

— И тебе привет. Как дела твои?

— Грех жаловаться, — ответил он довольно и похлопал по внутреннему карману пиджака, где обычно лежал толстый кошель. — Хорошо торгуюсь, люди раскушали твою технику. И на ремонтах неплохо получается заработать.

— Ну что ж, рад за тебя, — только и оставалось мне ответить. С моей точки зрения наши мотоциклы и мопеды были слишком уж далеки от идеала, но вот местный люд, неизбалованный качественными агрегатами, радовался и этому. И после этих слов я отошел в сторону, чтобы обтереться полотенцем. Разговаривать со своим родственником у меня не было никакого желания. А что до деловых отношений, то на этот случай у нас есть договор, в котором довольно жестко регламентировались все торговые условия. И в случае недоразумений с Савкой всегда разбирался наш юрист безо всяких скидок на наше родство. И я в это дело не вмешивался.

— Слушай, Иваныч, — сказал вдруг Савва после затянувшейся паузы, — я тут сказать тебе хочу…. Ты уж не держи на меня зла, за то, что я с тобой так раньше. А? Я ж с тобой так, по-родственному. Испытать тебя хотел. А теперь вижу, что хороший ты мужик, деловой. На мякине тебя не проведешь. Ты уж извини меня за то, что я с тобою так….

И он замолчал, ожидая моего ответа. Удивительно мне было видеть его слегка смущенную рожу, видимо это неуклюжее извинение далось ему весьма нелегко. И я смотрел на него и подозревал, что нету искренности в этих словах. Какая-то здесь скрытая корысть. Не тот Савва человек, чтобы извиняться. Димка, брат его, тот еще может признать свою неправоту, а вот Савка нет. Этот будет переть до последнего, не признавая свою ошибку. И благодаря этому качеству он мог горы лбом прошибать, но только до тех пор, пока не попадется гора покрепче. И встретив ее, он скорее разобьет себе голову, чем свернет с дороги. Это прошибное качество само по себе в торговом деле весьма ценное, но все же надо уметь вовремя останавливаться. И вот именно в этом деле Савве помогала его супруга. Лаской и нежностью она часто отговаривала своего бронелобого от неверных действий и направляла по другому пути. Не верю я ему ни на грош, не может он по собственной инициативе такие слова говорить. Не иначе как его жена здесь руки приложила.

Я выпрямился, отложил в сторону влажное полотенце. Посмотрел с прищуром на него.

— Ты не думай, я без всякого умысла такое говорю. Ни перед кем я еще не извинялся. Только перед тобой, Иваныч. Ошибался я в тебе, считал, что не ровня ты нашей Маришке. За нее переживал.

Как бы то ни было, но отказывать человеку, пусть даже и Савке, в таких словах нельзя. И потому я, переборов внутренний протест, принял его извинения, но при этом ни на секунды не забывая о том, какой личностью Савва на самом деле является:

— Хорошо, — сказал я, кивнув. — Принимается.

И после этих слов мой родственник заметно повеселел и вздохнул облегченно, словно сбросил с плеч двухпудовый мешок. А потом платком вытер испарину с переносицы.

— Вот и славно, вот и хорошо, — заговорил он радостно. — А то моя всю плешь мне проела — иди, говорит, пока он здесь, встреться. В гости пригласи, а то неправильно это, за столько лет ни разу у нас Маришкин муж не был…. Ну что, придешь в гости?

Все же я был прав, без Савкиной жены здесь не обошлось. Все-таки женский такт, ласка и мудрость могут с мужиком делать все что угодно. Некоторые вон, благодаря супругам, генералами становятся, а Савка таким образом стал неплохим купцом. И после его неожиданного признания, из моего рта сорвался легкий и неожиданный смешок. Совершенно необидный. И я пообещал Савве:

— Хорошо, приду с удовольствием. Завтра. Я же твоих детей толком-то на свадьбе и не рассмотрел. Вот и будет возможность познакомиться получше.

На следующий день я сходил к нему в гости. Первый раз здесь был. Новый высокий кирпичный дом с подворьем. Банька деревянная, амбар для запасов и склад, в котором временно стояли мои мотоциклы

и велосипеды, упакованные в ящики. Как потом узнал, Савва, принимая товар на станции, частенько оставлял его у себя дома, пользуясь тем, что его дом гораздо ближе к вокзалу, нежели салон. А потом, следующим днем он не спеша перевозил товар на склад. Двое хулиганского нрава пацанов одиннадцати и восьми лет не проявили ко мне никакого интереса и после первой церемонной встречи, испарились по своим пацаньим делам. Зато супруга Саввы, Ульяна Викторовна, при нашей встрече так и засветилась радушием, проводила меня в дом, накормила, напоила, экскурсию по дому и участку провела и общалась со мною без умолку. Голосок у нее оказался очень приятный, бархатный, мелодичный. Очень красивая женщина, чрезвычайно общительная, обходительная, казалось, что она никаким образом не подходит в пару грубому, наглому и прямолинейному Савве. Но, как я и говорил, она умела подбирать к своему супругу крохотный ключик. А еще она оказалась беременна третьим ребенком, но выдающийся живот нисколько не мешал ей быть гостеприимной хозяйкой. И она частенько поддакивала Савве, направляя его мысль в нужную ей сторону. И делала это так ловко, что мой родственник даже не догадывался, что высказанная им мысль на самом деле была искусно внушена его Ульяной. И вспомнив, что тесть как-то хвастался моими шашлыками, она нежно, поглаживая мужа по плечу, попросила его зарезать овцу. А меня, стало быть, приготовить на углях знаменитое угощение. И вот, в самый полдень, когда позднее сентябрьское солнце стало хорошо припекать, Савка, поигрывая в широкой ладони блестящим лезвием, позвал меня в хлев, вершить убийство бедного животного. Выбрал в стойле самую грустную овечку, отделил ее от остальных, так, чтобы те не видели казни, и накинул на ее шею веревку. Притянул к столбу, плотно привязав и, зажав обреченное животное между ног, оттянул ее голову вверх и быстрым движением проткнул острым ножом горло и резко от себя дернул, перерезая все на своем пути. Овца рванулась, но ей уже ничего не могло помочь. А Савва, сделав свое дело, отпустил ее и, отойдя в сторону, закурил, глядя как животное дергается, окропляя дощатый настил вытекающей кровью и мучительно умирая.

— Подожди, это еще не все, — сказал он, заметив, что овца затихла. — Надо еще пождать. Потом поможешь мне ее подвесить и шкуру снять.

Я впервые в жизни присутствовал при таком событии. И на меня это произвело огромнейшее впечатление. Видеть как хладнокровно, без малейшей эмоции убивают живое существо…. Блин, храбрец хренов…. Я не боюсь вида крови, самого не раз зашивали, видел ломаные руки и ноги и всегда я считал себя в этом плане психически устойчивым. Но вот сейчас, видя как умирающее животное, бессильно бьется, не желая прощаться с жизнью, я переменил свое мнение о себе. Все-таки я дитя другого мира, более гуманного или, я бы даже сказал, более сопливого, пускающего слюни по любому незначительному поводу. И только сейчас я в полной мере осознал, что до сих пор еще не вжился в эту эпоху, много во мне еще этой цивилизованной мишуры. И вот в связи с этим возникал вопрос, а смогу ли я участвовать в похищении Куропаткина. Даже если пройдет все гладко и не придется стрелять в человека? А если придется? Человек ведь не овца, он мне по ночам потом сниться будет.

А животное меж тем окончательно затихло и перестало биться. Голова повисла на веревке, остекленевшие, безжизненные глаза уставились в грязный угол сарая, а язык словно тряпка вывалился изо рта.

— Ну что, пойдем? — спустя какое-то время спросил Савва и, не дожидаясь моего ответа, принялся отвязывать тушу от столба. — Бери за задние, перенести надо. Вон туда….

Все-таки я взял себя в руки. Поджав губы, чтобы не было заметно моего потрясения, я помог Савке сначала подвесить овцу за подрезанную ногу, а потом и снять шкуру. И уже в самом конце, когда он бросил в таз самые лучшие мясные куски, я, немного придя в себя, спросил его о том, что занимало меня все время с момента нашего знакомства:

— Слушай, Савва. Ты же вроде небедный человек, отец твой тоже, так?

— Ну…, - невнимательно ответил он, ловко отделяя часть ноги по бедренному суставу.

— Я вот чего не пойму. Почему вы при себе скотину держите? Ведь мороки с ней столько, ухаживать за ней, а купить мясо и молоко на рынке вы всегда можете.

И тут он посмотрел на меня как-то свысока и, утерев лоб рукавом, ответил усмехнувшись:

— Сразу видно, что ты городской, Иваныч. Жил бы в деревне и знал бы, что такое голод, ни за что б от скотины не отказался. Она тебя при любом раскладе прокормит. Да хоть бы одним молоком и яйцами. И выменять на хлеб можно. А откажешься от нее и все — будто и нету тебя. Понял?